Когда отец ушел на фронт, мне не было и трех лет, и я не только не помню его, но и не имею понятия, как это – когда есть отец. Все семейные тяжести ложились на хрупкие материнские плечи.
По мере взросления определенная их часть перекладывалась и на меня. Мне постоянно не хватало мужского общения, и я с завистью смотрел на соседских детей, чьи отцы вернулись с войны.
…Семья у них была большая. Сразу после демобилизации дед Михаил (так мы, соседские мальчишки, звали его) принялся за хозяйство. Он был мастером на все руки, и я подолгу наблюдал за его работой. Он молча стругал, пилил, и я фиксировал каждое его действие. Иногда осмеливался что-то спросить, и он охотно объяснял, что и как. Я благодарен деду Михаилу как первому наставнику, сумевшему привить мне любовь и терпение в ведении домашних дел.
Школьные годы, друзья, товарищи, учителя, уводившие нас в неизведанный мир знаний и открытий, звонки на перемены, моментально переключающие нас в режим шалостей, догонялок, невообразимого шума… Но никакие школьные шалости не могли оторвать меня от посещения деда Михаила и наблюдения, как ловко в его руках кусок деревяшки превращается в красивую вещь.
Время шло, я взрослел, и мама постепенно стала привлекать меня к простейшим работам в колхозе, к сбору зеленого горошка. В полеводческой бригаде, где она работала, бригадиром был добрейший человек, усыновивший, вырастивший и воспитавший девочку из многодетной семьи, любимец детворы Софрон Абрамович Кирьяков. Мы в минуты отдыха крутились возле него с разными расспросами, как пчелы возле улья, и ловили каждое его слово, старались как можно лучше выполнять полученные наряды.
Многим из нашей братвы перевалило за четырнадцать. Началась уборка зерновых, и нашей бригаде Красногорское МТС выделило зерноуборочный комбайн СК-3. Собрав нас утром, Софрон Абрамович спросил, кто любит технику. Не подозревая, к чему вопрос, мы вдвоем с товарищем подняли руки. Мы стали копнильщиками у комбайнера Ивана Харлампьевича Гаврилицы, который объяснял нам значение той или иной детали. К концу уборки мы выучили названия всех агрегатов.
В следующем сезоне уборки дед Софрон назначил нас на прибывший в бригаду комбайн Гавриила Ивановича Монула. Я впервые сел за штурвал и был безмерно благодарен этому человеку за доверие.
Лето сменила осень. В школе ждали не менее интересные события: в программу ввели профориентацию, занятия проводил механик колхоза Иван Каштанов. На следующий сезон уборки он порекомендовал меня на работу на зерноочистительном агрегате, сконструированном по его чертежам и намного сократившем ручной труд зернотока. Я трудился все лето и был доволен и зарплатой, и знакомством с рационализатором.
В школе я занимался в радиокружке, который вел влюбленный в свой предмет учитель физики Леонид Максимович Пелин. Кроме того, «заболел» киноделом. С помощью сельского киномеханика я освоил узкопленочную аппаратуру, и по субботам мне доверили «крутить» художественные фильмы.
Увлеченные занятиями, мероприятиями, мы не заметили, что к нам в окна настойчиво стучится долгожданная весна – последняя школьная весна. Приближался главный экзамен в нашей жизни – экзамен зрелости, после которого жизнь зависела только от каждого из нас.
Это был последний год, когда школьники ежегодно сдавали экзамены по всем предметам.
Настал выпускной. Только у двоих учеников были отцы. А перед моими глазами мелькали лица тех, кто по крупицам в свое время вселил в мою душу доброту и порядочность, умение сопереживать другому и идти к намеченным рубежам.
Вот дед Михаил с рубанком в руке над верстаком. Как в старой киноленте, всплывает перед глазами еще один дед – дед Софрон, окруженный нами возле оставленного комбайном стога соломы на скошенном поле. Здесь же – Иван Харлампьевич и Гавриил Иванович за штурвалами степных кораблей. А в школьной мастерской Иван Михайлович объясняет принцип работы двигателя внутреннего сгорания. Леонид Максимович в кабинете физики показывает нам простейшие электросхемы.
Из-за скудных семейных бюджетов никто не вспоминал даже о виньетках. Конечно, нам было жалко, что не останется на память фотографии класса, но мы все понимали. Шли годы, из одиннадцати выпускников оставалось все меньше и меньше. В настоящее время живут и здравствуют только Мария Степановна Ротарь-Намашко и автор этих строк. Нельзя описать словами чувство, когда в телефонной трубке услышал знакомый голос одноклассницы, тем более, что не слышал я ее 63 года. Она была нашей отличницей, спокойная, опрятная, просто и со вкусом одетая.
Мы долго вспоминали юность, и когда Маруся (хотя по солидному возрасту ее впору называть по имени-отчеству, для меня она осталась просто Марусей) вдруг порадовала меня, что у нее есть фото от 17 октября 1956 года с семью учениками и студентом-практикантом физмата ТПИ, который оказался любителем фотодела. Она сняла копию фото и выслала мне. Так неожиданно память нашла меня спустя 63 года.
Это позволило успокоить нахлынувшие эмоции и еще ярче увидеть тех добрых людей, что наставляли меня, каждый как мог, на добрый путь в жизни. Хочется, чтобы в эти зимние вечера в семейном кругу о них читали их близкие, родственники, знакомые и обычные люди, вспоминая добрым словом живших незаметной, но правильной и наполненной смыслом жизнью.
Иван КИРЖОЙ, с. Малаешты, Григориопольский район.
На фото: 17.10.1956. Крайний справа – Иван Иванович Киржой. Первая справа – Мария Степановна.