О том, что край наш необычен, полон достопримечательностей и пока ещё не разгаданных тайн, говорят много и многие. По сути, мы так часто об этом говорим, что в какой-то момент слова блекнут, а их истинность временами подвергается сомнению.
В самом деле, задача формирования положительного имиджа Приднестровья, продвижение наших архитектурных жемчужин как туристических брендов крайне важна. Но именно поэтому нельзя ограничиваться достигнутым, терять веру в самих себя, переставая испытывать живой интерес к историко-культурному наследию Приднестровья.
В серии зарисовок о наименее изученных страницах отечественной истории, о путешествиях по Приднестровью и посещении таких мест, где не ступала нога туриста, мы и попытались показать, что, по сути, небольшая полоска земли, протянувшаяся вдоль левого и местами – правого берега Днестра, до сих пор остается не вполне изученным пространством. Фактически же это terra incognita.
Так, всего за год фотопутешественниками, в число которых входили и представители научного мира, было заявлено о нескольких неординарных находках. Если пунктирно обозначить географию наших странствий и изысканий, картина будет выглядеть так: 1) изучение заброшенного скального монастыря в с. Роги; 2) поиски стелы с загадочным антропоморфным символом в с. Тея; 3) обнаружение этой самой стелы, предположительно середины второго тысячелетия нашей эры (только не с антропоморфным знаком, а с крестом) в Григориополе; 4) изучение старого армянского кладбища в Григориополе; 5) обнаружение захоронения российского дипломата Еремия Степановича Елизарова, следовавшего по долгу коронной службы из Отаманской Порты в столицу (Санкт-Петербург) и скончавшегося в наших местах 5 марта 1815 года, то есть ровно 200 лет назад; 6) поиски и обнаружение сакрального места близ с. Тея и Токмазея под названием «Борта кэлугэрулуй» (пещера отшельника).
И вот кривая фотопутешествий неожиданно вывела нас на новый уровень, точнее – вплотную приблизила к новой тайне.
Началось всё с благого намерения фотографов поснимать храмы северной части Приднестровья – в Каменском и Рыбницком районах. В последнем из них наше внимание сразу же привлекла церковь св. Параскевы Сербской в Зозулянах. Это один из самых старых храмов Приднестровья, единственный – круглой формы, именуемой в церковном зодчестве ротондой.
Притом что церковь сама по себе небольшая, это отнюдь не умаляет исходящего от неё духа спокойствия и величия. Не зря круг считается геометрическим воплощением абсолютной гармонии и духовного совершенства.
Долгое время церковь Параскевы Сербской стояла запущенной. В советские годы она разделила печальную судьбу других приднестровских храмов и только в последние годы была приведена в божеский вид. Местные жители отправили в Тираспольско-Дубоссарсую епархию коллективное обращение с просьбой восстановить храм. Сначала, правда, пытались обойтись собственными силами. Говорят, на первом этапе важную финансовую помощь оказали родственники репрессированного в 30-е годы священника, служившего в этом храме, ныне проживающие в США. А потом нашлись и свои, приднестровские меценаты.
К тому времени, когда мы оказались в Зозулянах, внешняя отделка церкви близилась к завершению. Не буду кривить душой: мне показалось, что после реставрации храм выглядит уж больно «современным». Декор скрыл ощущение времени, а, согласитесь, при знакомстве с памятником истории и архитектуры, к каковым официально причислена церковь в Зозулянах, фактор времени немаловажен. Точно такое же чувство, признаюсь, охватило меня и при посещении большинства других реставрированных храмов ХVIII – ХIХ вв., например – церкви в с. Валя-Адынке Каменского района. Перестарались реставраторы, что ни говори. Хотя, конечно же, сами прихожане и священнослужители вряд ли обращают внимание на подобные вещи. Для православного люда что главное? Храм восстановлен, службы идут.
Но каково же было наше изумление, когда мы вошли внутрь церкви в Зозулянах, всецело оказавшись во власти архитектурного гения зодчих, художников и иконописцев, расписавших храм. Всё вокруг буквально утопает в оливковых и золотых тонах. Благодаря сферической форме церкви у человека, оказавшегося здесь впервые, возникает чувство круговращения. Кажется, купол, как небосвод, живет собственной жизнью, движется, захватывает, резонирует в твоей душе, говорит с тобой.
Ощущение полноты, осмысленности и гармонии бытия, возникающее здесь, абсолютно непередаваемо на языке слов, жестов, мимики. Впрочем, как непередаваем с помощью фототехники интерьер храма. Объектив всё безжалостно сплющивает, измеряя алгеброй гармонию. Фотографический кадр фрагментирует то, что никак нельзя вырывать из состава целого. Да и как показать на плоскости сферу? Тут ни 3D, ни 5D, ни 45D вам не помогут. Так что, ничего не поделаешь: дабы убедиться, насколько я приукрасил реальную картину, придется самим отправляться в Зозуляны.
За предоставленную возможность посетить церковь в будний день хочу выразить особую благодарность местной жительнице Марии Федоровне Сукур. Мы приехали в село, никого не предупредив, с настоятелем не договаривались, а внутри храма оказались по счастливой случайности, лишь благодаря доброжелательности Марии Федоровны. К слову, о случайностях. Влияние сего фактора на ход фотопутешествий уже давно подвергнуто нами сомнению. У всех участников экспедиций невольно возникало и возникает чувство, будто кто-то в прямом смысле слова ведет нас за руку, заботливо переводя через дорогу, указывая на то, на что нужно обратить внимание, и подбрасывая уникальные артефакты чуть ли не под ноги.
Вы не поверите, но история с Литовским крестом или крестом Ягеллонов, о котором я так много писал, в Зозулянах неожиданно получила продолжение. Боюсь наскучить читателю бесконечными измышлениями на сей счет, но я, и правда, сам не предполагал, что эпизод с крестом окажется эпопеей, уже охватившей три из пяти районов нашего государства.
Вкратце напомню: в январе этого года мы, наконец, обнаружили то, что так долго искали. Вернее, обнаружили совсем не то, на что рассчитывали. Искали в Тее камень с антропоморфным символом, наподобие тех загадочных знаков, что выбиты на стенах скального монастыря в Рогах, а нашли в Григориополе предположительно пограничный знак Великого княжества Литовского с геральдическим символом королевской династии Ягеллонов. К примеру, точно такой же крест, какой выбит на нашем камне, можно видеть и на Государственном гербе Литвы. В силу своего происхождения он и называется Литовским.
Впрочем, аналогов (хоть и не точных копий) достаточно много. Это и Лотарингский, и Апостольский, и Патриарший крест, и крест кардиналов, и крест св. Евфросинии Полоцкой, и даже униатский крест, и крест на гербах Белоруссии (с 1991 по 1995 год), Венгрии, Словакии. Тем не менее, точной, абсолютной копией может считаться лишь литовский вариант. Что и позволило нам предположить, что камень с таким крестом использовался как пограничный столб около 500 лет назад, когда край входил в состав Русско-Литовского государства. Стоял он, скорее всего, на берегу Днестра, близ Теи, где и был обнаружен в наше время, и, вероятно, обозначал границу между Великим княжеством Литовским и Молдавским княжеством.
Отметим: по нашим сведениям, камень с Литовским крестом, в случае, если версия его происхождения подтвердится, будет являться единственным на территории Приднестровья уцелевшим памятником того периода. Этим, собственно, и объясняется внимание к теме.
Зная всё это, нетрудно представить, что должны были пережить путешественники, когда среди обломков котельца и целых блоков песчаника близ церкви Параскевы Сербской мы обнаружили камень с точно таким же крестом. Совпадение было полным: точь-в-точь. Казалось, плиту, найденную в Тее, и камень в Зозулянах (а это, наверное, не менее 80 км выше по течению) обработала рука одного мастера.
Сразу бросились в глаза и некоторые другие «совпадения». И Тея, и Зозуляны расположены на берегу Днестра. И там, и там с нашей стороны берег пологий, а с противоположной – высокий. И там, и там место является сакральным. В Зозулянах это связано с церковью, построенной в середине ХIХ века на месте ещё более древней (начала ХVIII столетия), в Тее – с пещерой отшельника («Борта кэлугэрулуй»), предположительно того же периода. Более того! Знаете, что расположено прямо напротив Зозулян? Цыповский скальный монастырь – ещё одно сакральное место данного региона, пусть и расположенное на правом берегу. Не много ли совпадений?
И уж, конечно, найти в Зозулянах Литовский крест мы никак не ожидали, ехали туда, во всяком случае, совсем не за этим. Но и после обнаружения камня близ стен церкви, сюрпризы не закончились. Когда мы выразили наш восторг и одновременно недоумение по поводу креста Марии Федоровне, она только указала на стены храма. Там (как это мы сразу не увидели!) в небольших прямоугольных отверстиях, специально не покрытых слоем свежей штукатурки, виднелись точно такие же кресты. Отличие заключалось лишь в том, что в стенах храма они были расположены горизонтально, что само по себе послужило основанием для рождения новой версии.
Понятно, что христианский крест, каким бы он ни был по форме, не может быть установлен горизонтально (исключение составляют лишь равносторонние кресты, наподобие мальтийского). Вдобавок, в прямоугольниках, не заделанных строителями, виднелись лишь части «Литовских крестов», и, как нам объяснила Мария Федоровна, оставшиеся части не были заштукатурены. Их просто не было в природе. Значит, в стенах храма мы видим лишь определенные фрагменты, вдобавок установленные не так, как предполагалось изначально теми, кто высекал на камне кресты.
Предположили, что камень на строительство церкви Параскевы Сербской в ХIХ веке заимствовали от какого-то другого сооружения (храма, пограничного столба, священного символа?), находившегося здесь в прошлом. Чей это был храм или знак – ответить пока не представляется возможным.
Не могла же одна пограничная плита (подобная той, что мы нашли в Григориополе) содержать такое обилие символов. А на стенах церкви их насчитывалось до десятка. Так что же это за знаки? Откуда был взят камень? Кому принадлежало культовое или светское сооружение в стародавние времена? Сколько бы мы ни ходили вдоль стен круглой церкви, разгадки не было. Круг замкнулся. Словом, в итоге пришлось возвращаться к тому, с чего всё начиналось, а именно – к полной неизвестности.
Николай Феч.
Продолжение следует…