Материнская любовь… Даже в наше достаточно циничное и расчётливое время вряд ли кто оспорит святость этого чувства. Но многие ли поймут и поверят в любовь к чужому ребёнку? Мало того, больному или увечному? А если их не один-два, а 20 и даже более?..
В детстве ей был вынесен безжалостный приговор: короткая, лет до 25, жизнь и бездетность. Она услышала его из-за неплотно прикрытой двери врачебного кабинета и, будучи совсем ребёнком, приняла как данность.
Людочка Загрядская родилась в простой советской семье и росла, окружённая любовью и заботой родителей. Домашний ребёнок, она даже отказалась от мечты стать воспитательницей, потому что учиться надо было ехать аж в Сороки, а это так далеко от Тирасполя и мамы с папой.
Окончив торговое училище, начала работать. Почти каждый день, возвращаясь со смены домой, она выходила за несколько остановок, чтобы пройти мимо детского дома, где подолгу наблюдала за детьми, играющими за забором, даже не пытаясь себе объяснить, зачем это делает?
Конец 70-х, на которые пришлась юность Люды, пестрел плакатами и призывами комсомольско-молодёжных строек. И ей в оставшиеся годы вдруг остро захотелось увидеть мир на другом конце огромной страны. Мама, заглядывая в глаза и зная о приговоре, который они много лет благополучно друг от друга скрывали, спрашивала: «Ну ты же не больше, чем на год уезжаешь? Ты же вернёшься?».
Так она оказалась во Владивостоке. Отсюда и начался отсчёт материнского подвига Людмилы Борисовны Загрядской, этой удивительной и для многих непостижимой женщины.
Работа на стройке, новые люди, отличный от прежнего образ жизни – всё это порождало доселе неизведанные впечатления. Она вбирала в себя новизну ощущений, всё больше принимая в сердце этот город на краю земли… А на работе всё чаще ловила взгляды Александра, мужчины, по словам коллег, в одиночку воспитывающего троих детей. Проникнувшись его бедой, стала по-дружески помогать: то печку в доме побелит, то пирожков напечёт, то ребятишкам белье перестирает… Когда поняла, что прикипает к детям не на шутку, решила – надо бежать… Что она могла им дать, если у самой уже истекал обозначенный срок? Когда, объявив об отъезде и попрощавшись, направилась к двери, отчаянный детский крик старшей девочки словно пригвоздил к месту: «Мама! Не бросай нас!».
Так она стала матерью для своих первых приёмных детей: восьмилетней Гали, двухлетней Вали и полугодовалого Ивана. И всё бы ничего, да тяжело болела средняя малышка, которой вовремя не диагностировали менингит. Впрочем, для Люды это уже не имело никакого значения.
Трёхлетнюю Олю и восьмимесячного Олега они с мужем обнаружили на занесённой снегом полевой дороге. Брошенные матерью-кукушкой, они уже замерзали. В полубессознательном состоянии девочка отбивалась, кричала и не отдавала свёрток, принятый поначалу за куклу, где почти не подавал признаков жизни братик. Это случилось на Украине, куда они приехали в гости, и спешили в этот день на праздник, свернув с шоссе на просёлочную дорогу. Спустя несколько месяцев супруги вернутся за этими детьми из Владивостока, чтобы стать для них семьёй. Никто не знает, сколько времени дети провели в сугробе. Оля долго и тяжело болела, истлевая, как свечка. Людмила выхаживала девочку, не теряя надежды, пока однажды кто-то из медработников в сердцах не бросил: «Дайте же ей спокойно умереть!». И вот тогда в порыве отчаяния она совершенно непроизвольно обратилась к Всевышнему: «Господи, ты дал мне этих детей, чтобы похоронить?!»… И Оля выздоровела. А Людмила нашла дорогу в храм.
Каждый ребёнок, который появлялся в их семье, приходил со своей эпопеей страданий и боли. Брошенных родителями двухлетнюю Машу и трёхлетнего Сашу они нашли в больнице, когда уже жили в Тамбовской области в одном из сёл Кирсановского района. Приехали в районный центр навестить своего Олежку, что находился там на излечении, а он отказался выписываться, если мать с отцом этих детей не заберут в семью.
Конец 90-х давал только один шанс на выживание – работу на земле. И Загрядские имели в то время 13 коров, несколько больших огородов, лошадь и прочую живность, словом, целую ферму.
Прошло несколько лет. Дети подрастали. И тут звонок из района с просьбой взять под опеку двоих братьев, у которых умерла мать (сама детдомовская, она умоляла не отдавать сыновей туда же). То, что мальчишки хлебнули лиха через край, стало понятно, как только порог переступили. На четырёхлетнего Никиту смотреть без слёз было невозможно: пальто не по росту, веревкой подвязано, рукава подвернуты, шапка обгоревшая. Стоит и воет, как волчонок. Так он плакал. С ним особенно сложно пришлось, долго никому не верил… Через два года в семью был взят осиротевший Коля, потерявший сразу обоих родителей. Опять из администрации района за него буквально умоляли. Но апогеем этой череды усыновлений стала Лена. Брошенная матерью-малолеткой, недоношенная, с церебральной ишемией второй степени, при которой врачи вообще не оставляли шансов когда-нибудь пойти своими ногами, да и вообще долго жить, она стала в семье всеобщей любимицей. Решение забрать Лену Людмила Борисовна впервые принимала без мужа. Александр к тому времени уже тяжело болел, и оба понимали, что быть опорой, как прежде, уже не сможет.
Сегодня Людмила Борисовна вспоминает те дни с лёгкой улыбкой: «У неё же всё кукольное было: и ручки, и ножки, и личико… Есть ничего не могла, захлёбывалась смесями, уколы и таблетки не принимала, однажды едва откачали. В последней, отчаянной надежде решили козьего молока дать. А она как будто его и ждала. Кормили каждый час по чайной ложке…». И девочка, которой врачи не оставляли шансов на самостоятельное передвижение, в год и два месяца пошла. Сегодня крепкая розовощёкая Лена учится в 8-м классе общеобразовательной школы. А детский врач из Днестровска с удивлением восклицает, что, не увидев её медкарточку, ни за что бы не поверила в это чудо. И здесь не нужны лишние слова, всё ясно и так: мир спасает вовсе не красота, а Любовь.
И вот в этом самом месте потрясающего до глубин души рассказа молнией пронзила мысль: «А как же ваш собственный диагноз, Людмила Борисовна?!».
– Вы знаете, эта мысль тоже однажды пришла ко мне… Когда я разменяла своё третье 25-летие, – ответила она с улыбкой.
Всё, что случилось и случается в жизни этой женщины, она неизменно связывает с именем Бога. Не пытаясь оспорить эту истину, скажу другое: у Господа нет других рук, кроме наших. Вот так и у Людмилы Борисовны: все дела и решения исполняются ею с именем Бога на устах и своими руками.
Первые 11 детей были усыновлены. Самому старшему из них скоро 50 исполнится. У всех есть работа и профессия, младшие ещё получают образование, словом, все в этой жизни нашли себя. А сама Людмила Борисовна уже бабушка 12 внучат. В 2017 году ушёл из жизни любимый муж Александр. Пережить горе помогли дети. А ещё в это же время она научилась водить машину. Сдать на права в 58 лет? На мой взгляд, это что-то из разряда непостижимого. Но всё было именно так, и Людмила Борисовна стала семейным «извозчиком» старенького автомобиля. А потом в семье появился «шаран» – подарок от Президента. Красивая серебристая машина – предмет особой любви и бесконечного интереса пацанов. Мечтают, что, когда закончится пандемия, поедут на море.
Сегодня с мамой Людой в просторном доме с пристройкой, где стоит длинный стол, за которым собирается по вечерам вся семья, проживает десять ребятишек школьного возраста. За исключением шестилетнего Давида, который только в этом году пойдёт в первый класс. По-разному пришли они в семью, но каждый был принят, как родной, и согрет любовью. Дима и Давид – сыновья девушки, которая ещё в России была взята Загрядскими под опеку, но не сумевшая впоследствии по причине болезни их содержать. Трое сестрёнок, Кристина, Таня и Саша, пришли из интерната. И если бы не Людмила Борисовна, вряд ли бы девочки когда-то обрели семью. Усыновители находились, но забрать сразу троих не хватало духу.
Невероятно обаятельный и улыбчивый Давид к маме льнёт бесконечно, воспитание не позволяет мешать разговору с незнакомой тётей-журналистом, поэтому безмолвно сидит в соседней комнате. Но порой из-за двери нет-нет, да и выглянет любопытная мордашка. Тогда мама разрешает ему съесть чупа-чупс. Ну а как вы хотели? Разве можно без стимула столь долго сдерживать детский интерес?
Слушая историю семьи и пытаясь хоть как-то проникнуться душевными побуждениями Людмилы Борисовны, надеюсь, сумела понять простую и невероятно сложную истину: для неё не существует чужих детей, поэтому любой страдающий ребёнок, что встречался на её материнском пути, становился родным по умолчанию. Так, сегодня вместе с официально опекаемыми детьми у неё проживают двое внуков тяжело больной подруги, которая не в силах за ними присматривать, а родителей нет. Казалось бы, чего больше уже можно дать (материальное в расчёт не берём)? Оказывается, можно. Людмила Борисовна всех детей отдала ещё и в школу искусств. «А вдруг у кого-то талант есть, а я его просмотрю?» – задаёт она риторический вопрос. Поэтому каждый день в этом доме звучит живая музыка фортепиано и флейты. Так решили на семейном совете: девочки будут пианистки, а мальчики – флейтисты.
Можно ли к этому что-то ещё добавить?.. Вряд ли. Любые слова будут лишними перед безграничностью этой любви и безмерностью материнского сердца.
P.S. Пользуясь случаем, Людмила Борисовна Загрядская выражает горячую благодарность приднестровским благотворительным фондам «Детство – детям» и «Помощь – детям», которые в течение всех лет оказывают всестороннюю помощь её семье.
Галина БЕЗНОСЕНКО.
с. Незавертайловка, Слободзейский р-н.
Фото автора.