«Выпить он мог сколько угодно, но никогда не пьянел».
Курт Воннегут.
Зеленая черешня отличается от красной не только по цвету, но и по вкусу. С яблоками другое дело. Зеленое и красное различных сортов могут быть одинаково сладкими. Но всё же рихард, будучи зеленым, считается неспелым, а ренет Симиренко, как бы ему ни было стыдно за литератора, пытающегося оригинально начать рассказ, никогда не краснеет.
И только жгучий перец, будь он зеленым или красным, остается одинаково горьким. В этом смысле перец – символ жизни. Разница в том, что у жизни горек конец, а у жгучего перца кончик – самое безопасное.
Будучи искушенным в таких тонкостях, можно на рынке такие фокусы показывать…
Начните издалека, спросив у продавца, горький ли перец. Естественно, продавец скажет «горький». «Не перец, а огонь!» – скажет продавец. Тогда вы попросите попробовать и, получив согласие (ещё бы, перец-то горький, продавцу потеха!), откусите кончик. Долго, задумчиво жуйте, выражая полнейшее безразличие. По мере того, как вы будете жевать, лицо продавца вытянется и погрустнеет. Итак, товар испорчен, а денег за негорький, но и не сладкий перец, всё равно никто не заплатит. Дураков нет.
Мой папа страстно любил перец. Но он был настоящим волшебником, а не каким-то там фокусником. Много, много рассказов я слышал с самого раннего детства про папу и перец.
Взять хотя бы этот: папа и дядя Юра путешествовали по Крыму, отдыхали дикарем. К концу поездки деньги у них кончились. Спать ложились не ужиная. И тут поздно вечером неподалеку от их палатки остановливается «Волга». Из неё выходят рослые уроженцы Кавказа и… правильно, принимаются варить суп харчо (время-то было советское). По законам гостеприимства зовут папу с дядей Юрой. Первым попробовал угощение дядя Юра. А, попробовав, так и застыл с ложкой во рту. А папа – ничего, съел и ещё добавки попросил. Так их хлебосольные друзья поверить не могли, что отец из Молдавии, а по национальности – украинец (впрочем, с родословной история темная). Папа говорил, что ещё долго у него лежал адрес, который оставили новые знакомые, – всё уговаривали в гости приезжать.
А в другой раз мой достославный родитель переправлялся через Днестр на пароме, который в те годы был ещё деревянным, как игрушки. Один человек вез из Кицкан в Тирасполь несколько ящиков со жгучим перцем. Отец, по своему обыкновению, задал шекспировский вопрос: «Горький?». Сельчанин усмехнулся и пафосно, театрально на весь паром объявил: «Съешь целый – ящик дам!» (он, видимо, тоже был с Кавказа).
Отец предоставил хозяину самому выбрать наигорчайший экземпляр, демонстративно медленно разжевал его, проглотил, ничуть не изменившись в лице. Он и шутил с серьезным выражением лица (собственно, с перцем – это он так шутил). Все так и ахнули! Даже паром от удивления чуть не опрокинулся. Обескураженный хозяин перца попытался уклониться от обязательства, короче, отшутиться, но пассажиры не дали спуску. Сказали: «Не дашь человеку то, что обещал, весь товар выбросим в воду». А паромщик для убедительности перебросил из одной руки в другую здоровенную такую деревянную штуку.
Мама говорит, что я слишком буквально воспринимаю папины истории. Но я верю, что всё так и было. Теперь, когда папы нет, перец для меня – верное средство доказать, что я – достойный сын своего отца. Как говорится, яблочко от яблони… Поэтому каждый раз, отправляясь по требованию жены на базар, обязательно пробую перец. Делаю всё, как папа: не меняя выражения лица, на глазах у обалдевших продавцов съедаю целый стручок. Обязательно не меняя выражения лица! Разжевываю и с видом бывалого терапевта ставлю неутешительный диагноз: «Не горький!». Спрятав тонометр и пенсне в чемодан, ухожу: «Ну что же вы, голубчик, опять не горький! Нельзя так, батенька».
Мне одному известно, как ровно минуту спустя, позорно спрятавшись за рыбным корпусом, я корчусь от пожирающего меня изнутри адского пламени, как хочется выпить море или, по крайней мере, Днестр.
Немного оклемавшись, покупаю проклятый перец в другом месте, не пробуя. Но дома за кухонным столом хладнокровно проделываю всё ту же операцию. Жена первые пять лет удивлялась, а теперь говорит, что у меня просто отсутствуют рецепторы, отвечающие за восприятие горького.
С возрастом, конечно, понимаешь: ты – это ты, а папа – это папа. И только арбуз может быть зеленым и красным одновременно.
Петр Васин.