По безлюдной и особенно красивой в эту пору улице Мира несся лихой, поджарый, черный, как ночь, Jaguar. Стояла летняя прозрачная ночь. Мелькали ажурные тени. На перекрестке у парка, как показалось водителю, кто-то стоял. Но в следующий момент Игорь Эдуардович понял, что этот «кто-то» – сигнальный человечек, каких с недавних пор стали расставлять по всему городу в особо тревожных местах, где дорогу переходят дети. Он вдавил акселератор по самые тапочки, и в этот самый миг тот, кого он принял за сигнального человечка, прыгнул на дорогу, неожиданно, без предупреждения, как это всегда делают дети. И его тапочки (туфельки, кроссовки, кеды?) взлетели на воздух, разлетелись по трассе, легкие, как лепестки вишни на ветру.
Человек без имени и без лица резко затормозил, оставив на черном асфальте ещё более черные, дымящиеся разводы тормозного пути.
Как, как он мог принять человека за пластмассовую фигурку в ярко-голубых штанишках, лимонной курточке и зеленом кепи? Стоп. Это какая-то дьявольская шутка, тяжелый кафкианский бред, не может этого быть. Немедленно проснуться! Машинально он вышел из машины, не отдавая себе отчета, в чем, собственно, собирается удостовериться.
Если бы человек в эту минуту был способен рассуждать, он спросил бы себя: что я делаю? Ведь пластмассовые сигнальные человечки не переходят дорогу. Значит, произошла трагедия. И удостовериться можно лишь в том, какого масштаба, есть ли шансы? Хотя, учитывая скорость, двенадцатицилиндровый двигатель… Лучше бы сразу вызывать «скорую», милицию…
Звезды ниспали с неба, как мишура. А небо осталось – антрацитовое, холодное, твердое. В голове с бешеной ягуаровой скоростью проносились обрывки фраз: «Этот рыжий, как обляпанный желтком, пневматическим исходит молотком», «Алло, Москва?», «Память о прошлом – черный обелиск!», «Тот, как клоп, – апоплексичен и страшон», «Повесили трубку…», «И их осталось девять».
Листья, фразы, мгновенные воспоминания, сама жизнь, облетев, укладывались слоями в его мозгу, как шуба, как торт «Наполеон». Из ниоткуда, точно привидение, возник Марсель Пруст: «Книга – это большое кладбище, где на многих плитах уж не прочесть стершиеся имена».
И в то же самое время – мыслей не было никаких. Пневматическим молотком исходило: «SOS!».
Он нагнулся над ребенком и отпрянул. На него смотрели внимательные пластмассовые глаза сигнального человечка.
Затем человечек повернул голову к человеку и, приподняв кепи, сказал: «Разрешите представиться! Сэмуайз Гэмджи. Для Вас просто Сэм. Гэмджи – это очень похоже на Гэтсби, и некоторые путают. Поэтому просто Сэм».
Сигнальный человечек, просто Сэм, долго что-то говорил, как всякий опытный психолог, помогая человеку подняться, вернуться к жизни. Говорил в основном не по существу, хотя человек, привыкший вникать по работе во все нюансы, прогнозировать действия конкурентов и ещё больше – партнеров по бизнесу, утратил способность анализировать.
Расширенными зрачками он смотрел в пластмассовые глаза сигнального человечка, и в них, немигающих, отражались его расширенные, полные отчаянной попытки сопоставить факты, понять…
Человечек в зеленом кепи, без конца что-то приговаривая, заботливо отряхивал пыль с прогулочного костюма Игоря Эдуардовича, хотя костюм никуда не падал. А его владелец стоял, как вкопанный, не чувствуя ног, которые были абсолютно деревянные, как черенок от лопаты, да и сам водитель больше походил на пугало огородное, или на манекен, что было ещё не самым худшим вариантом. Потому что минуту назад человек без лица был вылитый мертвец.
Сэм проводил человека до машины, кажется, только ради приличия поговорил с ним о погоде: «Батюшки, а ночь-то какая, ночь…», помог, не сгибая ног, влезть в Jaguar. «Вы, вот что, берегите себя, сударь! Трудно представить, сколько на дороге лихачей…».
И захлопнул за «манекеном» дверь, энергично помахав рукой на прощание: «Счастливого пути!».
Пейзаж двигался за окном Jaguar´а, как это обычно бывает, когда сам едешь, и только кажется, что стоишь. И сигнальные человечки двигались тоже, переходили то на одну, то на другую сторону дороги, круто разворачивались на 180° и вновь перебегали по зебре, никого не предупредив.
Но стоит водителю остановиться, и всё, сигнальные человечки тоже стоят на своих местах. Стоят – не шелохнутся, как вкопанные. Ни гу-гу!
Петр Васин.
