Полиэтничное Приднестровье – как колье из драгоценных камней, где каждый народ, каждая культура – неотъемлемая часть целого. Есть в этом ожерелье и армянский этнос, история которого уникальна и в высшей степени любопытна сама по себе. Мы же, не дерзая объять необъятное, хотим рассказать об истории всего одной армянской семьи, поселившейся на территории нашего края в один из самых драматичных для этого народа периодов. Это семья Берберьян, представительница которой ныне возглавляет ассоциацию жертв политических репрессий Приднестровья.
Узнав о проекте «Моя семья в истории края», Лариса Антоновна Берберьян позвонила в редакцию. Мы условились о дне встречи. Так начался второй после знакомства с родом Воскановых опыт погружения журналистов в историю приднестровских династий с армянскими корнями.
Мало сказать, что армяне – один из очень древних народов. Армяне – один из удивительнейших народов. Армяне первыми, даже раньше чем в Восточной Римской империи, на государственном уровне приняли христианство. В первой половине V века на армянский язык была переведена Библия, а Армянская апостольская церковь стала основополагающим институтом национальной жизни. Впоследствии именно религиозная идентичность и нежелание отказаться от неё стали поводом для жестоких расправ и преследования со стороны мусульманских властей. Так армяне стали первым в истории народом, в отношении которого официально (в совместной Декларации от 24 мая 1915 года Великобритании, Франции и России) было зафиксировано преступление против человечности.
Дискриминационная политика, массовые убийства, издевательства и депортации армян в Османской империи и стали причиной появления армянских переселенцев в наших краях. В 1784 году жители Северного Кавказа обратились к светлейшему князю Григорию Потемкину с просьбой предоставить им землю для поселения в пределах России на правах иностранных колонистов. Спасаясь от преследования турок, с подобным же ходатайством выступили армяне, проживавшие в Аккермане, Измаиле, Каушанах и Килие. Стремление армянского населения не противоречило намерениям правительственных кругов России, заинтересованных в скорейшем освоении новоприобретенных земель, в создании здесь, на берегах Днестра, торгово-ремесленных и земледельческих центров.
Основанное в 1792 году в Приднестровье поселение армян получило название «Григориополь», или «Григориополис», сочетая в себе сразу два имени – основоположника Армянской церкви святого Григория и, конечно, самого «устроителя судеб переселенцев» Григория Потемкина.
Положение армян, находившихся в пределах Османской империи, оставалось крайне тяжелым. А к концу ХIХ века по мере продвижения российской армии (армяне, будучи христианами, симпатизировали России) над этим многострадальным народом и вовсе сгустились тучи. Период второй половины ХIХ – начала ХХ столетия отмечен массовыми преступлениями в отношении армян, совершенными с подачи и под непосредственным руководством властей Османской империи. В историографии означенные события именуются «армянской резней», «великим злодеянием», «геноцидом». В этих условиях начался новый приток переселенцев в Россию. Так в наших краях оказались и родственники Ларисы Антоновны Берберьян, три брата: Мисак, Седрак и Арам.
Дядя мужа Ларисы Анатольевны Мисак Аветисович Берберьян первым оказался в пределах Российской Империи. В конце ХIХ века он получил работу на судостроительной верфи в Николаеве. Мисак был родом из Бетлиса (историческая часть Армении), города, расположенного в 20 километрах от озера Ван, где вплоть до геноцида, учиненного турками в 1915 году, жила вся родня.
В Николаеве Мисак познакомился с будущей женой, уроженкой Тирасполя Евдокией Ивановной. В Николаеве в 1907 году у молодой четы родились сын Леонид и дочь Марьяна. Спустя восемь лет семья перебирается в Тирасполь, к родственникам жены. Тем временем в самой Армении в отношении её коренного населения осуществляется политика планомерного геноцида. Всего через несколько часов после заключения секретного турецко-германского военного договора и вступления Турции в Первую мировую войну в Османской империи объявляется всеобщая мобилизация, в результате которой почти все здоровые армянские мужчины были призваны в армию. Важно отметить, что армяне, проживавшие в пограничных с Россией областях, нередко сражались на стороне Российской Империи, что естественно вызывало ярость руководства Турции.
Правительственные войска повсеместно изымали у гражданского армянского населения оружие, разрешённое с 1908 года. За разоружением, по свидетельствам очевидцев, следовало жестокое убийство армянских военнослужащих (им перерезали горло или закапывали живьём). Собранное оружие фотографировалось и посылалось в Стамбул в качестве доказательства «национального предательства», что послужило предлогом для тотального преследования армян.
Начались многотысячные депортации. Мирных жителей высылали в пустыню, где они были обречены на смерть от банд мародёров или от голода и жажды. Первым делом власти стремились собрать всех здоровых мужчин, заявляя, что доброжелательно настроенное к ним правительство, исходя из военной необходимости, готовит переселение армян в новые дома. На самом же деле все мужчины, способные носить оружие, заключались в тюрьму, а затем выводились из города в пустынные места и уничтожались с использованием огнестрельного и холодного оружия. Затем собирались старики, женщины и дети, которым также сообщали, что они должны быть переселены. Их гнали колоннами под конвоем жандармов. Тех, кто не мог продолжать идти, убивали. Жандармы выбирали по возможности длинные маршруты или заставляли людей идти обратно по тому же маршруту, пока от жажды или от голода не умирал последний человек.
Всего, по разным оценкам, с 1915 по 1923 год в Турции было уничтожено от 1 млн до 1,5 млн армян.
Происходящее, даже при взгляде со стороны, не могло не шокировать бесчеловечной и притом абсолютно бессмысленной жестокостью. Братьев Мисака Аветисовича спасла (как это ни странно) лишь мобилизация. Оказалось, что на войне безопаснее, чем дома. Находясь на фронтах Первой мировой войны в рядах турецкой армии, они избежали геноцида, инициированного турецкими властями у себя на Родине. Все их родственники – родители, жены и дети – погибли.
По всей видимости, Седраку и Араму удалось перейти на сторону русских, достигнуть пределов Российской Империи, а затем каким-то образом (возможно, через армянскую диаспору) разыскать на необозримых просторах России старшего брата Мисака. В Тирасполе они встретились.
Узнав, что неподалеку находится город, основанный армянами, Седрак направился в Григориополь (Арам женился в Тирасполе на русской женщине). В Григориополе Седрак Аветисович познакомился с Елизаветой Ованесовной Трдатян. В 1920 году они поженились (у Седрака это был второй брак). А в следующем году родился Армен, муж Ларисы Антоновны.
Из Григориополя семья вернулась в Тирасполь, где у Седрака была пекарня. Дом, в котором жили Берберьяны, стоял на пересечении улиц Котовского и Розы Люксембург. Испытания, выпавшие на долю главы семейства, рано подорвали его здоровье. В 1931 году Седрака Аветисовича не стало. Елизавета Ованесовна осталась одна с четырьмя детьми (Армен был старшим). Выживала исключительно благодаря подсобному хозяйству: сажала картошку, держала кур, а продукты своего труда продавала на рынке. В 37-м году отсутствие постоянного места работы стало достаточным поводом для ареста. Елизавету Ованесовну вызвали в НКВД с отнюдь не риторическим вопросом: «За счет чего живете?». От почти неминуемой расправы её спасло лишь то, что, по совету соседей, дети пошли к зданию НКВД (штаб 25-го Молдавского погранотряда, ныне – министерство здравоохранения) и в слезах умоляли освободить маму.
Судьба тогда пощадила Елизавету Берберьян. Надо полагать, чаша страданий, выпавших на долю членов этой семьи, уже была переполнена. Но фортуна не уберегла отца Ларисы Антоновны.
Антон Иванович Лашкевич родился 12 мая 1897 года в городе Добруш Гомельской области в большой семье, где он был шестым ребенком. Мать Антона умерла, когда он был ещё маленьким. Отец работал на бумажной фабрике. Старшие братья и сестры любили его за доброту и спокойный нрав. С 1916 по 1917 годы А.И. Лашкевич служил в царской армии. Демобилизовавшись, поступил на работу в лесное ведомство. Антон очень любил лес, и за эту привязанность братья прозвали его «Сухостой». В 1920-м он поступил в Харьковский сельскохозяйственный институт. В 1928-м получил направление в Балту в качестве инспектора лесов, а через год был переведен в Тирасполь специалистом по лесомелиорации. В 1934 году Антон Иванович становится начальником Управления лесонасаждений Наркомзема МАССР.
В семейной жизни Антон Лашкевич был счастлив. В браке с Анной Григорьевной Епифановой у него родилась дочь Лариса. Дочери он посвящал всё свободное время. Сам мастерил игрушки, любил ухаживать за цветами в саду.
И вот роковой тридцать седьмой. Приказом Народного комиссара земельных дел Скоролитного его внезапно увольняют с работы. Почувствовав неладное, Лашкевич перевозит семью к отцу в Добруш. А сам уезжает в Киев. Через год, когда стало ясно, что опасность миновала, Антон Иванович вызывает жену с дочерью в Ирпень, под Киев, где работает в лесничестве. Жизнь постепенно входила в прежнее русло. Но…
Как гром среди ясного неба, 12 июня 1938 года Лашкевича арестовывают. Антона Ивановича обвиняют в том, что в 1936 году, когда он работал в Тирасполе заведующим лесомелиоративным отделом Наркомзема, его завербовала польская разведка, по заданию которой он якобы собирал шпионскую информацию на территории МАССР. На основании этого обвинения А.И. Лашкевич особой тройкой НКВД был приговорен к расстрелу. 5 октября 1938 года в Тирасполе, где впервые над семьей сгустились тучи, отец Ларисы Антоновны был расстрелян. Место его захоронения до сих пор не известно.
Зато известен один весьма красноречивый эпизод из биографии человека, имевшего самое непосредственное отношение к судьбе Антона Ивановича. Следствием по делу Лашкевича лично руководил нарком внутренних дел МАССР капитан И.Т. Широкий. Широко известны его методы получения признательных показаний от арестованных. Так вот, сам Широкий пал жертвой репрессивного механизма. 27 сентября этого же года «за провокацию в следствии, вымогательство от арестованных ложных показаний и подлоги в протоколах допросов» он был снят с должности и заключен под стражу. В тюрьме Широкий повесился. Процесс над работниками НКВД Молдавской АССР, на котором среди прочих «борцов с врагами народа» должен был быть осужден и Широкий, состоялся в декабре 38-го. Но уже без Широкого.
Через 25 лет, 14 сентября 1963 года, дело Антона Лашкевича пересмотрел военный трибунал Одесского военного округа, отменив принятое в 1938 году постановление за отсутствием состава преступления. Антона Ивановича реабилитировали посмертно.
Муж Ларисы Антоновны Армен Седракович прошел всю войну. С 1957 года семья Берберьян живет в Тирасполе. Армен много лет проработал начальником мастерских СУ-28, внес весомый вклад в формирование современного облика города. Супруги воспитали двоих сыновей, дождались внуков. Лариса Антоновна (по профессии инженер-строитель гидроэлектростанций) до выхода на пенсию трудилась в проектном институте. С начала 2000-х она заместитель председателя ассоциации жертв политических репрессий. После ухода из жизни Всеволода Волосюка заменила его на посту председателя.
Активная жизненная позиция, которую Лариса Антоновна, наша постоянная читательница, занимает в свои 85 лет, во многом обусловлена историей семей Берберьян и Лашкевич. В ней Лариса Антоновна черпает силы и очень бережно относится к сохранению семейных реликвий. К примеру, когда уже в процессе написания статьи потребовалось выяснить, как звали жену Мисака Берберьяна, старшего брата Седрака, Лариса Антоновна позвонила родственникам, потомкам Мисака (Михаила) в Москву.
Борьба за восстановление исторической справедливости, за осмысление уроков минувшего века и сохранение народной памяти сделалась для Л.А. Берберьян смыслом всей жизни.
Николай Феч.
При подготовке статьи использованы материалы из научных работ В. Иченко.