Моей семьи война коснулась
Тираспольчанка Ленина Степановна Колычева из семьи потомственных военных. Ее дед, отец, муж, а теперь еще и сын – кадровые офицеры.
Дед Иван Кондратьев воевал с немцами еще в 1914-м. Его потомки приняли бой в 1941-м.
Назвали в честь Ленина
– Я – человек старой формации, живу еще по советскому паспорту, – призналась Ленина Степановна Колычева. – Свое имя получила, конечно, в честь Ленина. В 1929 году папа пошел регистрировать новорожденную дочь, увидел в загсе над столом регистратора портрет вождя и решил, что я буду Лениной.
Начало войны
Больно и обидно слышать, что войну развязал Советский Союз.
События июня 1941-го разворачивались на моих глазах. Нас, очевидцев первых дней Великой Отечественной, осталось очень мало, поэтому считаю своим долгом рассказывать правду о том, как это было.
Мой отец Степан Иванович Кондратьев служил в 83-м пограничном отряде. Он стоял на границе с Польшей в городе Лида с 1939 года. Мама привезла меня в Лиду за два дня до войны, а папу как раз отправили в командировку в Измаил. В это время местные поляки нас предупреждали:
– Уезжайте, будет война.
Конечно, им никто не поверил.
22 июня рано утром нас разбудил страшный грохот. Сначала мы пытались себя успокоить: это очередная учебная тревога, тогда их объявляли часто. Но уже скоро весь город был объят пламенем.
Ни один советский самолет не смог подняться в воздух с военного аэродрома, который располагался неподалеку. В баках наших машин вместо горючего оказалась вода.
Мы успели взять с собой только документы и двинулись из города с потоками беженцев.
Бомбежки
В пути нас сопровождал самолет-рама – немецкий разведчик. Шла охота на людей. Гитлеровские асы расстреливали детей, женщин и стариков с бреющего полета.
Они облили поле какой-то жидкостью, стебли вспыхнули, спрятавшиеся между ними беженцы сгорели вместе с пшеницей.
В Борисове удалось сесть в поезд с эвакуированными. Вагоны были набиты битком, люди висели даже на подножках. Но нам не удалось далеко уехать. Состав расстреляли и сожгли с воздуха. Пассажиры бросились врассыпную. Один из самолетов спустился совсем низко и стал поливать нас свинцом. Мы добежали до какого-то дощатого забора и остановились: на открытом пространстве негде спрятаться. Пули впивались в дерево в каких-то сантиметрах от нас. Мама прикрыла меня и сестру своим телом и молилась: «Господи, спаси и помилуй». Каким-то чудом мы остались в живых.
Через Минск ехали в грузовике с ранеными. На полу бредил молоденький лейтенант с ранами в животе.
Остановились в какой-то деревне. Парень был уже совсем плох. Постучали в дверь ближайшего дома. За завтраком сидели пожилые супруги.
– Оставляйте, мы его выходим, – предложила женщина.
Этого раненого я запомнила. Потом вдоль дороги Минск-Москва я видела сотни горящих машин с еще живыми и уже мертвыми. Вповалку лежали убитые. Гул немецких бомбардировщиков и сейчас стоит в ушах.
Видеть, слышать, знать
Нам не удалось эвакуироваться. Голодные, измученные, мы вернулись к бабушке в Минск.
Мамин брат дядя Коля работал в НКВД. Его оставили в городе с передатчиком для подпольной работы. Одной из его задач был сбор информации о немцах – их размещении, передвижении грузов и воинских частей.
Тем временем мы с соседскими ребятами Рузей и Андрюшей сколотили свою группу. Укрывали в развалинах людей, которым грозила отправка в Германию, носили им еду, подсказывали, как незаметно покинуть город. Жандармы и полицейские были всюду. И все-таки мы не боялись. Или просто привыкли к постоянному страху?
Дядя тоже давал задания мне и моим друзьям: мы должны были все видеть, слышать, знать.
Он всегда предупреждал:
– Будьте осторожны. Станьте на мосту и смотрите, какие поезда идут, в какую сторону, что везут. Неплохо знать расположение немецких комендатур, мест, где живут немцы.
Иногда просил меня запомнить слова и цифры в определенном порядке. Как связная я ходила в деревню за 15-18 км от города и встречалась с человеком, которому и передавала это устное письмо от дяди.
Время от времени в Минск приходили партизаны. Мы прятали их в подвалах наших домов. Выполнив задание, лесные гости исчезали. Как-то пришли трое, которым нужны были вата и бинты. В отряде было много раненых. Ночью мы втроем полезли через забор на фармацевтический завод, чтобы достать перевязочные материалы. Охранники нас обстреляли, попали в Рузю. Раненую Рузю мы выносили во двор на солнышко. Так она и дождалась Победу.
А вот дядя Коля до освобождения не дожил. В 1943-м его арестовали, долго пытали в гестапо, а потом повесили на Суражском базаре.
Всем праздникам
праздник
В начале 1944-го во всем читалось приближение Победы. Над городом стали появляться советские самолеты. Задрав головы, мы наблюдали за воздушными боями. Наши «ястребки» брали верх над фашистскими стервятниками!
3 июня Минск встречал освободителей. Это был всем праздникам праздник. На улицах незнакомые люди обнимались, вместе смеялись, плакали и пели. Женщины дарили солдатам свои платки на память. Всем хотелось хоть что-то сделать для Красной Армии. Мы подсказывали бойцам, где еще могли прятаться немцы.
Мирная жизнь
Мирная жизнь налаживалась. Пусть в полуразрушенном Минске не хватало всего – еды, одежды, жилья, мне и моим ровесникам в первую очередь хотелось учиться. Скоро мы получили такую возможность: в городе открывали школы. Мне пришлось «перепрыгнуть» сразу два класса.
Потом я поступила в институт иностранных языков в Одессе. В этом городе я и познакомилась с будущим мужем.
Петр Никифорович Колычев был на фронте с 16 лет. Его путь к Победе начался в Сталинграде, а закончился в Японии. Поступил в Одесское военно-морское медицинское училище, закончил его в 1953-м. Муж прослужил на флоте 17 лет. Потом его направили в Свердловск-45 в спецвойска по особо засекреченным районам. Там работает комбинат «Электрохимприбор», предназначенный для сборки и утилизации ядерных боеприпасов, а также производства изотопов урана. Теперь это город Лесной.
Папа, Степан Иванович Кондратьев, тоже дошел до Японии. Он сражался на девяти фронтах, был дважды ранен, трижды контужен. Потом служил в Дубне, где находился знаменитый синхрофазотрон. Стал почетным гражданином этого города, там же похоронен.
Его внук, Игорь Петрович Колычев, тоже кадровый офицер. Военный инженер-строитель, полковник в отставке.
Мужчины в нашей семье всегда считали, что нет призвания почетнее, чем защищать свое Отечество.
Наталия Барбиер.