Все мы любим и знаем Тирасполь зеленым, уютным, с южным колоритом, чем-то напоминающим Одессу. Таким в начале минувшего века город запечатлел художник-авангардист Михаил Ларионов, наш земляк. Но с тех пор прошло сто лет. Изменился состав населения, изменился архитектурный облик. Уездный город, милая провинция, что с ним стало? Вопрос «Мог бы сегодняшний Тирасполь вдохновить всемирно известного изобретателя лучизма?» остается открытым.
В пору, когда отцветает провинция
Белой пыльцой под строительной гирей,
Я одобряю прораба провиденья,
Но у меня на него аллергия.
Это Вознесенского стихи. В них поэтически воплощена главная мысль: город меняется. И меняется далеко не всегда в худшую сторону. Некогда провинциальный, он становится столицей.
Но нельзя без горечи воспринимать расставание с дорогим тебе миром. Помните, у Арсения Тарковского: «Все меньше тех вещей, среди которых я в детстве жил, на свете остается».
Поэтому, отдавая должное требованиям времени, хочется всё же остановить, удержать за руку прораба с его «провиденьями», умолять: «Не сносите старый дом! В нем была мастерская тираспольского фотографа Аренберга, запечатлевшего образы современников Ларионова. И ещё, пусть для вас, уважаемый прораб, это не имеет никакого значения, в магазин, находившийся в этом самом доме, мы когда-то ходили с бабушкой. Да, вы не знали мою бабушку, но у вас есть (была) своя. Так оставьте же эти стены, эти окна, которые дают возможность заглянуть в прошлое».
Впрочем, понимаю, лирика сегодня не в чести. А движение вперед, научно-технический прогресс слишком стремительны, чтобы оборачиваться назад. Прошли времена, когда поэты собирали стадионы. Настала эра прагматиков. Посмотрим на проблему и с этой точки зрения. Человеку выгодно учиться на ошибках других, чтобы самому меньше набивать шишек. Так давайте не забывать уроков истории. А главный из них, вынесенный из революций и гражданской, всего ХХ столетия, буквально следующий: разрушив старый мир до основания, новый не построишь. Вернее, сделать это, конечно, можно, только поставленный без прочного исторического, духовного фундамента дом будет непрочным. Вспомним о благоразумном муже из Евангелия, «который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне (Матф.7:24-27)».
Тирасполь поистине многострадален. Отсутствие у нас «архитектурных жемчужин» привело к тому, что город постоянно перестраивался. Бытует мнение, что в Тирасполе нет исторических зданий, которые стоило бы сохранять. В самом деле, если сравнивать с европейскими или старыми русскими городами, наш относительно молодой. Но, с другой стороны, если бесконечно сносить, пытаться подражать кому-то, отстраивая душный, бетонный мегаполис, от основы основ и правда ничего не останется. И уже, констатируем мы, почти ничего не осталось.
После драки кулаками не машут. Тема становится всё менее актуальной: нет старого Тирасполя – нет проблемы. Мало что уцелело из строений ХIХ века, от исторического центра, сохранилась лишь половина стометровки (надолго ли?), застроена территория Суворовской крепости, утратили свой облик здания, где квартировали офицеры 8-го Астраханского и 56-го Житомирского полков.
Одним из последних живописных островков оставался дворик двухэтажного дома напротив ЗАГСа. Помните старинные ворота, наподобие одесских?.. Рай для художников и фотографов. Сколько раз сам видел там деток из «художки». И вот в один отнюдь не прекрасный, черный день, гляжу: вместо знакомых ворот банальный профлист. Безвкусно, утилитарно до слез. Оказывается, можно вот так, запросто, взять и расправиться со свидетельством минувшего. Недоумеваешь: куда делись родные, аутентичные, почему не вмешались те, кто отвечает за сохранность исторического наследия? А может, мне возразят, что ворота, которым свыше ста лет, не представляют исторической ценности? Что же тогда представляет?
Наблюдение: чем меньше в Тирасполе вот таких уголков (да, не всегда благоустроенных, но с биографией, с душой, с атмосферой), тем менее уютным становится город. Не случайно после войны в Минске заново отстраивали старые кварталы.
Второй фактор, делающий место, где живешь, комфортным, – наличие зеленого покрова. За последние 5-7 лет Тирасполь заметно облысел. В первую очередь, это касается центра. Так, перенос остановки от здания поликлиники к Дому книги потребовал спилить не меньше пяти белоствольных тополей. Вы скажете, что они «пушили», то есть были источником аллергии? Но белоствольные не пушат, да и другие разновидности далеко не все (лишь женские экземпляры). Однако пилили красивые, высокие деревья вовсе не по причине аллергии, а потому что надо было остановку переместить.
Количество манипуляций может быть бесконечным, а вот чтобы дереву вырасти, нужны годы, десятки лет. Теперь летом в центре чувствуешь себя, как рыба на раскаленной сковородке. Не это ли наш пресловутый «южный колорит», если под таковым подразумевать колорит пустыни? Зато здесь, в центре некогда «зеленого города», ныне растут голубые ели, отбрасывающие такую же голубую, зыбкую, призрачную тень.
«Откуда вообще эта страсть к голубым елям, – недоумевает один мой знакомый художник. – Дерево-то само по себе красивое, но совершенно из другого региона. Представьте себе голубую ель на берегу Днестра, рядом с виноградником, да и зачем, кому это нужно?». А в ответ: «Ну не пилить же их теперь…».
За ель, особенно перед Новым годом, можно и схлопотать. Но в случае с другими деревьями всё как будто проще. Бизнесмены освобождают пространство, «открывают вид» на торговые объекты, офисы… Не спешите радоваться: дескать, наконец-то у Тирасполя появится достойная архитектура! Увы, за некоторым исключением, новые постройки не представляют эстетической ценности. Задача такая просто не стоит. Пройдитесь, к примеру, по ул. Карла Либкнехта. Стекло, пластик, металл. Простейшие архитектурные формы. Тенденция общая: было бы удобно, практично.
Торговые павильоны увешены броской, подчас агрессивной рекламой. Баннеры размещаются вдоль дорог, закрывают вид на город. Как не пожалеть, например, что на спуске в сторону Балки по ул. Одесской огромные рекламные щиты застят перспективу. Художники и особенно фотохудожники жалеют.
Предприниматели преследуют свои цели. Но у города должны быть (и, наверное, есть) инстанции, отвечающие за соблюдение правил, обязательных для всех. Почему не виден, не ясен их вклад? И деревья, выходит, не представляют ценности, и требования к внешнему виду строений, и к рекламе не столь строги…
Итак, положа руку на сердце: такой ли наш город зеленый, уютный? Чем мы собираемся удивлять туристов, помимо брендов, кратковременных экскурсий? Неужели металлочерепицей, профлистом?
А ведь как красиво поется в гимне Тирасполя: «…раскинулся город, цветущий, как сад!». И там же: «Узор твоих улиц тенистых проложен, как линии жизни в ладонях судьбы». Выдаем желаемое за действительное? А сами пилим тополя, каштаны, в частном секторе фруктовые деревья заменяем «садами камней», декоративными цветочками. Идешь в солнцепек и только диву даешься: где они, «тенистые», где тот сад? Или со дней написания гимна прошло слишком много времени? «Мир изменился. Время эльфов прошло!».
Нет, конечно, Ларионов мог бы писать и бетон, и стеклопакеты, и елки – он ведь новатор. Может, и полюбил бы канаду грин, как старый абрикос за окном, написал бы здание в стиле «хай тек» на асфальтированном пятачке, как Семеновский бульвар с акациями… Но ведь не за новаторство мы его любим. В этом плане «Черный квадрат» Малевича куда более «новаторский».
Ларионов ценен для нас именно тем, что передал душу Тирасполя, может, и не самого большого, знаменитого города на свете, с помпезной архитектурой, Эйфелевой башней (или её копией), но такого близкого сердцу каждого тираспольчанина. «Какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит?» Вот так и с городом. Как бы в погоне за современностью не потерять то, что определяет мироощущение человека.
Вы скажете, что автор, подобно Казимиру Севериновичу, сгустил краски. Что он описал вымышленный, несуществующий город. Город, которого нет. А наш Тирасполь самый-пресамый. Вот и елки перешли в наступление далеко не по всем фронтам. Так оно и есть. Вы тысячу раз правы, читатель. Всё это мне только приснилось в канун 226-летия.
И жива бабушка, и мы идем с ней по той самой, тенистой, мимо колонки с ледяной водой, в тот самый магазин. И шумит ещё не поредевшая аллея тополей у швейной фабрики.
Николай Феч.