Повезло
Виталий Гуляев
На новогодний корпоратив Шулков ехал без радости. Снова сотрудники будут что-то подозревать, потому что будет он, как обычно, без жены.
В маршрутке было тесно. Не только в японских микроавтобусах, но и в немецких на заднем сиденье четверо – по числу кресел – помещались едва. А в зимних одеждах было особенно тесно. Шулков сидел справа, у окна. Слева к нему плотно прижался неизвестный в лоснящейся шубе.
Праздновать с коллегами без жены Шулкову было неприятно. И от этого чувства и мысли были печальные, хоть и ехал он для веселья. Неладно становилось в семье с годами. Изменилась жена, изменилось её к нему отношение. Подававший огромные надежды молодой инженер слишком удобен оказывался для начальства, чтобы отпускать его ввысь, слишком надёжным оказывался он внизу в роли подчинённого. И надежды однокурсницы на карьеру мужа год от года таяли, а разочарование росло. И уже стала она его не по имени называть, а Чулком. Чулок, он и есть чулок – что от него ждать?
За окном то мелькали, то ползли деревья, люди, светофоры. Маршрутка то неслась по улицам, то едва тащилась по заснеженному асфальту. С серого неба опускались редкие снежинки на украшенный к празднику город. А город постепенно погружался в ранние сумерки и всё ярче сверкал праздничной расцветкой.
Вдруг слева внизу Шулков услышал ласковый и очень душевный женский голос: «Дорогой! Любимый! Возьми трубку!». Голос повторился несколько раз, прежде чем сосед завозился и стал долго шарить правой рукой между собой и Шулковым; потом обеими руками вывернул из кармана шубы маленький мобильник, поднёс к уху, но вызов закончился. Мобильник смолк. Сосед равнодушно сунул его обратно в карман, а через минуту выкарабкался из тесного микроавтобуса на заснеженный тротуар. Ещё через минуту и Шулков выкарабкался.
Над входом в контору переливались огоньками гирлянды. В мраморных сенях сияла сосна в роли ёлки.
Коллеги приветливо здоровались с ним, улыбались. Повесив в раздевалке куртку, Шулков вдруг снова услышал: «Дорогой! Любимый! Возьми трубку!». Коллеги обернулись на звук, радостно и удивлённо. Единственная в их отделе женщина посмотрела на него не равнодушно, как всегда, а с любопытством и со значением сказала: «Какой приятный голос у твоей жены! А ты её от нас скрываешь». Её неравнодушный взгляд он ловил не однажды тем вечером.
Шулков не сразу догадался, откуда исходил звук, а когда понял, то смутился, растерялся, не сразу попал рукой в левый карман куртки. Отвечать неизвестной женщине не стал, растерянно сунул мобильник в карман пиджака.
Корпоратив был скучен, как всегда. Поздравление начальника, тосты за его здоровье, танцы-шманцы – и вот уже кого-то жена усиленно тащит к двери, а тот упирается и тянется к столу.
Из кармана пиджака то и дело слышалось: «Дорогой! Любимый! Возьми трубку!». Окружающие всякий раз радостно и удивлённо оборачивались в сторону Шулкова, а он смущался и не решался принять вызов, чтобы не объясняться с незнакомой женщиной в присутствии слушателей. В то же время ему было приятно, что коллеги считали этот душевный голос голосом его жены. Он не стал выяснять, как отключить чужой мобильник, но уже за полночь вызовы прекратились, а он продолжал рисовать в воображении женщину, которой принадлежал чарующий голос. Он не сомневался, что это его попутчика вызывала жена и что голос принадлежал ей, и завидовал ему. И жалел, что хозяин телефона не может поговорить со своей прелестной женой. Во время торжественной речи шефа призыв к дорогому и любимому тоже прозвучал, но шеф не возмутился, только коротко взглянул в сторону Шулкова, а впоследствии поманил к себе пальцем и строго произнёс: «Чтобы без жены в следующий раз не появлялся», словно набедокурившему школьнику учительница о родителях.
Шулкова жена никогда не торопила домой. Поэтому он был самым терпеливым слушателем подвыпивших коллег; к тому же, чтобы не тратиться на дорогое ночное такси, решил дождаться первого троллейбуса. И много ему пришлось выслушать рассказов о чужих жёнах, много душ ему излили коллеги. А всего лишь потому, что стали ему завидовать. Оказалось, что во многих семьях узы Гименея превратились в путы.
А мужикам и при сединах хотелось душевности и понимания в семье. Но уже не было той душевности, которую сулил им голос из кармана Шулкова.
Однако время не умеет останавливаться, и троллейбусы покатились по снежку. Шулков увернулся от очередного искателя душевности и выскользнул вон из конторы. Город уже просыпался, серел, снег приглушал звуки, было сонно. В руке Шулков вертел маленький мобильник, раздумывая, как вернуть его владельцу. Но снова раздалось сладостное: «Дорогой! Любимый! Возьми трубку!» – и Шулков с готовностью нажал на кнопку. И не сразу понял, остановился оглушённый: из трубки сонный и хриплый женский голос прорычал: «Ты, придурок! Ты почему не отвечаешь? Ты в самом деле дежуришь? А почему дома свет в уборной не выключил?!».
Рядом шумно разошлись створки двери супермаркета, и на крыльцо вышел мужик со щёткой и совком и стал сметать снег со ступеней. Шулков очнулся. Оцепенение прошло, Шулков подумал, что его координаты уже, наверное, засекли, и ему грозит обвинение в краже телефона. Он вскочил на крыльцо, нырнул в дверь, шагнул к ящичкам хранения, сунул в один из них мобильник, замкнул дверцу и закинул ключ на верхние ящички. Покупателей ещё не было. Он прошёл в зал и купил тортик – для жены. Он праздновал нынче ночью, она скучала, берегла домашний очаг. В Шулкове шевелилась совесть.
Когда сонная кассирша рассчитала его, и он вышел из зала, у дверцы суетились милиционеры, а из ящичка неслось призывное: «Дорогой! Любимый! Возьми трубку!».
Дома жена подвела итог приключению: «Видишь, Чулок? Два чуда за одну праздничную ночь: сначала тебе подсунули мобильник, а потом ты благополучно ускользнул от тюрьмы. Повезло». А Шулков думал о том, что после праздников сотрудники будут относиться к нему не с жалостью, а с завистью.
Снегопад
Недавно в Рыбнице при большом стечении любителей литературы успешно прошла презентация книги Марины Сычёвой «Берега». В неё вошли 208 стихотворений и 5 рассказов. Сегодня мы публикуем стихотворение «Снегопад». Конечно, оно не делает «погоды» в такой массе поэтических произведений, но. на наш взгляд, является хорошим поводом к тому, чтобы найти и прочитать всю книгу.
Может быть, начнётся снегопад?
Этой ночью беспросветно-стылой
серебристый кипенный наряд
для небесной птицы чернокрылой
раздобудет сказочник-январь.
И закружат звёзды в белом танце,
и, качаясь корпусом, фонарь
превратится в страстного испанца.
И в салопе рваном небосвод,
случая волшебного свидетель,
по ступеням тихо соскользнёт.
В салочки играть решится ветер.
И такая выйдет кутерьма
из простого, в общем, снегопада.
Занесёт дороги и дома,
пустыри, деревья и ограды.
Будет снег лететь, валить, идти,
обгоняя сутки и недели,
побеждая на своём пути
все препятствия и делая белее
каждый миг.
И, может быть, тогда
дней и лет наступит просветленье.
Снег случится. И на города
снизойдёт зимы благословенье.
Марина СЫЧЁВА, г. Рыбница.
Преданный дружбе
Живет на улице четвероногий «бомж»,
Хвостом виляя, в каждом хочет видеть друга.
Надеется, а вдруг найдется дом,
Где есть дадут, и не страшны будут
ни зной, ни вьюга.
С надеждой робкой он заглядывает нам в глаза,
Ища хотя бы малое участье.
А мы спешим, и на ходу свой взор тупя,
Не замечаем мы собачьего несчастья.
Бездомен и судьбою обделен,
Но ищет ласки и готов и сам на преданную дружбу,
Не ропщет на «житье», не обозлен,
Ему ведь так, по сути, мало нужно.
Быть сытым в меру и полезным быть Ему,
Служить не за харчи, а преданно, без лести,
Не разлучаться с Ним, и потому
Взывает молчаливо пес к остаткам нашей чести.
Забыли, что в ответе мы за тех,
Кто служит нам века, столетья.
Кто бескорыстно жизнь готов за нас отдать,
Чтоб в нас осталась совесть человечья!
Лада КАРТАУСОВА, г. Тирасполь.
В преддверии Рождества
Все ближе, ближе день и час,
Все ниже, ниже чаша неба,
И все таинственнее глас
Часов, кующих быль и небыль.
Но спит, сопит в своей норе
Грядущее и безмятежно
Не ведает о той поре,
Что наступает неизбежно.
И все стремится к торжеству,
Все ждет Рождественского звона,
Его во сне и наяву
Земное жадно жаждет лоно.
И вмиг преобразится мир,
Младенца помня появленье,
И ангельские струны лир
Осанну пропоют творенью!
В песках и в джунглях, в мерзлоте,
И там, где моря дышит гладь,
Во всей вселенской широте
Прольется Божья благодать.
И ели лапами взмахнут,
Фейерверки радостно взорвутся,
И время Новым назовут,
А звезды с неба улыбнутся.
Лариса СТОЙЛОВА, г. Днестровск.
Зимнее
Что за белый пух кружится,
Чей так звонок смех?
Серебром каток искрится,
Здравствуй, первый снег!
Дед Мороз, волшебник старый,
Потрясет лишь бородой –
Капля вмиг снежинкой станет
Удивительно резной.
Вдоль шоссе в перчатках белых,
В шапках лихо, набекрень
Тихо дремлют сосны, ели,
Чутко встретив новый день.
След трусливого косого,
Вдаль зовущая лыжня…
Эх ты, зимняя дорога,
Позови с собой меня!
Павел ТКАЧЕНКО, г. Слободзея.
Времена года
Приближается осень,
Участились дожди,
Реже яркая просинь.
– Лето, не уходи!
Осень краски сменила,
Золотится листва,
Но зима наступила.
Где небес синева?!
Снег, морозы, метели –
Жизнь земли нелегка,
Но синички запели,
Потеплело слегка.
– Собирайся в дорогу
Поскорее, зима!
Надоела, ей-богу.
Вот твой посох, сума!
И весна на пороге,
Расцветает Земля.
Как нам нужно немного!
Начинаем с нуля.
Ждут поля, лес и дачи,
Много дел и забот.
Мы не можем иначе,
Дело к лету идет.
Вот оно и настало,
Золотая пора.
Всё начнется сначала.
Мне на дачу пора.
Игорь ИЛЬИН, г. Тирасполь.
Северный этюд
Я привез эту зимнюю шутку
С заполярных высоких широт,
Чтобы здесь представить на минутку,
Как там тундра моя живет.
Снега легли – алмаз к алмазу.
К звезде – звезда, по тундре – блеск.
Сколь вижу свет, ещё ни разу
Не видел я таких чудес.
В кругу луны – лицо матрёшки,
Играет иней у ресниц.
Эх, припустить бы по дорожке
Да убежать в страну жар-птиц.
Луне бы спать. Характер русский
Матрёшка хочет показать.
И вот она ко мне впритруску,
Качаясь, стала ковылять.
А я бегу, валюсь со смеха,
Кричу ей радостно: «Постой!
Давай тебя укрою мехом!».
И шуба с плеч уже долой…
«Возьми, – кричу, – песца на ворот!
Кубанку сшей – и хоть к царю!
И соболей вон целый ворох,
Как есть, я всё тебе дарю!».
И пусть в глазах твоих лучится
Задорной русской искры смех.
Взгляд поведи, и тут родится
Наш самый нежный в мире мех,
Как заполярный иней чистый,
Как самый белый – первый снег!
Никандр ЕЛАГИН, с. Суклея, Слободзейский район.