Хожу по дому, словно нахожусь в вернисаже … Молча, из одной комнаты в другую. Всюду картины, написанные и ожидающие своего продолжения… Масло, акварель, графика, скульптуры из металла, камня, дерева… Это мир художника, он им наслаждается и живет. Этот мир весь в нем.
Хозяин дома понимает, почему не тороплюсь с разговором, а стараюсь, не спеша и внимательно рассматривать работы. Я хочу хоть ненамного, но наполнить себя содержанием его творчества, познать движение кисти и резца ваятеля. Хочу прочувствовать ту ауру, в которой находится он, его душу.
Но настает время представить моего героя – это художник Леонтий Глущенко. Одним он знаком хорошо, другим – меньше, а третьи вообще, может быть, впервые о нем слышат. Народный мастер Молдовы, член Союза художников СССР, РМ и ПМР, заслуженный деятель искусств Приднестровской Молдавской Республики, лауреат многих республиканских, всесоюзных, международных конкурсов, чьи работы находятся в государственных и частных коллекциях. У него столько наград: ордена и медали нашей республики, почетные знаки и дипломы творческих союзов и выставок – благодарность за творчество, которым он прославил себя и Тирасполь, и весь наш приднестровский край.
Люди, дома, улицы, в творчестве художника занимают заметное место. И это неудивительно, ведь с городом на Днестре связана вся его жизнь. Приехав мальчиком с мамой после войны в 45-м в Тирасполь, он отсюда больше никогда и никуда не уезжал. Ему дорог и близок здесь каждый уголок: школа, где учился, улица, на которой жил и которая потом его, подростка, повела к рабочей проходной… И, конечно же, городские окрестности – они с детства были знакомы и любимы ему, их не раз обходил. И речку, и улочки, бегущие к ней, и лес, что на другом берегу, и цветы в палисаднике у дома, и те, которые на лугу и в поле, – все это он изобразит позже в своих картинах. По-своему, правдиво.
«День зачинается» – так назвал он одну из своих работ. Смотришь на нее и узнаешь близкие места. Вот они, три тополя на берегу реки, а над ней дымка, которая плывет и сливается с синевой неба и водной гладью, и эти поразительной белизны облака с пробивающимся желто-золотым светом зарождающегося утра… И картина «Первый снег» – запоминающаяся. Снова любимые художником Днестр и тополя, они тенью отражаются в вот-вот начинающей замерзать воде… И небо с бело-синими и холодными облаками, и кажется, что на землю, не успевшую снять с себя зелено-коричневый наряд, уже опускаются белые пушинки первого снега. На память тут же приходят стихотворные строчки поэта и художника Фредерико Гарсиа Лорки: «…И тополя уходят, но путь их озерный светел, и тополя уходят, и нам оставляют ветер…».
А в не менее интересной и поэтической работе под названием «Зов» впечатляет бездонное и нескончаемое небо, и такое же море, и девочка с красным платком. За всем этим – бесконечный зов жизни.
Источником вдохновения и основным мерилом творчества Леонтия Глущенко по праву являются неисчерпаемая красота и искренность главного учителя, имя которому – природа. Его работы наполнены любовью к родному краю, светом и сердечной теплотой, душевными переживаниями, благодарностью и служением всепобеждающим добру и красоте. Так отзываются о его творчестве коллеги, искусствоведы и мы, посетители многочисленных выставок. Многогранен талант художника, и я не собираюсь быть судьей, но поставить впереди многих коллег, работающих, к примеру, в жанре декоративно-прикладного искусства, все же рискну.
В прошлые семидесятые-восьмидесятые годы (смело скажу, потому что это время застал) в моду входили скульптуры и поделки из дерева и композиции, изготовленные из корней. Тогда Глущенко возглавлял экспериментальный участок на мебельной фабрике №5 и с группой мастеров-умельцев делал то, что нравилось многим.
Массовыми тиражами изготавливались деревянные бочонки, кружки, сувениры – фигурки национальных героев и панно молдавского колорита. Это было налаженное производство, это было то, что закладывалось в государственный план и должно быть выполнено. Но еще оставалось что-то такое, которое называлось самобытным и индивидуальным, неповторимым и для души.
Еще раньше, бывая на природе и видя в посадках и в лесу пни, корни, напоминающие причудливые фигуры зверюшек и мистических героев, сказочных персонажей и известных личностей, художник своими видением и старанием, с помощью специальных резцов старался воплотить их и в индивидуальных работах.
Дуб, сосна, береза, липа поддавались мастеру, и получалось то, что он задумывал. Вот тут как раз он и проявил себя как самобытный скульптор по дереву – его работы, появлявшиеся вначале на блошиных рынках и в магазинах, позже стали находить свое место в частных коллекциях и на выставках. И на выставках не на уровне местных, городских и республиканских, а на всемирных – в Германии, Франции, США, других странах. Отдельные его работы стоили больших денег, и, продав их, можно было «озолотиться», но художник был другого мнения: высоко оцененные, они должны оставаться на родине, они – достояние страны. А то, что некоторые отбирали и отправляли в Кишинев и Москву и потом дарили на съездах партии и комсомола иностранным делегациям, знатным людям, – это другой случай, он рассматривался на уровне государства, значит, стоили они этого, так надо было.
Многие скульптуры и изделия из дерева бережно хранятся в мастерской художника и сейчас. Я их видел и восторгался, стараясь запомнить слова мастера: «Прежде чем приступить к работе, нужно познать душу материала, текстуру, включить его строение в образ, даже запах понять … Для каждой работы предназначено свое дерево. Одну увижу в светлом, в березе или в лиственнице, другую – в темном, в вишне, например. Если, скажем, характер героя сильный, то и дерево таким же должно быть. Тут дуб, граб, орех как раз кстати…».
Мастер показывает скульптуру под названием «Род», сделанную из дуба, – лицо женщины-матери-прародительницы. Не знаю, каким его кто представляет, я лично вижу натруженным, со складками морщин, в нем – память о предках, переживания о детях, их сегодняшнем и завтрашнем дне, они – продолжатели рода. Скульптура монументальна, выразительна, с символическим смыслом аллегории и реальности.
Еще одна работа, которая не может не привлечь к себе внимание, – скульптура «Нежность», выполненная из красного дерева. Вырезанная и выточенная тонко и вдохновенно художником, ладная фигура молодой матери с ребенком на коленях олицетворяет родниковую чистоту женщины, преданность и любовь к своему ребёнку, она прекрасна и телом, и чувствами.
И в других его скульптурах, таких как «Юность», «Сон», «Тирас», «К звездам», чувствуются глубина психологического содержания изображения, широта выражения в пластике духовной жизни самой эпохи. Художник мастерски отыскивает источник творчества и окружающей действительности, типизирует материал, будь то дерево или камень как произведение «мастерицы природы», отражает его в художественных образах и доносит до человека, воспитывая в нем тем самым эстетические чувства, любовь и уважение к национальному и родному.
Любуясь произведениями искусства, ловлю себя на мысли, что мне трудно представить, как из ствола дерева, затонувшего в реке и пролежавшего на дне десятки лет, или из древесных отходов можно потом увидеть статую богини Венеры … Прежде чем это вообразить, нужно познать мир, быть на «ты» с природой и чувствовать ее. Позже будет применяться специальная технология по подготовке дерева к работе: ее очистка, сушка, обработка… И как тут не вспомнить известную сказку, в которой папа Карло из полена создавал Буратино. То же самое и тут, правда, не без применения всяких приспособлений и резцов. И руки сильные и мастеровые остаются, и душа – без нее никак не обойтись, она переходит от мастера в дерево и в нем остается.
Интересуюсь, что это за вид творчества, материалом для которого служат высохшие деревья, их корни, пеньки и коряги… Оказывается, корнепластикой называется. Следуя Микеланджело и работая в технике резьбы по дереву, художник убирает все лишнее в найденном материале, использует его уникальность, естественную красоту и гармонию. И в этом, еще и как, нашел себя наш ваятель. Изготовленные им из так называемого бросового материала фигурки животных, мистических героев, нестандартные предметы для дома быстро нашли своего ценителя.
«Корни и пни, и узловатые ветви, – говорит Леонтий Григорьевич, – среди природных материалов лидеры образности. А создание изделий из коряг – неплохой повод потренировать свою фантазию. Один увидит в изгибах тело дракона, другой – щупальца или крылья. А кто-то в искореженной донельзя сухой ветке акации угадает удава или змею… И это естественно, ведь одинаковых деревьев в природе не существует, соответственно и их элементов, которых имеем в виду».
Художник увлеченно рассказывает о своих долгих путешествиях по лесу, берегу Днестра и по окрестностям города, где редко ступает нога человека. Там в поисках нужной детали для будущей работы к нему приходило то самое долгожданное озарение. Среди собратьев по творчеству в этом жанре искусства его считают пионером, считают учителем. Но только он не совсем с этим согласен. «Насчет того, что начинал одним из первых, наверное, правда, – говорит он, – ведь резьбой по дереву всегда занимался, так что работать с корнями – дело близкое, а что касается наставничества, обучения других, так это чересчур. Какой из меня учитель, я академий художеств не оканчивал и с педагогикой не знаком. Просто иногда приходили ко мне люди, романтики своего рода, так я им и не отказывал. Вместе путешествовали «по горам, по долам», и там уже, глядя на этих «следопытов», понимал, кто чего стоит. Признаюсь, встречались таланты, и был рад за них, тому, что умели увидеть в коряге и просто в перекрученном корне причудливую, например, сказочную фигурку. Ведь кто такой художник? Это тот человек, у которого мысли идут впереди. Помню одного знакомого, у него трагически погиб сын, и он, чтобы как-то забыться, прикипел к моему занятию. Была у него эта самая божья искорка. Но о своем увлечении не распространялся, служил начальником и не хотел, чтобы кто-то еще, кроме меня, об этом знал. Вот ему как раз я помогал, даже некоторые инструменты подарил».
…Хожу, смотрю и восторгаюсь увиденным. Картины, рисунки, скульптуры, корни… В старомодном шкафу под стеклом – антикварные фарфоровые статуэтки, а рядом поделки, которые хозяин дома скромно назвал попытками работы с малыми формами. Бюсты, барельефы, фигурки из металла, камня, гипса – они тоже по-своему оригинальны, сделаны на высоком профессиональном уровне. А за мной все время неотступно следуют младший внук хозяина, трехлетний Ярослав, и любимец семьи Махито, юркий собачонок породы чихуахуа. Они, в шутку сказать, – мои экскурсоводы. И чем дольше рассматриваю работы художника, тем больше узнаю такого, что может дополнить рассказ о нем. Ярик берет меня за руку и тянет за собой в небольшую комнату.
Здесь мы еще не были, и в ней, по моему определению, кабинете хозяина, вижу сложившийся привычный беспорядок творческого человека. Исключение составляют лишь аккуратно разложенные на полках книги и альбомы по живописи и скульптуре Леонардо да Винчи, Рембрандта, Ван Гога, Эргзя, Коненкова, Кустодиева…
В углу – рулоны эскизов и рисунков, а на подоконнике и на столе – листы бумаги с зарисовками карандашом и еще исписанные неразборчивым почерком. На них черкания, исправления… Это стихи, они так рождаются, и пишет их наш герой. И как тут не согласиться с тем, что если человек талантлив, то он талантлив во всем! Стараюсь запомнить одно четверостишье:
«Из нитей солнца золотых,
Из нежности зари рассветной
Творю любовь и красоту
Душой влюбленного поэта».
Такой наш земляк Леонтий Григорьевич Глущенко, человек, который помнит прошлое и живет будущим. Художник, что рисует жизнь.
Александр ДОБРОВ, г.Тирасполь.
