Привыкание к чуду таит в себе немалую опасность.
Открытие выставки, открытие за открытием – почти рутина для нашей журналистской братии. Однако искусство по самой природе своей – тайна тайн. Даже такие «искусствоведы» от психологии, как Зигмунд Фрейд, пытаясь что-то объяснить, всё же пасовали перед загадкой творчества. А целые институты, разбирающие постфактум гения на атомы, измеряющие гармонию алгеброй и т.д., не способны дать элементарный совет, как воспитать Есенина, Врубеля, Рахманинова. И таки да, можно написать книженцию «Как стать миллионером», или даже «Как удачно выйти замуж», но нельзя «Как стать Пушкиным».
Показательно, что все или почти все материалы о выставках у нас бывают приурочены к открытию. С одной стороны, автор тем самым как бы приглашает читателя самому посмотреть экспозицию. А с другой – слишком велик соблазн привязаться к формальному поводу. Например: отчетному периоду, годовщине со дня образования творческого объединения, юбилею автора.
Поэтому позвольте мне, скромному ценителю живописи, несколько изменить подход. Ибо я зритель. И беру на себя смелость утверждать, что художникам, равно, как и таким же как я ценителям, интересны именно отзывы о самих работах, а не «речь на торжественной дате».
Начну так: «В Тираспольском объединенном музее закрылась выставка «Юбилейная», приуроченная к 25-летию союза художников Приднестровья». Кто хотел посмотреть – посмотрел. Так что не буду агитировать. Не буду повторять и того, что касается официальной части. Только работы, как обещал.
Живопись, графика, скульптура, гобелен, батик… – на всём печать авторского стиля. Всё это близко приднестровскому сердцу, всё подкупает южным колоритом, знакомыми с детства мотивами, даже если они переданы в условно-реалистичной манере.
Старая яблоня под окном, искривленные, отдавшие все силы урожаю подсолнухи, ушедший в землю родительский дом с бабушкиной печью, колокольня монастыря, церковка, груши, попадавшие на веранду, осенние цветы, янтарная гроздь белого винограда, грациозные изгибы Днестра… Всё это не просто элементы композиций, мотивы, но и объединяющая всех нас, приднестровцев, палитра ценностей, не абстрактных, а воплощенных. «И Слово стало плотию».
Вот почему уместно говорить если не о сформированной приднестровской школе живописи, то, по крайней мере, об условиях, благоприятствующих её формированию. Среди таких условий – приверженность художников отечественным традициям, опора на подлинный гуманизм. Справедливо отмечалось, что в работах авторов, участников выставки, «ярко проявляются традиции южной ветки русского искусства, когда классическое образование, знание законов искусства не вредят, а способствуют проявлению индивидуальности, мастерства и таланта. А это и есть главная задача, которая стоит перед современными художниками».
Стало привычным делом говорить, что приднестровцы – уникальный народ. Но от слишком частого повторения смысл фразы выветривается, тогда как феномен, и правда, существует. К примеру, в приднестровской живописи перестает действовать деление на реалистичное или тяготеющее к абстрактным, фантастическим формам искусство. Реализм, как священный трепет перед творением Всевышнего, природой, в какой-то момент сливается с авторским видением, формальным, чисто живописным выражением. Таков путь пейзажиста Сергея Панова, чья кисть, кажется, способна любой мотив, любой «кусочек реальности» превратить в картину. На выставке представлена всего одна работа автора – «У старой яблони». Но в ней одной спрессованы десятки лучших вещей, весь опыт живописца. Экспрессия мазка, столь любимая «новаторами», у приверженца классики Панова достигает столь полного воплощения в «прозаическом» изображении травы перед домом, что, кажется, автор с таким же успехом мог бы выступать и идеологом чистой живописи, «искусства ради искусства».
Волшебные метаморфозы происходят у Павла Китаева. Мотивы они пишут с Пановым схожие и даже на одних и тех же пленэрах, но у каждого получается иная реальность. «Домик бабы Веры» и «Осень в Строенцах» – это уже мир духовной культуры автора: мерцание ультрамарина и бирюзы, тихие мысли. Что-то подобное было у отца Владимира Скоробагатого. А одна из картин Китаева (зеленый берег Днестра) так и называется – «Тишина». Что это – реальный пейзаж или ландшафт авторской души, вероятно, сказать не сможет даже сам автор.
Дивны по своему сочетанию декоративной и реалистичной трактовки натюрморты Николая Пономаренко («Старая пластинка»), Антонины Мосийчук («Рябина»), Евгения Иовицы («Красный натюрморт»), Олега Герасименко («Рыбы»). Отдельно хочется сказать о «Сухих подсолнухах» Алексея Покусинского. Как известно, «Подсолнухи» – одна из самых известных работ Ван Гога. Наш автор явно продолжает линию знаменитого предшественника, хотя «Сухие подсолнухи» и решены в принципиально иной гамме, в более абстрактной манере. Такие вещи убеждают, что любовь к живописи, внимательное наблюдение за природой творят чудеса. И тогда, когда, кажется, всё, на что способна живопись, уже сказано, вдруг выясняется: нет, всё ещё впереди, просто не нужно перечеркивать то, что было до тебя, нужно развивать, нужно продолжать строить…
С большим количеством скульптур и акварелей выступил Леонтий Глущенко. В экспозиции представлены классические работы автора, подтверждающие недосягаемость Глущенко и как скульптора, и как акварелиста. Его днестровские пейзажи «Светает» и «Утро» создают, вернее, подмечают измерение сказки: когда на чертополохе у воды повисают хлопья тумана, когда там, у излучины, синеют поросшие лесом берега, когда небо на рассвете покрывают лимонные и зеленые полосы, перетекающие одна в другую, как на живом, движущемся ковре. Палитра кудесника – часть приднестровской палитры.
Символичен гобелен Людмилы Покусинской «Сплетение народных традиций». Здесь синтез фольклорных мотивов, орнамента ковров, рушников, домотканых скатертей, сарафанов. Это наши корни, архетипы, то, что за гранью письменной истории и одновременно – в нас.
Символичен, а в чем-то и натуралистичен «Приднестровский Вакх» Валентина Тюмина. На картине «в меру упитанный мужчина, в полном расцвете сил» в костюме Диогена с бокалом молодого игристого… Рядом такая же пузатая тыква, заглянувшие в гости соседи в приятном расположении духа. Во всем – здоровый приднестровский юмор, самоирония. Всё объемно, скульптурно, в 3D. Так и должно быть. Мы, приднестровцы, должны лучше чем кто бы то ни было знать самих себя. Там, где другие видят лишь виноград, мы должны видеть метафизику. Там, где другие созерцают чистую абстракцию, игру разума, мы утверждаем натуру (видим, по словам Андрея Вознесенского, треугольную грушу).
Здоровый интерес к натуре движет резцом Григория Султана («Торс»). Женский торс вырезан из дерева столь мелодично и целомудренно, что впору говорить о музыкальной скульптуре или музыке, выраженной пластическими средствами изобразительного искусства.
Своим путем, не нарушая канонов, движется акварелист Игорь Мосийчук. Его «Вечерняя сказка» полна движения: на краю села, там, где поле встречается с плавнями, идет снег. Идет в прямом смысле, потому что мастерство художника не знает предела. Тихий вечер в розовато-фиолетовых тонах. И заметьте: эта сказка – не ложь. Она наша, но её нужно заметить, обратить на неё внимание, просто не мешать ей случиться в своей жизни. Думаю, не только тот, кто может это чудо запечатлеть, но и тот, кто просто стал его очевидцем, – настоящие художники.
Начинал я, как помнится, монолог с конца, с закрытия экспозиции. Закончу началом. Мероприятие, посвященное 25-летию союза художников, открывалось флешмобом (не буду передавать его суть, это сделали другие СМИ). Так вот, хочется пожелать приднестровским художникам, чтобы зритель, по возможности, обходясь без «новых методов работы», и впредь находил дорогу в картинную галерею. И приходил туда по старинке, ради картин.
Михаил Фернет.
