«Человеку важно знать свои корни – отдельному человеку, семье, народу. Тогда воздух, которым мы дышим, будет целебен и вкусен, дороже будет взрастившая нас земля и легче будет почувствовать назначение и смысл человеческой жизни».
Слова Василия Пескова, журналиста, писателя, фотографа, знавшего родную землю не понаслышке,
приводит эпиграфом к своей статье хранитель музея Бендерской средней общеобразовательной школы (с. Гиска) Светлана Бакуменко. Светлана Григорьевна поведала увлекательную историю о жизни нескольких поколений приднестровцев,
представителей одной династии, родом из с. Гиска.
…Уходят из жизни наши родители, и в какой-то момент мы понимаем, что не знаем многого из истории семьи. Безвозвратно утрачиваются сведения о жизни предков, их имена, материальные свидетельства (фотографии, документы, личные вещи), а с ними – бесценный опыт поколений, живая связь времен. Вот и не знают многие из нас, откуда родом, что и когда привело предков-первопроходцев на берега седого Днестра.
Рассматривая пожелтевшие фотографии в семейных альбомах, порой не можешь даже с определенностью сказать: кто на них изображен, родственники это или нет? А ведь при жизни родителей, бабушек и дедушек обо всем можно было расспросить и, не надеясь на память, записать.
«Зачем всё это?» – скажут иные. Вопрос предполагает ответ: кому не надо – тому не надо. Может быть, кому-то, так проще, легче. Дескать, у каждого своя жизнь. Вот и живет себе на свете Иван, не помнящий родства, и горя не знает… Но это лишь в мечтах Ивана. А жизнь… жизнь подсказывает: без знания истории, без уважения к корням нет будущего. Не будешь помнить ты, не вспомнят и тебя…
В школе села Гиска есть музей, в котором мы пытаемся сохранить то, что уже можно назвать историей. А история… история далеко не так однозначна, как это нередко преподносится. К примеру, в Молдавской Советской Энциклопедии сказано, что село Гиска основано в начале ХIХ века. С этим можно поспорить, потому что на сельском кладбище есть захоронения, датируемые 1778 г.
Значит, здесь уже в конце XVIII века жили люди. Из книги «История села Гиска» узнаем, что «большинство переселенцев составляли старообрядцы, которые бежали от религиозных преследований». А в нашем селе было много приверженцев молоканской веры. В селе Гиска есть район, который назывался Молоканская магала. Так кто такие молокане? Как происходило переселение их в наши края? К сожалению, сведений об этом не так много. В Бендерском краеведческом музее таких данных нет. В «Истории ПМР» в I томе можно узнать о староверах, но о молоканах ничего не сказано.
Религиозная община молокан возникла и распространилась в России в XVIII веке. В Российской Империи молокане были отнесены к особым сектам еретического характера. До 1803 г. «сектанты» преследовались законом и только при Александре I получили некоторую свободу. Молокане не творят крестного знамения, не признают креста, икон, святых, иерархии духовенства, считают греховным употребление в пищу свинины, спиртного и табакокурение. Существует предположение, что название «молокане» произошло от обычая принимать молочную пищу в постные дни.
Самым активным распространителем данного направления был Семен Уклеин. Его родина, Тамбовская область, считается местом основания молоканства, именно оттуда оно распространилось и в другие области России. А в XVIII веке многие молоканские семьи были отправлены в ссылку на Украину. В 1823 г. молоканские общины возникают в Аккермане (Белгород -Днестровский), Кишиневе, Бендерах. Всего, по данным всеобщей переписи 1897 г., в Бессарабии проживало 1 202 сектанта-молокана.
Житель села Гиска Валерий Иванович Соколов рассказывает, что его отец неоднократно говорил: родом они из Тамбовской области. Эта семья сберегла уникальные документы. Самый старый – выписка из метрической книги Бендерского уездного полицейского управления за 1904 г. 9 февраля сего года был зарегистрирован брак между «мещанином молоканской секты Иваном Тимофеевичем Соколовым 20 лет и мещанкой молоканской секты Александрой Ивановной Петровой 17 лет». В документе указано, что «Иванъ Тимофеевъ Соколовъ, проживающий въ городе Бендерахъ по Николаевской улице в доме подъ № 76, и Александра Ивановна Петрова, проживающая по Протягайловской улице, явясь в Бендерское уездное Полицейское управление, заявили о желании своем записать въ сию книгу бракъ свой», получив разрешение «отъ родителей своихъ».
В семье Соколовых родилось 3 сына: Григорий (1909), Петр (1912), Иван (1914), чуть позже на свет появилась дочь Мария. Они соблюдали традиции и обычаи молокан.
В семье Валерия Соколова бережно хранят старые фотографии, среди них и фото членов молоканской общины. По воспоминаниям Валерия Ивановича, в детстве он с родителями посещал богослужения в г. Бендеры, для этого даже было выделено помещение, которое потом забрали под детский садик.
Надо сказать, что потомственная принадлежность к особому вероучению и осознание этой принадлежности не помешали членам молоканской общины принять участие в главных исторических событиях ХХ века. С гордостью рассказывает Валерий Иванович о своем отце, Иване Ивановиче Соколове, участнике Великой Отечественной войны, подпольщике. Во время румынской оккупации он с товарищами распространял листовки. Ребята организовали футбольную команду, благодаря чему им было легче встречаться и передавать необходимые сведения. Однажды ночью жандармы нагрянули к Соколовым домой, схватили отца и осудили на год тюремного заключения и на 5 лет лишения всех гражданских прав. Это было 4 февраля 1932 г. Иван сидел в тюрьмах Кишинева, Сучавы, Клужи.
После войны, в 1948 г., И.И. Соколов становится председателем сельского Совета, участвует в организации в селе первого колхоза «Память Ильича». Иван Иванович вел большую общественную работу, закончил курсы трактористов. Награжден значком «Отличный механизатор Молдавии» в 1959 г. Спустя тридцать с небольшим лет, в 1992 г. его внук Александр Соколов встал на защиту Приднестровья. Судьба дважды уберегала его от смерти: у картинной галереи и у стен Бендерской крепости. Правнучка Ивана Соколова также унаследовала его волевые качества, став неоднократным призером международных соревнований по легкой атлетике и борьбе.
В семье Соколовых выросли достойные дети, внуки, правнуки. Старшие рассказывают младшим о корнях, о пращурах, что лежат на центральном кладбище в г. Бендеры, на котором членов молоканской веры хоронили в отдельном месте. В селе Гиска молокан тоже хоронили поначалу отдельно, на краю кладбища, на памятниках у них нет креста. Интересно, что в Кишиневе молокан не разрешали хоронить на православных кладбищах, а хоронили на еврейских.
Так, в очередной раз приднестровцы доказали свою исключительную веротерпимость, умение жить в большой многонациональной и поликонфессиональной семье.
Замечу, что молокане, вероятно, были одними из первых переселенцев в с. Гиска, хоть и селились они не на пустом месте. Вместе с представителями других вероучений и национальностей молокане составили уникальную гражданскую и культурную общность под названием «приднестровцы», оставаясь в годы суровых общенародных испытаний верными сынами своего Отечества. Как ни привести это в пример тем, кто ныне, руководствуясь вполне утилитарными соображениями, покидает свой край, рвет связь с землей и родом.
От координатора проекта
«Моя семья в истории края»
Отметим, что если информация о нахождении на территории села каменных плит и крестов ХVIII века подтвердится, таковые окажутся одними из самых старых (известных ныне) на территории Приднестровья. Как мы помним, до самого конца восемнадцатого столетия значительная часть нашего края подвергалась опустошительным набегам татар (крымчаков, ногайцев). Северная часть (выше реки Ягорлык) входила в состав Речи Посполитой и также находилась в эпицентре непрестанных военных действий. Населенные пункты, не только Ягорлык, но и Рашково, неоднократно разрушались, сжигались завоевателями. Население истреблялось, пополняло невольничьи рынки Востока, либо спасалось бегством, скрывалось в труднопроходимых местах. Вот почему от тех времен до нас почти не дошло памятников истории и архитектуры. Погребальные памятники уцелели лишь со времен вхождения края в состав России (не старше первых десятилетий ХIХ века).
Но даже погребальные памятники более позднего периода (ХIХ – начало ХХ века) сохранились очень плохо. В Тирасполе, к примеру, нет ни одного захоронения довоенного времени. В селах (далеко не в каждом!) их единицы, и велика вероятность, что в перспективе старые плиты будут исчезать. Логика такая: раз прошло много лет и нет родственников, можно «освобождать место»…
Тогда как очевидно: отказавшись от этого исторического пласта сегодня, мы завтра уже не сможем восстановить данные о земляках, о первопроходцах освоения края, вошедшего в состав России, никогда не узнаем имен пращуров, не сможем реконструировать собственную генеалогию… И когда, наконец, во множестве появятся современники, интересующиеся корнями, не Иваны, а те, кому действительно не всё равно, кто они и откуда родом, может быть слишком поздно.
Подготовил Николай Феч
Светлана Бакуменко,
с. Гиска