В этом году факультет общественных наук ПГУ им. Т.Г. Шевченко отметил 25-летие. По правде сказать, 25, а точнее – 26, лет прошло с момента создания историко-юридического факультета, вскоре разделенного на два самостоятельных – исторический и юридический. Таким образом, историческая наука в Приднестровье является ровесницей Приднестровской государственности.
И это не случайно.
Ты помнишь,
как всё начиналось
В период, когда Приднестровская Молдавская Республика только создавалась, для приднестровцев особенно остро стоял вопрос исторического обоснования права на собственный путь. Необходимо было на основе неопровержимых фактов доказать всему миру, что приднестровцы – исторически сложившаяся общность, имеющая законные права на создание государства. Найти такие доказательства были призваны приднестровские историки, каковых в то время было совсем немного, а также ученые из других государств, не исключая и ряда историков из Академии наук Молдовы, участников Интердвижения, выразивших решительное несогласие с действиями националистического руководства РМ.
Вот почему исторический факультет ПГУ был создан одним из первых. Его преподавательский состав оказался более чем внушительным, особенно если учесть, что Тираспольский пединститут историков не готовил. Крупные ученые приняли участие в становлении собственно приднестровской науки, видя в самом ПГУ «единственную возможность спасти хоть часть интеллектуальных и духовных богатств, накопленных в МССР за вторую половину ХХ века».
Среди первопроходцев были: Н. Бабилунга, И. Галинский, Б. Бомешко, Е. Яровой, О. Скалецкая, Н. Петровская, В. Жуков, Т.Щербакова. Ими создается научная школа. Приднестровская история, ранее всегда находившаяся на периферии внимания исследователей, становится объектом целенаправленного изучения. В своих трудах ученые убедительно показывают: Приднестровье – уникальный регион с присущими ему ролью и статусом. Речь идет об особой контактной зоне, геополитическом пограничье, форпосте Русского мира, «Феномене Приднестровья» (книга с таким названием выдержала не одно издание), особом приднестровском характере.
С 1997 году в Приднестровском госуниверситете издается «Исторический альманах». Одна за другой выходят книги, среди которых главный труд, несомненно, – «История ПМР», фундаментальное издание в двух томах (второй том в двух частях). Отдельного внимания заслуживают курсы лекций и школьный учебник «История родного края», подготовленные сотрудниками НИЛ «История Приднестровья». Появление учебника стало ключевым моментом в формировании исторической картины в сознании юных приднестровцев. Широко иллюстрированный учебник стал одновременно и визуальным воплощением многовекового пути, пройденного нашим краем.
Благодаря выходу этих работ даже неспециалистам становится совершенно очевидно: история сравнительно молодой ПМР – часть огромной, насыщенной событиями истории Приднестровья, крайняя нижняя планка которой (период заселения края в доисторические времена) постоянно отодвигается выдающимися открытиями приднестровских археологов, сотрудников НИЛ «Археология».
Созданием собственной исторической школы, унаследовавшей лучшие традиции советской академической науки, приднестровцы решали ещё одну важную задачу. Фактически приднестровские историки спасали и историю молдавского народа, так как в соседней Молдове факт существования молдавского языка, культуры, истории на официальном уровне не признавался (и не признается). В школах РМ все эти годы изучался курс «Истории румын». Поэтому многие книги, увидевшие свет в Приднестровье, одновременно спасали от духовного, культурного самоуничтожения молдавский народ. Название одной из таких работ – «Молдавская самобытность» Петра Шорникова – говорит само за себя.
Когда мы были молодыми
В те годы, когда, том за томом, выходила фундаментальная «История ПМР», автор этих строк был абитуриентом, а затем – студентом исторического факультета. Не только в наших глазах, но и в глазах руководства республики наши преподаватели тогда были не просто «бюджетниками», занимающимися чем-то неопределенным, что не приносит дохода, немедленной материальной отдачи и с экономической точки зрения нецелесообразно, нет, историки были теми, кто делал большое, крайне важное для всей республики дело. В самом обществе было понимание, что история – нечто не менее значимое, конкретное, осязаемое, чем экономика. Пафос государственно-образующей деятельности всё ещё витал в воздухе, в стенах вуза.
Не удивительно, что многие выпускники того периода стали сотрудниками государственных структур. Мы хотели быть нужными.
Нельзя сказать, что все студенты, включая вашего покорного слугу, были фанатами академической науки, мечтали стать историками. И всё же, что-то объединяло и вдохновляло всех нас, побуждало если не штудировать, то периодически читать или хотя бы запоминать, как маяки, имена классиков: Ключевского, Соловьева, Карамзина, представителей советской науки: Лихачева, Рыбакова и, на закуску, не похожего ни на кого, очень спорного, но увлекающего Льва Гумилева. Сами того не зная, мы впитывали школу, вырабатывали вкус, иммунитет против псевдонаучного ширпотреба, засилье которого становилось всё большим по мере вхождения в повседневную жизнь Интернета. Вот когда пригодились те строгие критерии, с которыми знакомили нас наставники.
Глубоко убежден: наши преподаватели не были только преподавателями, обремененными, связанными по рукам и ногам планами, «расчасовкой», методичками и т.д. В их лице мы видели настоящих ученых, людей, увлеченных своим делом. Многое из того, о чем говорилось на лекциях, что изучали в рамках курсов, конечно, не сохранилось в памяти: война алой и белой розы, реконкиста, столетняя война – всё это теперь представляется не вполне отчетливо. Словом, до боли права была Ирина Михайловна Благодатских, отвечая на вопрос студентки Анастасии Сахаровой «Как группа сдала экзамен: более или менее?»: «Кто-то более, а кто-то – менее». Однако белый цвет Минамото и красный цвет Тайра никогда не были только лишь «красками для наших кистей», как пел Гребенщиков. Что-то мы всё же крепко-накрепко усвоили. Например, что не нужно бояться признаваться в том, что чего-то не знаешь (всего знать нельзя, да и словари человечеством для чего-то ведь придуманы); то, что любое событие, любой факт могут быть оценены по-разному, и даже в точке зрения оппонента следует видеть как слабые, так и сильные стороны; то, что прежде чем начать читать книгу в красивой обложке и громким названием, например, «Руны славян», не лишним было бы ознакомиться с библиографией, научными регалиями автора и его рецензентов.
Да, информацию мы добывали медленнее, чем теперь. По старинке ходили в библиотеку, по старинке читали. Но то была приятная, полезная медленность («Я – изысканность русской медлительной речи», – сказал бы Бальмонт). Мы варились в собственном соку (в хорошем смысле слова), дозревали, защищенные от холодных ветров и палящих лучей долиной университета, мы формировались как личности.
Как тут не согласиться с министром иностранных дел Виталием Игнатьевым, отметившим в ходе официальных торжеств по случаю 25-летия, что «главный результат работы факультета общественных наук – это его выпускники, всесторонне развитые и образованные, современно мыслящие и ориентированные на решение государственных задач». «Такой кадровый потенциал необходим модернизирующемуся приднестровскому обществу, – считает глава внешнеполитического ведомства. – Те, для кого факультет стал alma mater, сегодня успешно трудятся на ответственных должностях в различных сферах – науке, образовании, органах управления, СМИ. Их отличает впечатляющий багаж теоретических знаний и практических навыков, позволяющий смотреть в будущее с оптимизмом. Отрадно, что выпускники факультета общественных наук занимают ведущие позиции и в команде внешнеполитического ведомства Приднестровья».
И, заметьте, это не я сказал. А вот что ещё сказал не я.
Ностальгия по настоящему
Приведу слова моих однокурсников и тех, кто учился на курс старше и младше меня.
Александр Корецкий, археолог, журналист ИА «Новости Приднестровья»:
«Исторический факультет позволил мне накопить интеллектуальную основу для научной деятельности, для самых разных жизненных аспектов. Я поступил в тот период, когда на факультете преподавали мэтры: Ольга Юрьевна Скалецкая, Лариса Юрьевна Иванова. Благодаря им я понял, что история не только наука о прошлом, но и, в первую очередь, наука о жизни. Николай Петрович Тельнов помог мне сформировать базу по археологии, науке, ставшей для меня главным увлечением и сферой профессиональной деятельности. Около шести лет я преподавал в ПГУ, работал в НИЛ «Археология», участвовал в экспедициях. Но, главное, благодаря историческому факультету научился учиться, накапливать, а не растрачивать изначальный капитал».
Александр Зайчук, корреспондент газеты «Гомiн»:
«Исторический факультет я выбрал совершенно осознанно. Учителем истории был мой отец. И я тоже решил связать свой жизненный путь с историей. 5 лет учебы стали значимой, судьбоносной вехой. Бесконечно благодарен своему научному руководителю Ларисе Юрьевне Ивановой, сильно повлиявшей на формирование моей личности. Конечно, хотелось бы отметить руководящую роль декана Ильи Николаевича Галинского. Яркие воспоминания связаны с археологической практикой, музейной практикой, которую я проходил в Национальном музее им. Шевченко в Киеве. После окончания учебы преподавал в украинском лицее. Могу сказать, что в журналистике историческое образование очень помогает, дает возможность глубже проникать в суть событий, анализировать, сравнивать…».
Анатолий Бабчинский, военнослужащий:
«Исторический факультет – это база, это культура мысли. Не все мы стали историками. Я, например, нашел себя в другой сфере. Но в том и преимущество базового образования, позволяющего маневрировать, делать самостоятельный выбор».
Виталий Иченко, историк:
«Исторический факультет – это, в первую очередь, сильная школа с богатыми традициями. Специалисты, составившие костяк факультета, смогли передать студентам свою любовь к предмету, зажечь в нас огонь, который в свое время зажгли в них. Это и есть живая, непрерывная традиция, когда образ учителя отпечатывается в тебе на всю жизнь.
Если говорить об отношениях между самими студентами, могу сказать, что в среде историков, в общежитии, где многие из нас жили, была особая атмосфера. Человеку со стороны трудно будет поверить, но даже во время праздников, отмечая дни рождения, мы нередко говорили на исторические темы, обсуждали прочитанные книги, спорили… Между историками всегда была некая незримая связь, чего я, например, не наблюдал среди юристов или социологов. Впоследствии даже те ребята, которые не работали по специальности, сохранили в себе это чувство принадлежности к историческому братству. Все мы гордимся своим образованием».
Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию –
ностальгию по настоящему.
Это слова Вознесенского. А вот слова выдающегося русского философа Н.А. Бердяева: «Вся прошлая история нашей жизни, вся прошлая история человечества входит в наше настоящее и лишь в этом качестве существует».
Зато ошибаются те, кто думает, что можно прекрасно жить без истории, «сегодняшним днем». Как верно отмечал Августин Блаженный, никакого отдельно взятого времени (прошлого, настоящего или будущего) не существует. Существуют они лишь во взаимосвязи: «настоящее прошедшего, настоящее будущего».
Пользуясь случаем, от лица историков (в преддверии Нового года) хочу пожелать всем нам, приднестровцам, чтобы будущее мы строили с учетом опыта (и в том числе – ошибок) прошлого, чтобы, ценя «сегодня», не забывали о тех, кто жил «вчера» во имя нашего «завтра».
Всему этому учит история, и, возможно, потому хочется, чтобы факультету общественных наук вернули его историческое название, настоящее…
Николай Феч