Медицина лечит человека, а ветеринарная медицина – человечество.
Эти слова академика Ивана Павлова нередко повторяет главный ветеринарный врач-эпизоотолог Рыбницкого филиала ГУ «Республиканский центр ветеринарного санитарного и фитосанитарного благополучия» (ГУ «РЦВС и ФСБ») Иван Николаевич Шишков, когда рассказывает о своей профессии. Наверное, нет в Рыбницком районе более опытного ветврача, чем Иван Николаевич: шутка ли, 47 лет в профессии! Его многолетний труд отмечен медалью «За трудовую доблесть» и орденом «Трудовая слава», каждое его слово – ценно и весомо. А знаний и опыта ему, проработавшему почти полвека в разных условиях, при разных системах хозяйствования, хватило бы на несколько газетных материалов…
«Прекрасный профессионал и удивительной, красивой души человек, – такую характеристику дала Ивану Шишкову директор ГУ «РЦВС и ФСБ» города и района Ольга Кравчук. – Его ответственность, глубокие и всесторонние знания, богатейший опыт помогают нам решать вопросы любой сложности».
– Судьба человека, его будущее (в профессии, увлечениях, семейной жизни) начинается с детства. Я родился в 1948 году в селе Виноградовка Тарутинского района Одесской области в семье рабочих совхоза – первым из четырех детей. Обычная сельская крестьянская семья, где в чести были труд, здоровый образ жизни и стремление к образованию. Все дети из этой простой крестьянской семьи со временем получили высшее образование.
– А с чего начался Ваш путь к профессии? Или с кого?
– Есть в моей жизни человек, который оказал огромное влияние на формирование моего мировоззрения и характера. Это дядя по материнской линии, Василий Георгиевич, дядя Вася, который работал главным ветврачом в соседнем хозяйстве. Мы с мальчишками любили к нему бегать, и он, при всей своей занятости, находил время, чтобы с нами поговорить… Я видел, с каким сочувствием он относился не только к животным, которые были в совхозе, но и к кошкам, курицам, собакам и коровам, которых ему приходилось лечить. Помню, как ему пришлось решать судьбу коровы-первотелки, у которой возникли послеродовые осложнения. Местный ветфельдшер твердил, как заведенный: «Надо ее прирезать, а то сдохнет!». А дядя в белом халате и шапке-ушанке, сбитой набок, оказывал помощь молодой рыженькой коровке: «Потерпи, Красавка! Я тебя обязательно спасу, мамочка моя!». Не мудрено, что такой человек стал образцом для многих мальчишек и девчонок. Не меньше 15 человек по его примеру связали свою жизнь с ветеринарией.
Ветеринар и врач – профессии похожие. Но человек может объяснить врачу, где у него и что болит, а ветеринар должен уповать только на свои знания, опыт и интуицию.
В тот день, когда мой дядя пытался спасти животное, я впервые обратил внимание на глаза коровы – умные, терпеливые, в которых были страдание и надежда. Если говорят, что глаза – зеркало человека, то про животных, особенно млекопитающих, я могу точно сказать: в глазах животного и его состояние, и его настроение, и его доверие (или недоверие) к человеку. Дядя, конечно, спас корову, и хозяева благодарили его со слезами на глазах – кормилица ведь…
– И Вам приходилось заглядывать в глаза животных?
– Конечно, чему Вы удивляетесь? Я помню и нашу корову Зорьку, которую уводили на совхозную ферму. В шестидесятых годах (слава Богу, недолгое время) придумали такую политику: всех домашних животных, кроме кур, изъять из крестьянских подворий и отправить в общественное стадо – так стирали грань между городом и деревней. Когда нашу корову уводили из дома, все домашние плакали, и корова тоже – так я понимал ее протяжный рев и глаза, которые плакали. Наш сосед, ветеринар, тоже отвел свою породистую корову в совхозное стадо. И остались крестьянские подворья без скотины…
Пришлось колхозникам ходить в магазин за молоком и сметаной… Конечно, это был перегиб, и вскоре эта линия партии была признана ошибочной. В крестьянских семьях через некоторое время вновь появились наши кормилицы буренушки – без своего хозяйства в селе жить нельзя.
– Как долго Вы шли к своей профессии?
– Первые мои шаги в самостоятельную жизнь начались рано, с девятого класса. Учился в вечерней школе и на курсах трактористов одновременно. Закончил курсы и сразу сел за штурвал трактора. Работал, начал приносить зарплату в дом, что было хорошей поддержкой семье – еще трое детей подрастали, а отец часто болел…
– Как Вы попали в наши края?
– В середине шестидесятых в стране уделялось огромное внимание развитию агропромышленного комплекса. Дядя-ветврач убедил маму отправить меня учиться на ветеринара. Я и не сопротивлялся – профессия эта мне нравилась. Из Украины я приехал в Молдавию и поступил в Кармановский совхоз-техникум, чтобы получить профессию ветфельдшера.
Еще когда я учился на последнем курсе, приехал в техникум главный ветврач Рыбницкого района Виталий Мачунский с двумя председателями колхозов, чтобы среди студентов отобрать лучших молодых специалистов для работы в хозяйствах Рыбницкого района. Сразу после выпускных экзаменов меня направили в колхоз имени Федора Антосяка (село Мокра) на работу исполняющим обязанности главного ветврача. В то время на весь район было всего три ветврача с высшим образованием, поэтому приходилось брать на себя ответственность выпускникам техникумов. Хотя, надо признать, знания в нашем техникуме давали крепкие.
В Мокре я не только получил первый опыт самостоятельной работы специалистом, но и обрел семейное счастье – женился на молоденькой библиотекарше Танечке, Татьяне Андреевне, моей первой и единственной спутнице жизни. Так что стаж работы и супружества у меня практически одинаковый – сорок семь лет…
– Но Вы ведь окончили и ветеринарную академию?
– Да, жизнь и работа требовали более основательных знаний по ветеринарии, поэтому в 1973 году я поступил в Московскую ветеринарную академию имени Скрябина. Жена с маленькой дочкой остались в селе, а я учился на стационаре в лучшем в Советском Союзе научном и образовательном центре ветеринарии.
После окончания академии получил направление на работу в Одесский трест мясомолочной промышленности. Но через полтора года приехал в Рыбницу в отпуск и решил остаться. В то время у меня было уже двое детей, жена не хотела никуда уезжать с маленьким ребенком…
В Рыбницком районе успешно работали две огромных птицефабрики – в селах Буськи и Красненькое. Меня приняли на Красненьскую птицефабрику главным ветврачом, где я проработал в этой должности 20 лет.
– Тогда эта птицефабрика обеспечивала куриной продукцией всю Молдавию…
– В каждом из одиннадцати птичников выращивалось по 80 тысяч цыплят, и через 56 дней цыплята набирали нужный вес, забивались и поступали на реализацию. А дальше – новая партия цыплят… 7,5 тысячи тонн куриного мяса в год, из которых 350 тонн ежемесячно отгружалось на Москву. Предприятие входило в пятерку лучших предприятий птицепрома Союза. И на таком предприятии я отвечал за здоровье миллионного поголовья. Не было дня, чтобы я лично не делал обход птичников. Однажды случилось ЧП. В канун Нового года я также осматривал птичники, как вдруг заметил неладное в одном из залов – птицы «пели», то есть дышали с мелодичным присвистом. Дождался утра и произвел вскрытие одного цыпленка. По моим данным, цыпленок погиб из-за инфекционной ларинготрофии. Это смертельно опасное заболевание могло полностью уничтожить поголовье птицы. Благодаря предпринятым карантинным мерам удалось предотвратить распространение заболевания. Информацию о случившемся я сразу довел до руководства «Птицепрома» Молдавии. В то время в опытных образцах была изготовлена противовирусная вакцина, созданная профессором Малушко. Он вместе с лаборантами и экспресс-лабораторией приехал на фабрику. Мой диагноз подтвердился. Тут же связались с фармацевтической фирмой в Тбилиси, где по заявке Малушко срочно изготовили необходимое количество вакцины. Все птицы были провакцинированы и спасены. В нашем ветеринарном деле точность определения диагноза, временной фактор и своевременная профилактика, а если нужно – и лечение, – основа успеха.
После развала Советского Союза развалилась и птицефабрика – впрочем, как и весь агропромышленный комплекс. В 1999 году перешел на работу в совхоз «Ульма», где проработал ветврачом 10 лет, до выхода на пенсию. Но дома не сиделось. Когда мне предложили работать ветеринарным врачом-эпизоотологом нашего района, я согласился: не могу я без любимой работы. И вот уже шестой год работаю в нашем учреждении.
– А сейчас легче или труднее работать, чем в Советском Союзе?
– Конечно, сложнее. Тогда огромная страна работала по единому ветеринарному законодательству, и любую проблему решали оперативно и сообща. Сейчас в каждой республике – свои правила, а опасностей стало намного больше. Ликвидация «железного занавеса» тут сыграла свою отрицательную роль. В постсоветские республики валом хлынула сельхозпродукция, которая выращивалась в непонятных условиях, по незнакомым стандартам. У животных появились болезни, о существовании которых мы в наше время и не подозревали. Надо постоянно быть начеку, контролировать ситуацию.
В этом помогает и новое лабораторное оборудование, которое поступило в лаборатории продовольственных рынков. В наш филиал также в прошлом году поступило современное оборудование, с помощью которого ветврачи могут оперативно обследовать животных и поставить правильный диагноз.
Рад, что в настоящее время в республике возрождается сельское хозяйство. Насыщение рынков собственной качественной продукцией – дело огромной важности, так как необходимо, чтобы животные как в общественном стаде, так и в личных подворьях были здоровыми. Человеку для полноценного здоровья и долголетия необходимо употреблять качественные продукты. А обязанность ветеринарной службы – контролировать эпизоотическую ситуацию.
– А кого Вам приходилось лечить?
– Да нет, наверное, таких животных и птиц, которым бы не приходилось оказывать помощь, разве что воробьям… Собаки, куры, лошади, коровы, кролики, кошки… Бывает, животных привозят или приводят хозяева, а бывает – просто ребята со двора приносят бездомных кошку или собачку с перебитой лапой или другой травмой, чтобы оказали помощь.
Ни для кого не секрет, что сейчас люди живут более уединенно, и для кого-то кошка или собачка – друг, иногда единственный, потеря которого равносильна потере члена семьи. Спасаем, лечим, помогаем – и животным, и людям.
– И как, до сих пор Вы смотрите в глаза животному?
– Конечно. Для того, чтобы вылечить животное, надо не только знать диагноз, но заслужить его доверие. В этом случае шансы выздороветь возрастают многократно!
Так же, как и у людей…
дина Листюгина.