На стыке легенды и истории
Портрет Руксанды, дочери молдавского господаря Василия Лупу, вдовы гетманского сына Тимофея Хмельницкого, владевшей в XVII веке Рашковом, долгое время оставался окружённым всевозможными преданиями, что как бы ставит под сомнение эту фигуру. «Ранее Руксанда фигурировала только как персонаж легенды о роднике «Панская криница», согласно которой родник появился из слёз Руксанды, оплакивающей погибшего мужа», – сообщают исторические ресурсы. Но постепенно мы получаем всё более полнокровный образ, хоть и по-прежнему на стыке всевозможных догадок, легенд, разнообразных версий…
Из «Истории ПМР», том I, узнаем о попытке создания молдавско-казацкого союза гетманом Богданом Хмельницким и молдавским господарем Василием Лупу. Скрепить который призвана была свадьба Тимофея и Руксанды. И уже тогда возникли, по-видимому, первые легенды на сей счёт. Читаем: «Среди современников ходили упорные слухи о том, что Руксанда считала этот брак унизительным и тяготилась им. Польские рыцари горели желанием освободить прекрасную даму из рук кровожадного казака. Но так это было или не так, сказать трудно. Известно лишь, что после гибели мужа Руксанда ещё много лет жила в приднестровском городе Рашкове, где владела обширными земельными наделами».
Романтическая деталь в виде неравнодушия к судьбе княжны польских рыцарей, похоже, не лишена оснований. В XVII столетии молдавское боярство в большей своей части ориентировалось на Польшу. Да Руксанду и собирались отдать за крупного польского вельможу Дмитрия Вишневецкого. Господарь Василий Лупу надеялся с помощью Речи Посполитой ослабить зависимость от Османской империи. Хмельницкий же, наоборот, освобождая Украину от поляков, вынужден был искать сближения с султаном и Крымским ханством. Так что долгое время господарь и гетман оставались врагами. Брак их детей символизировал объединение усилий в национально-освободительной борьбе. Хотя, по другой версии, Хмельницкий просто вынудил Василия Лупу выдать дочь, устроив совместный поход в Молдавию с крымской ордой.
Увы, успех любой из партий в XVII веке был непостоянным, военная удача слишком переменчивой. На землях, подвластных Речи Посполитой, включая и северную часть Приднестровья, бушевали крестьянские восстания. Повстанцы (опришки) вливались в армию Хмельницкого или, в случае возвращения освобождённой территории полякам, бежали в Дикое поле, уходили в Молдавию. Население берегов Днестра жило как на пороховой бочке, гибло в сражениях, становилось добычей татарских чамбулов (небольших отрядов), массово продавалось на невольничьих рынках, попадало на галеры. Воевали, в сущности, все против всех, причём то и дело меняя союзников. Пытаясь в 1653 году вернуть Василию Лупу трон, отнятый при поддержке Валахии и Трансильвании боярином Георгием Стефаном, ставленником Польши, Тимофей Хмельницкий возглавил восьмитысячный корпус. Поход закончился неудачно. Тимофей (Тимош) пал под Сучавой.
Так был положен конец попытке путём династического брака создать молдавско-казацкий союз. Однако в следующем же году, в 1654-м, было создано куда более мощное объединение. 8 января в Переяславле провозгласили решение Всеукраинской чёрной рады о воссоединении с Россией, после чего во всех городах и сёлах, включая и приднестровские, народ принёс присягу на верность российскому царю. И всё-таки удержать земли на левом берегу Днестра не удалось. Военные неудачи приводили к тому, что сюда вновь возвращалась шляхта. В Рашкове стоял польский гарнизон. В ответ вспыхивали новые восстания; пограничный край переходил из рук в руки. Из «Исторического описания Подолии» Помпея Батюшкова мы знаем, что в 1664 году кошевой атаман Запорожской Сечи Иван Серко освободил ряд населённых пунктов по Бугу и Днестру. «Жители этих городов, как только заслышали о приходе Серка, тотчас же начали истреблять оставленные здесь королём Яном-Казимиром польские гарнизоны и приносить присягу на верность московскому государю. Брацлавский полк и Кальницкий, Могилёв (на Днестре), Рашков, Уманский повет поддались московскому царю… Но с удалением Серка поляки опять начали возвращать себе польские города… Тогда Серко вторично появляется в Подолии вместе с русским воеводой Косаговым и вытесняет поляков из тамошних городов».
Можно представить, насколько это была жестокая, кровопролитная борьба. Неслучайно период вошёл в отечественную историографию под именем «Руины». И вот на этомто фоне в Рашкове появляется Руксанда. К тому времени она овдовела, проведя в общей сложности в браке около года. Недолго они с мужем проживали в Чигирине, где княжна родила двух мальчиков-близнецов (что с ними стало – неизвестно).
Известия о дальнейшей судьбе Руксанды невероятно противоречивы. В свободной энциклопедии, к примеру, нет ни слова о том, что она жила в Рашкове. Зато там говорится о Суботове, где её в 1654 году посетил патриарх Макарий Антиохийский, о чём и свидетельствует Павел Алеппский. Позднее вдова, как полагают, перебралась в подаренное Богданом Хмельницким имение Зеньковский Ключ на Полтавщине. С 1666 года двадцать лет, по некоторым данным, живёт в Молдавии, пока во время одного из польско-молдавских конфликтов не попадает в плен к польским солдатам в крепости Нямц, которые её и казнили «как невестку ненавидимого поляками Богдана Хмельницкого».
Напротив, авторы монографии «Рашков исторический» приводят неопровержимые свидетельства в пользу нахождения Руксанды в этом городке (ныне – село Каменского района ПМР). александр Горносталь и Валентина абабий публикуют инвентарную опись за 1661 год (оригинал хранится в библиотеке Люблинского университета), где приводится перечень всего того, что приобрела Руксанда вместе с Рашковом, переданным ей в «заставное владение», то есть в аренду. В описи значатся и город, и замок, целых семь церквей, восемнадцать мельниц и ещё пять на р. Рашковке, пивоварни, баня, цеха, рынок, торговые места… Количество жителей, согласно инвентарю, составляло 446 человек. Плюс 215 казаков из отдельного реестра.
В 60-е годы Руксанда строит в Рашкове Свято-Никольский монастырь. К слову, так получает некоторое основание байка о том, что вдова якобы возвела Покровскую церковь, в полуразрушенном виде сохранившуюся до наших дней. Руксанда действительно занималась строительством православных культовых сооружений, только на более раннем этапе. Церковь же относят ко второй половине ХVIII века.
И вот странное дело: мы точно знаем, что Руксанда была православной. В основанной ею обители несли послушание монахи одного из афонских монастырей. Однако автором этих строк недавно были обнаружены аргументы в пользу её, так скажем, «польских симпатий». аргументы содержатся в книге «Руина» (1880 г.) выдающегося русского историка Николая Костомарова. В ней описывается как раз одно из восстаний, вспыхнувших в Подолии. Итак, 1665 год. «К восставшему русскому поспольству приставали купы волохов, приходивших из Молдавии: много их набралось в трёхтысячной ватаге Дрозденка в Каменке. Для их продовольствия Дрозденко послал в Рашков, где проживала в своём владении невестка Богдана Хмельницкого, вдова Тимофея, молдавская княжна Домна-Александра, и потребовал от неё живности для своей ватаги. Владелица указала посланцам свои запасы, но потом тайно послала к полякам просить, чтоб они прислали к ней военную силу и освободили её из Рашкова. Посланные с письмами Хмельницкой попались Дрозденку, и тот поспешил сам лично в Рашков. Не причиняя никакой обиды жителям Рашкова, Дрозденко велел бить владелицу, не стесняясь, как видно, тем уважением, на какое эта женщина имела право по родству с Богданом Хмельницким. Дрозденко приказал забрать у неё всё имущество для найма волохов и буджакских татар. Ворочаясь из Рашкова в Каменку, Дрозденко встретился с теми поляками, которые шли к Хмельницкой по её приглашению, и разбил их».
Интересно, чем, по Костомарову, закончилась история с отобранным в Рашкове имуществом Руксанды. Будучи вынужденным уступить в ходе обороны Брацлава своему политическому противнику гетману Петру Дорошенко, опиравшемуся на крымских татар, атаман Дрозденко сдался. «Но не Дорошенку, а татарскому мурзе и объявил, что у него есть скарб – в Рашкове, где находилась тогда его жена. Туда отправился он сам с воли мурзы, но туда же последовал и Дорошенко, чтоб отнять у побеждённого соперника скарб и выплатить им орде. Скарб этот, как кажется, был тот самый, который Дрозденко отнял у Хмельницкой, и находился на хранении у какого-то доктора Константого. Ворочаясь от Рашкова, Дорошенко заплатил мурзе 30.000 денег, а от него взял пленного Дрозденка и повёз за собою к Чигирину. Дорошенко до времени не делал ничего дурного Дрозденку, но потом приказал его расстрелять».
Вот вам и реальные сокровища, вывезенные из Рашкова, а не мифическая золотая карета. И всё же подлинной драгоценностью, надо полагать, была сама домна Руксанда, основавшая во времена всеобщего разорения, в период Руины, православную обитель, вдохновившая приднестровский народ на создание легенд, причём на столетия вперёд…
Николай Феч.
Фото автора, портрет Руксанды – из открытых источников.