Стояло упоительное, привинченное к черному капоту моего автомобиля, как стрекоза к пруду, бабье лето. Стояло радиоантенной, по которой скатывались жемчуга росы, лежало шафранными листьями на кузове. Но безмятежное стояние и лежание его, как предвещали синоптики, близилось к концу. И вот, оставив работу на работе, мы замариновали шашлык и всей семьей вышли из подъезда по направлению к машине, чтобы ехать на дачу.
Погрузив вещи в багажник, я подошел к водительской двери и тут – бах! («Токката и фуга ре минор») – оказалось, что дверь не заперта… Холодок пробежал у меня по спине. Так и есть! На месте магнитолы зияла «Ночь на Лысой горе». Торчали провода.
Грез любви Листа, золотой осени Вивальди словно и не бывало. В сердце дохнула метель Свиридова. На душе по-скрябински скребли кошки. Полетом валькирий нарастал протест против похитителей фирменной аппаратуры «Pioner». Да и не в магнитоле было дело, а в том, что осталось внутри. Как всегда, мы слушали диск «Шедевры классической музыки». Где я теперь такой найду? Мы его с женой очень, очень любили. А с каким почтением относились к нам гаишники, услыхав из салона приглушенные звуки концерта Шумана для фортепиано. Интеллигенция!
По всей видимости, произошла «Маленькая ночная серенада». В то время, когда во дворе выключают фонари и ничто не нарушает тишины, кроме почти беззвучного полета «Летучей мыши» (Штраус, увертюра), и когда все нормальные люди спят, а над миром светит «Лунная соната» Бетховена, злоумышленники лишили нас самого дорогого – «Оды к радости» (его же).
Магнитола спела свою лебединую песню. Надо было всё-таки установить сигнализацию – «Свадебный марш» или «Канкан» Оффенбаха. А представляете, если бы среди ночи на подельников, а заодно и на безмятежно спящих соседей, обрушился Хачатурян с саблями? Какие бы тогда у них начались глюки (см. Кристоф Виллибальд фон Глюк, «Орфей и Эвридика»).
Так или иначе, своего «pionera» мы прощелкали (Чайковский, «Щелкунчик»). Побрили нас, как тот «Севильский цирюльник». О каких «Картинках с выставки» теперь можно говорить? Что, звоним в милицию? Но пока там разберутся, пока составят протокол. Ф.И.О: Фигаро, Фигаро, Фигаро… Милиционер будет спрашивать, я – отвечать, жена – перебивать, теща – вздыхать, дети – дергать меня за руку, собака – скулить и пытаться исподтишка укусить за ногу милиционера. Если всё это заснять, а потом смотреть в убыстренном темпе под энергичные запилы на скрипке Паганини (Каприччио №24, «Полет шмеля»), получится шикарный ролик для «ютюба». И, самое главное, какие мы можем дать показания, что рассказать, «Сказку о царе Салтане» (Римский-Корсаков)? Как это поможет делу? И на дачу не поедем, и магнитолу не вернем. Шашлык в духовке – всё равно, что Шостакович на рингтоне.
Да Бог с ним, с «пионером». Улетела наша пташка (Бизе, «Кармен»). Пускай жулики радуются (Моцарт, «Рондо а ля турка»). Устраивают «Половецкие пляски», делят награбленное «В пещере горного короля».
Молча мы ехали по трассе в сторону села Никольского Слободзейского района. Проплывающие раскрытыми парашютами поля за окном, ритмичное мелькание орехов вдоль трассы постепенно сделали свое дело. «Лакримозу» Моцарта оттеснили Шуберт («Аве Мария»), живительный «Воздух» Иоганна Себастьяна.
За неимением магнитолы шедевры классики звучали у меня в памяти, как у художественного руководителя и главного дирижера государственного симфонического оркестра. И, уверяю вас, осенний день на даче прошел чудесно. Жаль, что никто из великих не написал «Оду к шашлыку», «Дымно-ароматную сонату», «Танец с шампурами»…
А через неделю мы обнаружили в салоне автомобиля деньги и записку: «Шедевры классики изменили нашу жизнь. Особенно «Лебедь» Сен-Санса. Становимся на путь исправления. Оставляем деньги на магнитолу б/у. А вот диск мы вам, уж извините, не вернем. С уважением…».
Шутка. «Шутка» Баха.
Петр Васин.
