Тирасполь посетил главный редактор московской «Литературной газеты». О новом облике московских библиотек, о провокационном материале, посвященном Максу Фасмеру, и о том, почему в России не читают, рассказал нам Максим Замшев.
Зал столичной библиотеки давно привык, что внутри него на квадратный метр приходится 3-4 видных приднестровских автора. Однако в минувший четверг члены союза писателей Приднестровья и представители творческой элиты нашего края пришли не читать свои шедевры, а слушать. Максим Замшев уже год руководит одним из ведущих литературных печатных изданий России (он сменил на этом посту Юрия Полякова, который остался председателем редсовета). В девяностые годы нынешний редактор вошел в поэтические круги Москвы как ностальгирующий проникновенный лирик, позже работал и как переводчик с румынского и сербского языков. На его счету десять поэтических книг и четыре романа, более тысячи публикаций в России и за рубежом. Впрочем, пообщаемся с самим Максимом Адольфовичем, который приехал к нам в компании собкора по Молдове Сергея Евстратьева.
Новый редактор напомнил, что «Литературная газета» была организована еще в 1830 году Пушкиным и Дельвигом. Правда, затем в ее судьбе случился перерыв, и в 1929 году ее возобновил Максим Горький. Как любой руководитель печатного издания, Максим Замшев рассказывает о подписке, ностальгируя о многомиллионных тиражах советского периода, когда на некоторые популярные издания даже ограничивали подписку. Сейчас тираж «Литературки» составляет 25 тысяч экземпляров, остальные тематические издания ушли в «маргинальные» цифры по 1-2 тысячи. «Человек с газетой дома, в кафе, на лавочке – это фигура, – продолжает наш гость. – Он привлекает внимание. А человек, ломающий глаза перед экраном, не в состоянии прочесть длинных текстов, он теряет очень многое».
Какова нынешняя тематика «Литературной газеты»? По словам редактора, их коллектив старается рассказывать о тех событиях в России, которые нельзя отнести к скандальным. Много пишут о новых книгах, о которых большинство людей не знает. «Поэзию вообще никакое издание с таким тиражом, кроме нас, не печатает», – добавляет гость из Москвы. Каждый номер имеет основную тему, а также интервью с заметным писателем. Следующий номер, например, будет посвящен российско-американским отношениям. «Будет много разных точек зрения, и не от агитаторов из программы Владимира Соловьева, а от серьезных ученых, которые знают американскую жизнь», – анонсирует главред московского издания.
Он добавляет: «Я не в восторге от нашей полосы юмора. Она есть, но того юмора, который был в СССР, больше нет. Вся история литературного юмора в советские времена соприкасалась с легкой долей «антисоветчины», критики имеющихся проблем. А что сейчас смешно? Юмористы себя высоко ценят – они никогда не будут писать без гонорара».
То, что Интернет медленно и верно губит печатные издания, – наша данность, но Максим Замшев уверен в оптимистичном исходе этой неравной битвы: «Жизнь насыщенна коммуникациями, социальными сетями. Человеку невозможно побыть наедине с собой, его найдут через вайбер или скайп. Поэтому я использую старый кнопочный телефон. Кажется, что вокруг нас много информации, но расширенная коммуникация в руках дикаря – это путь к вырождению. Я все-таки верю, что это постоянное, с девяностых годов, желание отбить у нации навык к фундаментальному чтению будет преодолено нашей русской склонностью к познанию». На самом деле, можно ли представить журналы «Знамя» или «Октябрь» в электронном формате?
Так как встреча проходила в стенах книжного храма, Максим Замшев не преминул рассказать, как за прошедшие три года изменились московские библиотеки и почему в них снова начали ходить люди. Раньше библиотеки в столице России закрывались в шесть вечера, и многие просто не успевали туда попасть после работы. Сейчас они заканчивают прием посетителей в 10 вечера. Там постоянно проходят творческие встречи, а книгу можно полистать за чашечкой хорошего кофе.
Литературовед и поэт Юрий Заяц задал гостю вопрос, насколько его газета готова к открытой беседе с молодежью, которая, по его мнению, будет способствовать духовному возрождению нации. Максим Замшев согласился с этой мыслью, но предостерег от тяжеловесной дидактики – газета должна быть интересной: «Представляете, какой будет кошмар, если все будут писать об одном и том же? Но важно, чтобы консерватизм не превратился в жупел, чтобы консерватизм шагал рука об руку с сохранением наших исконных ценностей. Именно поэтому действительно хорошие авторы остаются забытыми, вроде Константина Воробьева, а на передний план выходят «приспособленцы».
Насколько мы находимся под властью «англосаксонской» литературы? «Вы даже не представляете, сколько в США тратится государственных денег на пропаганду литературы, – рассуждает московский литератор. – Там рынком не пахнет и близко, никакой окупаемости. Авторов моментально переводят в Европе и России».
По мнению Максима Замшева, как раз из-за засилья этой самой «англосаксонской» литературы в России и не знают, что на данный момент происходит в прибалтийской или той же украинской современной литературе.
Отвечая на вопрос о будущем премии «Золотой Дельвиг», учрежденной газетой, Максим Замшев посетовал на отсутствие должного финансирования. Именно поэтому сейчас вручают пока только «Молодого Дельвига» для начинающих авторов.
21 марта нынешнего года «Литературная газета» напечатала достаточно провокационный материал о знаменитом русском и немецком языковеде Максе Фасмере, который отрицательно срезонировал в научном сообществе России. «Мы ждали, что будет дискурс, но ни одного аргумента, что наш автор оказался неправ, академики не озвучили, – объяснил редактор. – Мы ожидаем, что кто-то выскажет другую точку зрения, но не в яростном экстазе, а интеллигентно и убедительно». Суть статьи: Фасмер писал свой программный этимологический словарь русского языка (по которому учат и ныне во всех наших вузах) в… Берлине во время Второй мировой войны. «Научная работа строилась так. Например, Фасмер спрашивает: как на вашем языке слово «палка»? Заключённый-украинец отвечает: паáлка, пáлиця; болгарин: пáлица; серб: пáлица; зэк из Словении: pálica; чех: раliсе. Насколько корректны факты языка, полученные на допросах узников концлагеря, – вопрос научной чистоты, о нравственной же чистоте говорить не приходится», – читаем в статье «ЛГ». Впрочем, эту гипотезу об «идеологической диверсии» Фасмера действительно до сих пор никто обоснованно не оспорил.
И все же: почему в русском мире вовсе перестали читать книги, куда уж там газеты? Притом, что в той же Европе практически в каждом трамвае или автобусе можно увидеть человека с газетой или журналом. «У европейцев Интернет намного дороже, а его наполнение намного хуже», – делится своим мнением Максим Адольфович. Я сам столкнулся с этим: в Центральной Европе в сети не так уж много информации на национальных языках (венгерском, польском и т.д.). Озвучка зарубежных фильмов у них вообще тихий ужас, тот случай, когда «книга лучше». Вот поэтому, наверное, и читают – не запрещать же нам свободный доступ в Интернет?
Главный редактор «ЛГ» подчеркнул, что в их еженедельнике может напечататься любой поэт или прозаик, независимо от степени «известности», а также пригласил приднестровских авторов к сотрудничеству (электронный адрес газеты – litgazeta@lgz.ru). 3-4 полосы в каждом номере отдают под художественные произведения.
Андрей ПАВЛЕНКО.