В магазине я остановилась у полок с конфетами. Это мои любимые полки и любимое место во всяком большом магазине. Здесь всегда я и дети, пришедшие с родителями. Если муж потерял меня в магазине, он сразу знает, куда идти, чтобы отыскать свою жену.
На этот раз я была одна. Зашла в магазин, пока сын трудился в «художке», и застыла напротив молочного шоколада. Рядом со мной точно так же застыла девочка. Такая славная, со вздернутым носиком, озорной мордашкой и двумя косичками. Наклонив голову набок, она читала надписи на конфетах, иногда шептала их вслух и смеялась, если названия ее смешили. В нашу идиллию на двоих ворвалась суетливая женщина с тележкой, она брала один пакет с конфетами, рассматривала, потом клала его на место и хватала другой. Наконец, поравнявшись с девочкой, она встала у нее за спиной и нетерпеливо начала дышать ей в затылок. Девчушка так была увлечена своим занятием, что и не заметила раздраженной женщины позади себя. Что-то нехорошее назревало, я ощущала это кожей и уже внутренне напряглась, словно готовясь к прыжку, чтобы защитить детеныша. И я не ошиблась.
– Девочка, отойди, ты тут всем мешаешь, разве не понятно?! – взвизгнула дама и начала вытеснять ребенка своим роскошным боком. Девочка, так бесцеремонно выдернутая из придуманной ею игры, растерялась, попятилась, и я увидела, как ее круглые глаза стали влажными.
– Эта девочка никому не мешает. Более того, мне она помогает, консультирует, какие конфеты вкуснее. А вот Вы нам помешали делать выбор, – сказала я первое, что пришло в голову. Дама с тележкой и двумя пакетами конфет в руках начала покрываться пунцовыми пятнами злости и негодования. Краем глаза я заметила, как девочка зажмурилась. Видимо, ждала, что на нас с ней сейчас обрушатся буря, ураган и цунами сразу.
– Девушка права, – эти слова произнес пожилой мужчина, который стоял у противоположной полки с печеньем и все это время наблюдал за разыгрывающейся сценой. – Малышка никому не мешает. А если Вы торопитесь, то могли бы попросить, и мы все отошли бы в сторону.
Женщина запыхтела, оглядела всех троих с головы до ног и, видимо, признав в глубине души, где-то очень глубоко внутри, что силы неравны, швырнула оба пакета с конфетами в тележку и нервно зашагала в другой отдел. А мужчина посмотрел на меня, потом на девочку, улыбнулся и подмигнул нам. Мы в ответ тоже улыбнулись – победоносно и заговорщически. Так, неожиданно объединившись против хамства и грубости, мы в одночасье перестали быть просто незнакомыми друг другу людьми, которые встретились в супермаркете, потолкались у полок и разошлись. Мы стали маленькой «бандой», которая за большую справедливость.
– Эстафета раздражительности прервана, – сказал мужчина и снова мягко улыбнулся нам, потрепав девчушку по белокурой голове. – Хорошего вам вечера, барышни.
Попрощавшись, мы разошлись. Спустя минут двадцать, стоя у кассы, я увидела в очереди в другие кассы своих новых знакомых. Девочка рассказывала маме с грудничком на руках, что с ней произошло только что в кондитерском отделе. Она хитро поглядывала то на меня, то на мужчину, заступившегося за нее.
Скоро все мы разошлись по своим домам с нормальным таким чувством, что все хорошо, что все правильно. Разошлись, чтобы, встретившись случайно вновь, вспомнить эту историю, улыбнуться и подумать, что хамству всегда нужно давать отпор. Просто для того, чтоб эстафета раздражительности была прервана…
Татьяна Астахова-Синхани.
