Все меньше остается живых свидетелей разрушительной и кровопролитной войны – Великой Отечественной. О многом постарались рассказать нам ее ветераны, чьи труд и мужество – достойный пример для последующих поколений.
Отец хоть и не был в действующей армии, но, будучи работником связи, помогал армейским и партизанским связистам налаживать линии сообщения. Семья была эвакуирована из Бендер в Ставропольский край. Оставаясь в оккупированной немцами станице Благодарная, отец держал связь со штабом партизанских отрядов в городе Буденновске – смертельный риск для него, но обошлось…
Его младший брат Михаил погиб в первые дни войны на румынской границе. Вдовой стала жена Лилия, осиротели дети Татьяна и Жора.
Но рассказать я хочу о дяде Пантелее Ивановиче Никулине, который прошел дорогами войны от первого до последнего дня, хотя призыву в Красную Армию не подлежал.
Бессарабия, оккупированная Румынией в 1918 году, вернулась в состав Советского Союза только летом 1940 года. И в начале Великой Отечественной бессарабцев в армию не брали. Пантелей Иванович в то время работал фельдшером в районах Гагаузии. Там его и застала война. Одной из воинских частей, расквартированных в тех местах, очень нужны были медики. Получив звание лейтенанта, дядя был назначен на должность военфельдшера в эту кавалерийскую часть. Так и прослужил фельдшером полевого госпиталя всю войну, всегда находясь практически на передовой.
О войне рассказывал мало. Отвечая на наивные детские вопросы, говорил, что спасал раненых. Контузию получил, когда во время взрыва в окопе его завалило землей…
Не любят ветераны войны отвечать на вопрос, сколько немцев убил. «Это снайперы могли сосчитать, а я в атаке разве мог это сделать? Там же все стреляют». Нескромным считает такой вопрос советский воин. Я, говорит, солдат, Родину защищал, землю поруганную освобождал.
Мой сосед Яков Семенович Тимонин как-то в разговоре сказал: «Да ни одного я не убил. Я штабным офицером был, знамя полка хранил, представления на награды писал, похоронки выписывал. Сколько их вдовам отослал, подсчитать не могу». Тоже всю войну прошел, закончив помощником начальника штаба стрелкового полка в звании капитана. Немцев только пленными видел. Один из них при штабе задержался на какое-то время. Имущество грузить-перевозить помогал. Все никак не мог понять, как это советские офицеры запросто могут обедать за одним столом с рядовыми солдатами.
А дядька мне признался, что одного немца все же убил. Дело было так. В каком-то только что отбитом у немцев городке подыскивал место для размещения раненых. Наиболее подходящими для этой цели обычно бывают подвалы или полуподвалы. Обследуя очередное полутемное помещение, увидел выходящего немца с автоматом. Пантелей Иванович дал очередь первым. Иди знай, сколько их еще там за углом.
Воевал он в составе 1139-го гвардейского Краснознаменного полка, 353-й гвардейской Краснознаменной стрелковой дивизии. С боями вернулся Пантелей Иванович от предгорий Кавказа в места, откуда для него и началась война: междуречье Днестра и Прута. Перешел за Дунай, через Румынию в Болгарию. Нужен был Красной Армии в тех местах офицер, хорошо знающий румынский и болгарский языки. Несколько лет прожил там с семьей. В отпуск не раз приезжали. Конечно, привозили подарки. Помню, мне очень понравился огромных размеров карандаш, но получил его, только когда наизусть выучил стихотворение Чуковского «Тараканище».
Однажды стал свидетелем рассуждений мамы и тети о достоинствах привезенной халвы. Из этой баночки, мол, не очень сладкая, а из этого пакетика – очень жирная, а эта немного кислит. А вот, помнишь, до войны был такой сорт…
Странным мне этот спор показался. Они-то помнят, а я за четыре военных года забыл. Для меня в то время вся халва была вкусная. Да отдайте её мне – съем вместе с оберткой. Тогда еще газвода была на сахарине – такие маленькие американские таблетки.
Большего размера был красный стрептоцид. Как-то наглотался его на ночь. Утром выбежал во двор и – о ужас: из меня струей потекла кровь. Я к маме: что если из человека вытечет вся кровь, он умрет? Сколько её в человеке? Из меня, наверно, половина уже вытекла, весь снег красный, как спастись? Мама плюхнулась на диван. Думал, обморок, а она давилась от смеха. Стали успокаивать: это, мол, красный стрептоцид все окрашивает. Мой испуг перешел в смущение…
Со временем надобность в полевом госпитале отпала, и дядька занял должность начальника аптеки полка. До выхода в запас служил капитаном медицинской службы авиационного полка на аэродромах Джанкоя и Мелитополя.
Боевых наград у Пантелея Ивановича немного. Среди них болгарская медаль на непривычной для нас треугольной ленте, медаль «За оборону Кавказа», «За победу над Германией». Но больше всего ценю не совсем обычную для офицера медаль «За отвагу». Это высшая из медалей в наградной системе СССР, которой преимущественно награждался рядовой и сержантский состав и, как исключение, младшие офицеры: за личное мужество и отвагу, проявленные в боях. Вот таким был мой дядька и воины, удостоенные этой награды. Не убивать шли, сражаясь за правое дело, представители всех народов Советского Союза, а жертвовали собой, проявляя доблесть, отвагу и мужество. И победили…
В. КУЧЕРЕНКО,
член союза писателей. Приднестровья.
