Год назад из жизни ушел председатель Ассоциации жертв политических репрессий ПМР Всеволод Волосюк, человек, внесший большой личный вклад в дело защиты прав репрессированных и их близких.
Сам Всеволод Иванович знал о судьбах людей, безвинно пострадавших в 30-е годы ХХ в., не понаслышке. О судьбе его отца, Волосюка Ивана Николаевича, музыканта Молдавского симфонического оркестра, мы и хотели бы сегодня вам рассказать.
И.Н. Волосюк родился в 1898 году в селе Вадул-Туркулуй (ныне – Рыбницкий район). О его детстве и юности нет почти никаких сведений. Известно лишь, что он проходил военную службу в городе Балта Одесской области в должности старшины музыкального взвода. Именно в армии он понял, что в музыке – вся его жизнь.
Из Балты Иван в 1930 году перебирается в Тирасполь и поступает на работу в Молдавский симфонический оркестр, в то время только создававшийся на базе Балтской музыкальной капеллы. Его творческое дарование не осталось незамеченным – Ивана Николаевича назначают на должность концертмейстера. Будучи одаренным педагогом, он также вел музыкальный кружок, отыскивая таланты среди молодых музыкантов, которые не без гордости называли себя его учениками и были благодарны за то, что он относился к ним, как к равным.
В Молдавском симфоническом оркестре в то время играли видные представители музыкального искусства нашей страны: Давид Григорьевич Гершвельд, в последующем – советский композитор, народный артист МССР, председатель Союза композиторов МССР в 1940-1964 гг., братья Михаил и Дмитрий Бирш, Зеликович, братья Ходачник, отец и дочь Морозовы.
Семейная жизнь И.Н. Волосюка сложилась не сразу. В первом браке у него родились дочь Ксения и сын Леонид, во втором – Всеволод. Жил с ним и Виктор, сын его второй жены, Евдокии Григорьевны. Казалось, ничто не может нарушить этой идиллии. Любящая жена, дети, дело всей жизни, верные друзья…
11 октября 1937 года (Всеволоду Ивановичу тогда было всего 1,5 года) в 2 часа ночи раздался резкий стук в дверь: «Волосюк, собирайтесь!». Эти два слова, брошенные сотрудниками НКВД, навсегда перечеркнули жизнь Ивана Николаевича.
Евдокии Григорьевне представителями компетентных органов было поставлено условие: в десятидневный срок покинуть Тирасполь. На вопрос, куда деваться с четырьмя детьми, один из «энкавэдэшников» дал лаконичный ответ: «В Сибирь! Не хотите по-хорошему, тогда – этапом».
Но смелую женщину, мать четверых детей, не так-то легко было запугать. Через несколько дней Евдокия Григорьевна отправила в Киев первому секретарю ЦК ВКП (б) Украины Н.С. Хрущеву жалобу. В ответной телеграмме сообщалось: «Ваша жалоба получена Хрущевым Н.С. Обратитесь в милицию». В милиции ей разрешили не покидать город.
И.Н. Волосюка, игравшего в оркестре на трубе, обвинили в том, что он состоял членом «контрреволюционной шпионско-повстанческой организации». Постановлением Особой тройки НКВД МАССР он был приговорен к высшей мере наказания. 20 октября 1938 года Ивана Николаевича не стало. Установить место его расстрела и захоронения до сих пор не представляется возможным. Но вполне возможно, что вместе с другими расстрелянными он был тайно похоронен на территории Тираспольской крепости, где усилиями детей и внуков репрессированных много лет спустя был создан Мемориал жертвам политических репрессий.
После окончания Великой Отечественной войны Евдокия Григорьевна писала письма во все инстанции с просьбой сообщить хоть какие-то сведения о судьбе мужа. Но ей так и не ответили. Только после смерти Сталина сообщили, что муж умер в Тираспольской тюрьме от воспаления легких 20 октября 1941 года. Евдокия Григорьевна догадалась: это был плохо завуалированный обман, а по сути – откровенная ложь. Ведь 22 июня 1941 года началась война, и в октябре Тирасполь уже находился на оккупированной территории.
Вся жизнь бедной женщины и её семьи, начиная с 1937 года, проходила в атмосфере постоянного страха и унижения. Приведем лишь небольшой фрагмент из воспоминаний Всеволода Ивановича об этом периоде: «В школе мне хотелось вступить в члены ВЛКСМ, но детей «врагов народа» не принимали в комсомол. Было очень обидно, так как я хорошо учился, занимался спортом: имел 3-й разряд по бегу на 1000 м, был членом юношеской футбольной команды «Спартак».
Лишь 21 января 1958 года дело по обвинению И.Н. Волосюка было пересмотрено Военным трибуналом Одесского военного округа и прекращено за отсутствием состава преступления. Ивана Николаевича реабилитировали посмертно. Семья была восстановлена в правах, а сам Всеволод Иванович избавился от клейма «член семьи изменника Родине». Ему и его близким вернули честное имя. Но не отца, безвременную и бессмысленную потерю которого сын переживал до конца своих дней.
В семье Всеволода Ивановича бытует версия, что арестовали Ивана Николаевича по доносу. В самом деле, какую угрозу для советской власти мог представлять музыкант? В.И. Волосюку много лет спустя удалось получить информацию из архивов, согласно которой доносчицей, по вине которой пострадал отец, была женщина, с которой у Ивана Волосюка ещё до брака с Евдокией Григорьевной были непродолжительные отношения. Оказалось, что эта женщина и много лет спустя жила в Тирасполе. Неизвестно, испытывала ли она угрызения совести или нет?
Справедливости ради отметим, что репрессиям среди интеллигенции в 30-е годы подвергся не только И.Н. Волосюк. Безвинными жертвами, впоследствии реабилитированными, стали дирижер оркестра Валетов, члены союза писателей МАССР Марков, Криулян, Милев, Кабак, Лехтцир…
Лишившись самого дорогого, став изгоями в родной стране, семья Ивана Николаевича – его жена и дети – не озлобились. Даже в перестроечные и постперестроечные годы Волосюк, в то время уже занимавшийся темой репрессированных, не пополнил ряды антисоветчиков. Несмотря на нанесенные ему раны, Всеволод Иванович умел отделять зерна от плевел. И сегодня я с гордостью заявляю, что имел честь быть знакомым с этим благородным человеком, воплощавшим в моих глазах целую эпоху.
В.И. Волосюк учился в Тираспольской средней школе №3, где в послевоенные годы преподавал мой дедушка Николай Федорович Феч. Мне не посчастливилось застать деда, так что Всеволод Иванович был ещё и одним из тех людей, благодаря кому я смог составить портрет Николая Федоровича не только по воспоминаниям членов свой семьи. Сотрудничали мы с председателем Ассоциации жертв политических репрессий и по профессиональной линии. Могу сказать, что это был один из самых энергичных и неравнодушных людей из числа тех, кого я когда-либо знал. Если бы таких, как Волосюк, в обществе было хотя бы 20-30%, наступил бы золотой век.
Даже находясь на стационарном лечении в последние дни и месяцы жизни, он умудрялся активно заниматься решением вопросов, с которыми к нему обращались члены организации, все, кто его знал. Заполнял бесконечные бумаги, обращался с ходатайствами во всевозможные инстанции, никогда не опускал рук, доказывал, убеждал, что называется, «пробивал головой стены». Каждую проблему решал, как свою собственную.
Во многом благодаря его настойчивости был создан Мемориал жертвам репрессий. Ежегодно на территории крепости проводятся митинг и панихида. Решая множество текущих бытовых вопросов членов ассоциации, Всеволод Иванович активно работал над созданием Книги памяти. Переписывался с родственниками репрессированных из других стран, помогал найти информацию о расстрелянных и пропавших без вести близких, готовил публикации. Численность ассоциации за время его работы увеличилась с 90 до 379 человек.
В 2013 году Всеволод Волосюк выдвигался на участие в государственном конкурсе «Человек года» в номинации «Общественный деятель». Награжден орденом «Знак Почета», 5 медалями и Грамотой Президента ПМР.
Свое отношение к жизни, к людям Всеволод Иванович сумел передать сыну Сергею, внуку Дмитрию и внучке Ольге. Ольга мне очень помогла в сборе информации о прадедушке Иване Николаевиче. Хотя, откровенно говоря, информации не так много. Вот что Ольга написала мне в одном из писем в ответ на просьбу прислать материалы для статьи: «Сегодня я перерыла все шкафы, где можно было найти что-то такое, но ничего не нашла, кроме нескольких заметок, автобиографии Всеволода Ивановича и уже выходившей статьи. Бабушка говорит, что никаких не публиковавшихся данных нет и быть не может, потому что жена Ивана Николаевича, моя прабабушка Евдокия, была вынуждена уничтожить все фотографии, письма и даже ноты. Нельзя было хранить информацию о «враге народа». Фотографий было много до того страшного события, но потом их все уничтожили».
Сообщила Ольга и о том, что во время войны прабабушка Евдокия вместе с другими тираспольскими подпольщицами подделывала документы для пленных советских солдат, участвовала в организации побегов. А узнав от меня, что ещё в 70-х годах была написана книга о тираспольских подпольщиках, заметила: «Прабабушка знала о составлении таких списков, о готовящейся книге. Вплоть до самой своей смерти в 1999 году она жила в Тирасполе, но из скромности не захотела заявлять о себе. Вот это меня и удивляет больше всего, – продолжает внучка. – Люди, у которых была такая тяжёлая судьба, у которых власть отобрала практически все, не обозлились, не замкнулись, а, наоборот, нашли в себе силы совершить настоящий подвиг, поднимали страну из руин, всегда готовы были протянуть окружающим руку помощи».
P.S. В моем распоряжении оказалась всего одна фотография И.Н. Волосюка, которую принесла в редакцию Лариса Антоновна Берберьян, нынешний председатель Ассоциации жертв политических репрессий. Снимок предположительно 30-х годов: совсем маленький, весь изрезанный, как будто кто-то, кто был изображен рядом с Иваном Николаевичем, старательно хотел отвести от себя беду. И его можно понять. На фотографии этот кто-то сидел (или стоял) рядом с «врагом народа».
Николай Феч,
Виталий Иченко.
