Просить долго не пришлось, мы всегда с уважением относимся к людям, прошедшим войну, защищавшим Родину. Мы всегда с интересом слушаем истории их жизни, их сражений и подвигов, в первую очередь – личных. К тому же звонок был накануне большого праздника – 9 Мая. Надежда Ивановна много и горячо рассказывала о своей хорошей знакомой. И о том, какой невероятной красавицей та была в молодости, всегда славилась отзывчивостью и активным участием в судьбах людей. Неравнодушной ко всему, что ее окружает, она остается и сегодня.
Евдокия Филипповна радушно приняла мою просьбу насчет беседы. Объяснила, как добраться до ее дома. Я ехала и думала, что первым моим вопросом будет вопрос о секрете мужества людей, которые сражались за Родину. Но вышло немного иначе… На калитке дома – табличка с надписью «Здесь живет ветеран Великой Отечественной войны». Во дворе меня встретила сама хозяйка. Солнечный день, легкий ветерок, разносящий аромат тюльпанов с огорода Евдокии Филипповны, меня совершенно обворожили.
– Кругом цветы, – показывает женщина. – А эти, желтые и фиолетовые, французские, запах невероятный от них! Но мы сейчас пойдем в дом, и я покажу Вам, как живу, поставим чайник.
В комнате на ковре сидят две кошки, красивые, ухоженные. По словам Евдокии Филипповны, они очень умные, с ними живется веселее. Мы проходим вглубь дома, и на меня в этой обстановке нахлынули воспоминания: такой же зал был у моей бабушки. Те же стулья, кровать, шкаф с фотографиями молодости.
– А Вы не первая, кто мне об этом говорит, – смеется Евдокия Данилевская, собирая угощение к столу. – Меня часто называют «настоящей бабушкой».
Но вот стол уже уставлен всевозможными блюдами. Мне неловко, я прошу свою собеседницу не беспокоиться. Но она иначе не умеет: говорит, что те, кто у нее в гостях не впервые, уже к этому привыкли. Хозяйка готовит свой кофе – из топинамбура. Рассказывает, что только им смогла вылечить в свое время сахарный диабет. Намазывает на хлеб масло, приготовленное из сливок собственноручно. Мы беседуем, пьем кофе и разглядываем фотографии из альбома Евдокии Филипповны. На меня смотрят молодые и красивые лица: ее и супруга. Фото старинные, времен середины прошлого века, но какая от них исходит энергетика! Люди на фото влюблены в жизнь и друг в друга. И только спустя три часа беседы с моей героиней узнаю, сколько пришлось всего пройти до того, как были сделаны эти светлые и беззаботные снимки.
– Какая Вы красивая! – не сдерживаю я эмоций.
– Ой, просто молодость, красоты особой там нет, – улыбается Евдокия Филипповна. – Но я стараюсь держаться и сейчас. Только на силе воли своей – всю жизнь. Перенесла уже не один инсульт. Но держусь. Я родилась в посёлке Уразово Белгородской области. Росла в детском доме с пяти лет. В 29-м году моих родителей не стало, голодные годы были. И старший братик 12 лет привел нас, младших, в детдом. Заведующая посмотрела на нашу компанию и сказала, что мест нет и еды тоже. Тогда брат, такой же шустрый, как и я, говорит: «Ну, не берете, пусть идут бродить по свету». И оставили нас в детдоме.
Жизнь в те годы была очень сложной, рассказывает моя собеседница. Выживали, как могли. Но и в те времена встречались очень добрые люди. Один, как тогда говорили, зажиточный человек приезжал в детский дом и каждые три недели увозил к себе группу детей. Дети помогали ему: собирали картошку, пшеницу, фрукты на его полях, а он кормил их досыта. Так, ребята уезжали к нему на хозяйство пухлыми – от голода, а возвращались пухлыми – от сытости. И с собой продукты давал мужчина – для детского дома. Все ребята старались вести себя хорошо, чтобы и их взяли на три недели к хозяину полей. Дети того времени, особенно детдомовские, были на все руки мастера, работы не боялись. Выполняли все без отговорок.
– Помню, давали нам в детдоме мешки, и шли мы в лес за кленовыми листьями и в поле – за лебедой. Проходили мимо маслосырзавода, там нас жалели, давали макуху. И вот из всего этого нам делали оладушки. До сих пор вспоминаю, какими вкусными они были!
Так маленькая Евдокия росла. Воспитатели были очень хорошими, рассказывает моя героиня. Прививали детям чувство патриотизма. А еще в детском доме, где росла девочка, было много кружков: наездника, парашютиста, стрелка… А с восьмого класса все ребята уже работали: кто где. Но началась война. Застала она Евдокию, когда та проходила практику после окончания десятого класса. Вожатая сообщила эту страшную новость, и все ребята сразу стали старше, серьезнее. Со слезами на глазах Евдокия Филипповна вспоминает, как все клялись друг другу после войны встречаться, писать, не забывать. Долго Евдокия со своими подружками ходили в военкомат и просили взять на войну. Но их не брали. Девочки настырно продолжали обивать пороги военкомата, но военком игнорировал маленьких «воинов». Тогда ребята помогали своим, как могли: бегали в госпиталь, и плясали перед ранеными, и пели, и ухаживали за ними, и посуду мыли. И вот однажды им показали группу офицеров и сказали, что невысокий мужчина и есть командир.
– Мы подошли к нему, честь отдали и попросили обратиться. Хотим на фронт, говорим. А были мы маленькие, худенькие, но все свои значки, которые получили по окончании кружков, развесили на груди. Командир заметил их, стал рассматривать. Отметил мое умение прыгать с парашютом, но более всего его заинтересовал значок «Ворошиловский стрелок». А я ему и говорю: «Я попаду, во что хотите – попаду!». Принесли мне наган, я его при командире тут же разобрала полностью и собрала. И вот он подбросил фуражку, я выстрелила и прострелила ее прямо в середине. Он меня похвалил, сказав, что не каждый офицер так стреляет. И вот меня, 17-летнюю, взяли на войну.
Сначала Евдокия Филипповна работала на продовольственном складе, после принятия присяги получила направление на склад боепитания. А потом ее с подружками прикрепили к другой работе: они подвешивали снаряды к самолетам. И вот ребята-летчики говорили девушкам: «Вы наш боевой тыл, если что-то случится, сообщите родным, расскажите, как мы воевали». Давали адреса и свои фото. Тяжелее всего было терять друзей, боевых товарищей, которые стали родными. Отправлять их на задание и видеть, как возвращаются единицы.
Была еще одна большая глава в военной жизни Евдокии Филипповны – Сталинградская битва. Когда они с товарищами из летного отряда строили ложные аэродромы. Девушек сбрасывали с самолетов вместе с материалами в местность, где заросли кустов, травы. Они сооружали взлетную полосу, цепляли лампочки. С неба казалось, что отсюда на самом деле взлетают наши самолеты. Таким образом, эти искусственные аэродромы вызывали огонь на себя, чтобы сберечь настоящие взлетные полосы. Когда спрашивали, кто готов пойти на такое задание, Евдокия Филипповна всегда откликалась первая. Однако все кругом было ложное, и укрытия – тоже. Девушки выкапывали себе окопчики, но они не всегда спасали. У Евдокии Данилевской шесть ранений и одна контузия, которые до сих пор напоминают ей о войне болью. А последнее ранение было таким, что врачи давали очень маленький шанс на жизнь. Не раскрылся парашют, и она с большой скоростью врезалась в землю. Был поврежден позвоночник, ноги. Евдокия Филипповна лежала в госпитале около года в гипсе – с головы до пят.
Вся жизнь Евдокии Филипповны похожа на кино. Но один эпизод – особенно. После беседы с моей героиней еще много дней под впечатлением рассказывала знакомым и друзьям о нем. А вышло все так. Молодая девушка накануне последнего задания в очередной раз стала донором: ее кровь переливали раненому. На следующий день Евдокия Филипповна ушла на задание, а с него попала прямо в госпиталь в палату для особенно тяжелобольных. Однако тот раненый, которого она спасла накануне, стал разыскивать ее. И нашел. Зашел в палату и, не зная ни имени, ни фамилии, заглядывал всем в лица. И вот в одной больной узнал свою Дусю. Поздоровался, представился и сказал, что уже сообщил своей маме, что женится. Девушка долго отговаривала его, объясняя, что она, скорее всего, ходить не будет, мол, зачем ему нужна калека. Но парень не отступал. Навещал девушку постоянно. Вскоре закончилась война. И со временем, после бесконечных процедур и массажей, случилось чудо: Евдокия начала чувствовать ноги. Врачи учили ее ходить заново. Через время они с будущим супругом отправились в Румынию, где в госпитале она проходила дальнейшую реабилитацию. Там они и расписались, став все же мужем и женой. И жили молодые душа в душу. Приобретали мирные профессии, работали, мечтали, любили. Но никогда не забывали той войны, которая унесла так много жизней, которая не раз оставляла и их на краю жизни и смерти. Которая подарила их друг другу.
Наконец, задаю волнующий меня вопрос о мужестве и о страхе перед смертью. Спрашиваю, неужели страха не было, раз пошла на войну добровольцем.
– Был страх. Сколько я была на фронте, был. И я не верю, что может быть иначе. Тот не боялся, кто ни разу не был на передовой. Я люблю правду, пусть горькую.
Однажды, уже в мирное время, батальон, где они с супругом служили, расформировали, и их отправили в Тирасполь. Здесь они прожили много лет вместе, здесь до сих пор живет наша героиня. Евдокия Филипповна около 40 лет проработала учителем в Тираспольской средней школе №7.
– Меня все время навещали и навещают дети, я их называю «тимуровцами». Они приходят, бросают свои портфели, спрашивают, чем могут помочь. Вот они в огороде поработают и ждут, конечно, застолья. Мы накрываем стол, садимся, и я рассказываю им о войне, о том, как мы защищали Родину. И Вы знаете, как они слушают, какие у них глаза при этом! Они едят, пьют чай, а я говорю. А потом столько вопросов сыпется!
…О Победе. Конечно, я спрашиваю об этом невероятном дне! День Победы застал Евдокию Филипповну в госпитале. И хоть в палате, где она лежала, все были тяжелобольными, радовался каждый! Понимали, что позади борьба, страх, боль, потери родных и друзей, которых не забыть никогда. До сих пор Евдокии Филипповне снится война, Победа и лица тех, с кем сражалась плечом к плечу. До сих пор она говорит, что, начни все сначала, ничего не поменяла бы. Прошла бы тот же путь – от Сталинграда до Вены. Потому что иначе просто не могла.
Татьяна Астахова-Синхани.
