Мне кажется, редкий мужчина способен прочувствовать момент свадьбы. Более того, по-моему, редко какой мужчина помнит, в каком платье была невеста.
Гораздо лучше запоминается шипение тетенек в ЗАГСе: освободите проход, отойдите от двери, ждите – вас позовут (а когда позовут, непременно сделают пять ошибок в фамилии из трех букв). Куда лучше запоминается длинная дурацкая фотосессия и всё-таки преждевременное прибытие в ресторан (надо подождать). Гораздо лучше запоминаются лица дальних родственников, которых видишь в первый и последний (возможно, в предпоследний) раз. И конечно, куда ближе к жениху на протяжении всей свадьбы раскрасневшиеся, предательски-доброжелательные лица университетских друзей (хотя уже понятно, что традиция ходить в баню накрылась медным тазом). Запоминается, словом, что угодно, только не скованное косметикой и неимоверной прической (шедевр соседки-парикмахера!) лицо невесты. Последнее, кстати говоря, выражает недоуменное отчаяние, вызванное тем, что вы её совсем не замечаете. Может быть, поэтому у женщин впоследствии сильно портится характер – они не могут нам простить, что мы пропустили кульминацию, пик цветения. Так невесты становятся ворчливыми женами, а мужчины – созерцателями.
С детства я запомнил, что отец (он был фотографом-любителем) то и дело порывался фотографировать «невесточку», как в народе называют Спирею Вангутта, листопадный декоративный кустарник. И что-то всегда мешало папе – то ли «невесточка» не каждый год цвела, то ли у отца появлялись какие-то другие планы. Но, помнится, где-то дома, на пожелтевших страницах «Днестровской правды» (образца 60-х – 70-х, когда отец там работал) мне всё-таки попадался папин снимок. Или это мне только кажется. В любом случае, эту его страсть к фотографированию цветущих деревьев и кустарников я унаследовал в полной мере. И теперь каждый год с нетерпением жду заветной поры, заранее зная, что все равно вряд ли получится достойно запечатлеть.
Из Басё:
Вишни в весеннем расцвете.
Но я – о горе! – бессилен открыть
Мешок, где спрятаны песни.
Вдобавок, сколько ни готовься, весна умудряется застать врасплох. Она – всегда нечаянное, незапланированное счастье, а только таким, если верить персонажу Юрия Яковлева («Ирония судьбы»), счастье и бывает. И, как счастье же, весна осознается постфактум. Ждал, ждал, а вышло, что пропустил, проморгал. И тогда вдруг спохватываешься, начинаешь догонять, наверстывать.
Всё это превращается в некий рок. Но даже если сидеть в засаде и ждать, подобно тому, как Жириновский предлагал охотникам подстерегать на границе птиц, больных птичьим гриппом, неизменно остаешься в дураках. Природа настойчиво вносит коррективы – то за день на ветру всё облетело, то пожухло под затяжным дождем, то заморозком в апреле побило, то просто над головой монотонное серое небо (как говорят фотографы, не тот свет). Об этой непостоянности вся поэзия Страны восходящего солнца, где цветущее дерево символизирует не только красоту, но и хрупкость бытия, скоротечность жизни.
Созерцание природной, земной красоты вообще мне представляется сколь желанным, столь и мучительным, щемящим. Это хорошо передают русские художники Левитан, Крыжицкий, Грабарь, Борисов-Мусатов. Для поэтов весна в её свадебном убранстве – апофеоз. Весна – камертон. Весь молодой Пастернак – сплошное «кипящее белыми воплями» мироздание, «белая магия пены». И даже пастернаковское утро в степи «белеющим блеяньем тычется».
Навязчиво каждую весну, волнуемый универсальным поэтическим мотивом, я замышляю организовать фотографические поиски цветущего дерева на фоне домика с черепичной крышей цвета моркови. Каждую весну ищу такое, которое бы цвело на крутом днестровском берегу и роняло лепестки прямо в воду. Каждую весну примеряюсь к роскошной грибовидной алыче, что растет сразу за аркой нашего двора. И каждый год не знаю, как подступиться, столько лишнего в кадре: провода, припаркованные автомобили…
Но есть те, кто способен уловить неуловимое, остановить мгновенье, да так, что образ переживет эпоху. «Цветение» – большая серия работ Ромуальдаса Ракаускаса, советского фотохудожника родом из Литвы. Над ней мастер трудился на протяжении десяти лет. Нет смысла перепевать Карузо да ещё по телефону – благодаря Интернету кое-что можно посмотреть. Потребуется лишь вкус к черно-белой фотографии, тем более ценной с учетом, что цвет везде – в жизни, наружной рекламе, по телевизору, в кино. Вездесущий, агрессивный цвет вызывает у зрителя эстетический ожог. Избыток притупляет чувства, приводит к пассивности восприятия. Так, собственно, поэзия и оказалась на обочине современности, ибо требует от зрителя серьезных встречных усилий, сопереживания, сотворчества.
По аналогии, и весна, и свадьба, и сама жизнь – не просто некая данность, когда всё получаешь в готовом виде. Нет, всё это приобретает ценность именно как результат труда. Мало, принципиально недостаточно того, чтобы где-то жил великий художник, росла предназначенная вам судьбой красавица. Чтобы картина состоялась, должен появиться на свет ещё и настоящий зритель. Профессионалы говорят: зрителя нужно воспитывать (и наши жены хорошо понимают, о чем речь).
Современный зритель предсказуем, искушен. Люди готовы платить большие деньги, лишь бы увидеть известную металлическую конструкцию в Париже, но отнюдь не торопятся перейти дорогу, чтобы попасть на выставку местного художника или фотографа. В чем дело? Уверены, что ничего интересного не предложат? Всё сами видели? Но что может быть априори интересного в Эйфелевой башне? А на концерте поющего под фонограмму эстрадного исполнителя? А в снятых на телефон тортах, автопортретах (селфи), всех этих котиках, чужих свадьбах (когда и свою-то проморгали)? Загадка.
Есть ещё одна крайность. В последнее время стало модным, подражая японцам, любоваться цветением сакуры, ну, скажем, в столичном дендропарке. В одном из телесюжетов прошлых лет говорилось, что «на выходных в дендропарке так просто не протолкнуться», соцсети вспениваются от фотографий. Но мне кажется, здесь велика вероятность поверхностного восприятия.
На самом же деле, обычная приднестровская вишня не меньше достойна любования. И для этого вообще не обязательно далеко отходить от дома. Между прочим, произрастающие в наших краях разновидности сакуры не плодоносят, хоть и пышно цветут. А вот скромная, непритязательная дичка в высшей степени урожайна, устойчива к превратностям взбалмошной весны и отсутствию внимания со стороны садовника.
Но совсем без внимания жить тоже нельзя – опускаются руки, мельчаешь.
Николай Феч.
