…Прямо из Малаешт, где нам довелось пообщаться с очень интересными людьми, хранителями памяти Героев Советского Союза Ивана Кузнецова и Семена Соболева, мы направились в село Гыртоп Григориопольского района в надежде узнать из первых уст о жизни и подвигах ещё одного легендарного воина, уроженца приднестровской земли Степана Колесниченко.
«…Село Гыртоп открылось моему взору совершенно неожиданно, – делился впечатлениями много лет назад один из первопроходцев темы, автор очерка о Герое Советского Союза Колесниченко. – Село, оказывается, просто спряталось в ложбинку, схоронилось от степных ветров и зимних метелей. Дворов в нем около трехсот. Но растянулись они по ложбинке и по балочкам на многие сотни метров. Шедшая навстречу мне женщина указала на небольшой крестьянский дом, перед которым раскинулись две высокие развесистые яблони. Там меня встретила удивительно живая, подвижная для своих семидесяти пяти лет женщина – мать героя Парасковья Семеновна. Глубокие морщины изрезали её лицо…»
С момента, когда были написаны эти строки, минуло несколько десятилетий. Ещё в 70-х умерла мать героя. Изменилось и само село Гыртоп Дубоссарского района МССР, став одним из населенных пунктов Григориопольского района ПМР. С тех пор выросло и разъехалось по просторам бывшей Советской Родины не одно поколение гыртопчан. Впрочем, просторы эти после распада Страны Советов не перестали быть для наших граждан родными, будучи овеянными славой победителей фашизма, щедро усеянными костьми истинных героев (часто – безвестных), память о которых (даже с учетом безымянности и невозможности охватить весь список павших) живет в наших сердцах.
Степану Калиновичу повезло. В том смысле, что после его гибели для родных из Советской Молдавии он не стал «пропавшим без вести», а для случайных очевидцев трагедии, произошедшей 30 августа 1943 года на северо-востоке Украины, – «безымянным героем». Простая женщина из маленькой деревеньки на Сумщине зимой 1945-го написала матери Колесниченко в Гыртоп, как, при каких обстоятельствах погиб её сын, освобождая землю Украины от ненавистного оккупационного режима.
«…Утром шёл дождь, – писала колхозница Домна Чубук, вспоминая подробности того дня. – К обеду он утих, и тут мы услыхали гул в небе. Мы были в хате. Вдруг против окон над нашим огородом показались самолёты, и начался воздушный бой. Фашистов было пятеро, а наш – один. Мы так и поняли, что русский один, и они его, как коршуны, задолбили. Самолет в воздухе загорелся и начал падать. Летчик не успел даже парашюта раскрыть. А когда он упал, мы всем хутором побежали к нему. Самолет и всё кругом горело. Но нам удалось вытащить парня из огня. Из кожанки достали документы. Потом мы его похоронили на сельском кладбище. У всех нас болела душа так, как будто мы утеряли всё на свете, хотя он нам был и есть совсем незнакомый человек…»
Увы, бессмертными герои становятся лишь после смерти. Быть героем, великим воином, богатырем – не значит быть неуязвимым. А если бы и были такие баловни судьбы, богов, не знающие «ахиллесовой пяты», то какова была бы цена их подвигам?
Колесниченко Степан Калинович (24 декабря 1913 – 30 августа 1943)
В различных источниках указывается, что Герой Советского Союза С.К. Колесниченко лично сбил от 17 до 21 самолета противника, совершил от 120 до 135 боевых вылетов. Нас не должно это удивлять. Ведь имена героев всегда окружают загадки. Но славу героя не измерить с помощью статистики, а в его официальной биографии, как правило, нет ответа на главный вопрос: как становятся героями?
О, нет, масштаб таких личностей не оценить под микроскопом, не вычислить с помощью мудреных формул и схем, он становится виден лишь по прошествии времени, на почтительном расстоянии, сквозь призму сказаний, впитанных с молоком матери.
Но, разумеется, история легендарная, как и любая другая, в первую очередь – история. И потому нам, фотопутешественникам, хотелось воздать должное той обстановке, в которой рос Колесниченко, почве, на которой возросла фигура атланта. Благо, до сих пор на Родине героя, в селе Гыртоп живут люди, которые помнят его, широкоплечего красавца с прямым, твердым взглядом, резко очерченными губами и глубокой ямочкой на подбородке.
Итак, село Гыртоп. Туда из Малаешт мы добрались где-то к полудню. И, конечно, прямиком отправились в сельсовет с целью разузнать как можно больше о самом Колесниченко и о его здравствующих родственниках. Деликатной особенностью визита фотопутешественников было то, что о запланированном нами посещении Гыртопа мы, собственно, никого не предупреждали. Так сложились обстоятельства: пару раз я звонил в сельсовет и не дозвонился, а потом уже не звонил, потому что решил: всё равно дальше Гыртопа никто из работников местной администрации не уйдет.
Но я ошибался. И как назло (как всегда!), в час эффектного появления группы фотографов в Гыртопе глава госадминистрации Татьяна Анатольевна Гуртовая по какому-то срочному делу выехала в райцентр. Остававшиеся в здании сельсовета работники нашему неожиданному появлению, конечно, были рады, хоть и не могли скрыть удивления. По телефону о посетителях было сообщено руководству. А пока руководство срочно меняло из-за нас свои планы, нам показали все имеющиеся материалы о знаменитом односельчанине и организовали экскурсию в Дом культуры, где находился уголок, посвященный ветеранам, уроженцам села.
А вскоре вернулась Татьяна Анатольевна. Вместе мы осмотрели мемориальную доску с именем Степана Калиновича у входа в сельсовет. Затем отправились на мемориал, где похоронены около 300 советских солдат, погибших при освобождении села.
Я давно обратил внимание, что сельские мемориалы, особенно в летнее время, выглядят очень нарядно, уютно. Мемориал в с. Гыртоп расположен на территории парка. На момент нашего визита в Гыртопе ещё не отцвели тюльпаны и сирень, распускались первые ирисы. В поле за оградой парка благоухали полевые травы, бурно цвели пастушья сумка и тысячелистник (кашка). Над мемориалом пели птицы и издали всё это дополнялось фирменной сельской полифонией.
Вот в такой душевной, поистине пасторальной атмосфере и лежат в Гыртопе 279 солдат и офицеров, павших при освобождении Приднестровья от фашистских оккупантов. На одной из плит высечено имя Героя Советского Союза Колесниченко. Наряду с шестьюдесятью другими жителями села он погиб на фронте, хотя его прах покоится не здесь, а на Украине, в селе Берёза Глуховского района Сумской области.
На Родине имя героя носит одна из улиц села. В честь него, если мы всё правильно поняли, планируется назвать и школу в с. Маяк, в которую ныне возят школьников из Гыртопа. Здесь, в Приднестровье, живет память о нем, здесь живут его родственники, те, в чьем сердце он до сих пор такой же молодой, каким был 80 лет назад.
На самом деле родной Гыртоп Колесниченко покинул ещё до войны. В 1935 году был призван в Красную Армию. Служил в морской береговой артиллерии. Оставшись на сверхсрочной службе, в 1939 году окончил Одесский аэроклуб, в 1942 году – Одесскую военную авиационную школу лётчиков. Говорят, что с детства Степа Колесниченко мечтал о небе. О его живой, энергичной натуре и пылкой любви к технике рассказал нам племянник Степана Калиновича Павел Колесниченко, «Дед Павло». Он и теперь живет вплотную к тому дому, где некогда жил легендарный «дядя Степа». И хотя строение это дошло до нас в перестроенном виде, возле него, как мне запомнилось, и правда, растут фруктовые деревья, скорее всего – яблони, возможно, те самые, о которых и писал мой коллега несколько десятилетий назад.
Так вот, по воспоминаниям деда Павла, Степа с малых лет увлекался «железками». С восторгом встретил появление в селе первых тракторов, много проводил времени с механиками. Потом выучился и на тракториста, и на водителя. Успел поработать в колхозе, но уже тогда говорил, что трактор для него слишком «тихо ходит». Парень явно рвался в небо. В армии просился в авиацию, но его прошение не сразу удовлетворили. Да и то лишь благодаря рвению самого бойца.
В действующую армию летчик Степан Колесниченко попал в апреле 1942 года. Сражался на Западном и Центральном фронтах. К середине июля 1943-го был назначен помощником по воздушно-стрелковой службе командира 519-го истребительного авиационного полка (283-я истребительная авиационная дивизия, 16-я воздушная армия, Центральный фронт).
Боевые задания, которые выполнял Колесниченко, были исключительно ответственными. В течение мая-июня 1943 года немецкая авиация наносила мощные удары по нашим аэродромам Щигры, Русский Брод, Ржава, Зыбино, Будановка, Красная Заря. Отражать налеты поручалось советским летчикам, в числе которых, начиная с первых боевых вылетов, блестяще проявил себя наш земляк. Иногда за один вылет ему удавалось сбить несколько вражеских самолетов («мессершмиттов» и «фокке-вульфов»), которые, как считалось тогда, по некоторым характеристикам превосходили нашу авиацию. Но Колесниченко доказал: при умелом владении самолётом Як-7, на котором он летал, грамотном использовании его вооружения, прицельном огне с малых дистанций можно успешно вести бой с любым противником.
Отличился лейтенант С. К. Колесниченко и в ходе сражения на Курской дуге. В течение дня лётчики-истребители 16-й воздушной армии провели 75 групповых боёв и заявили о 106 воздушных победах. При этом 3 вражеских машины лично сбил пилот 519-го истребительного авиационного полка Степан Колесниченко. Во время одного из боёв с группой «фокке-вульфов» он заметил, что его ведомый покинул подбитый самолёт, а вражеский истребитель пытается расстрелять спускающегося на парашюте советского лётчика. Колесниченко мгновенно бросился на выручку товарищу, уничтожил «фоккер» и прикрывал своего ведомого до тех пор, пока тот не приземлился. Затем С.К. Колесниченко, умело маневрируя, сразил другой «фокке-вульф».
Как отмечали сослуживцы Степана Калиновича (например, его однополчанин А.Б. Краснов), старший лейтенант Колесниченко не только был очень смелым и грамотным летчиком, но и обладал прекрасными командирскими данными, ярко выраженным тактическим мышлением, что и позволяло ему и его группе добиваться побед над врагом в воздушных схватках. Бывали ситуации, когда командир сознательно жертвовал количеством сбитых лично самолетов, уделяя главное внимание руководству боем. Среди самих летчиков это качество ценится ещё более высоко, чем отвага и бесстрашие. Вот почему по реальному количеству сбитых Колесниченко самолетов нельзя судить о масштабах его военных заслуг.
В одном из августовских номеров фронтовой газеты за 1943 год о летчике была помещена заметка:
«…Продолжает множить победы советский ас, старший лейтенант Колесниченко. Он не только обладает высокой личной храбростью и мастерством, но и прекрасными качествами волевого, умелого командира. Пять «юнкерсов» направлялись к нашему аэродрому. На перехват вылетела пятерка истребителей. Летчиков возглавлял мастер воздушного боя тов. Колесниченко. Немцы долго будут помнить этот бой. Он продолжался всего лишь три минуты, но из пяти «Ю-88» с трудом вырвался лишь один, остальные машины нашли себе могилу в окрестностях аэродрома. В этом бою воздушный воин Колесниченко одержал 17-ю победу».
А вот запись из наградного листа: «Своим мужеством, смелостью и решительностью С.К. Колесниченко воодушевляет всех лётчиков полка на борьбу с немецкими захватчиками. Там, где ведёт бой тов. Колесниченко, они всегда выходят победителями. Он не ждёт противника, а ищет его, находит и уничтожает. Прибыв в полк рядовым лётчиком, к сегодняшнему дню вырос до помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе. Является знаменитым человеком в полку. За мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и лично сбитые 17 самолётов противника достоин высшей правительственной награды – присвоения звания «Герой Советского Союза».
Но ошибается тот, кто думает, что герою всё дается легко, что лимит сил героя безграничен, что герой – это сверхчеловек. Нет, герой Колесниченко только лишь потому и герой, что он не сверх-, а просто самый настоящий человек, такой, каким и должен, вернее – каким может быть настоящий человек, легендарный воин. И именно как человек, а не как неуязвимый супермен из американских комиксов, Колесниченко велик, в этом заложена цена его подвига. Да, он был не железный. Железной была только его воля, многократно превосходившая физические силы и, увы, не соотносившая себя с возможностями человеческого организма.
Подумать только: тот вылет, в котором легендарный летчик был сбит, был для него шестым за день. Силы его были на исходе. Но вот возвращаясь с аэродрома, он встретил радиста, разыскивающего командира полка. Выяснилось, что из штаба поступило срочное задание: разведать силы противника в районе города Шостка. Задание не было адресовано лично Колесниченко, и «чаша сия» вполне могла быть пронесена мимо него. Но он, понимая ответственность поручения, сам возложил на себе эту миссию. Немедленно связался со штабом, попросил разрешение на вылет…
На бреющем полете он несколько раз пролетел над заданным районом, собрал необходимые данные и лег на обратный курс. Всё складывалось благополучно. Но вот в какой-то момент неожиданно из-за облаков вынырнули пять фашистских машин. Всё произошедшее дальше видела колхозница Домна Чубук высоко над своим огородом, в небе, где развернулась эпическая битва между светом и тьмой. С фактической стороны исход боя был очевиден: тьма возобладала. «Не сомневайтесь, всё это точно, за свои слова я отвечаю и подтвердить их может весь хутор», – писала Домна Чубук близким Колесниченко, уведомляя их о смерти героя. Однако не преждевременны ли такие выводы? Правда ли проиграл свой последний бой Колесниченко, уступив напору вестников смерти, силам зла?
Нет! Видимая нами картина, как и та, что открылась взору хуторян 72 года назад, не более чем фрагмент грандиозного полотна, лишь эпизод из жизни героя, зримый момент его перехода в бессмертие. Потерпев поражение в небе над хутором Кривенки как смертный человек, Колесниченко выиграл бой в духе. И победа его отнюдь не иллюзорна.
Совпадение ли: на следующий же день хутор, над которым погиб герой, был освобожден от фашистских оккупантов. Для жителей этой части Украины окончилась кошмарная ночь, время, про которое уже известная нам Домна Чубук писала: «Мы находились в руках у немцев два с половиной года, и уж так нам трудно было, что мы думали и вечно нам будет так».
Кто же мог подумать, что день освобождения будет сопряжен с видимой, но мнимой гибелью доблестного воина, сражавшегося и погибшего в небе над Кривенками за всех нас.
Николай Феч.
Фото автора