Теория
Этот рассказ прислала нам Анна из Рыбницы, которая сейчас учится в одном из университетов Варшавы. Думаем, его зимне-философское звучание придется вам по вкусу – таков он, замысловатый стиль молодых авторов!
Как обычно, начиная утро с посредственности и отсутствия способности складывать слова в предложения (чем все мы похожи), к вечеру мы воспаряли над бытием: мечтая о познании новых культур и жизни в отшельничестве, автоматически считывая каждый невербальный посыл друг друга.
Находить простое в сложном и сложное в простом…
Такие зимы у нас редкость. И девственность зимы никогда не оставляет меня равнодушной: она убеляет и оставляет в тебе только хорошее.
Проснувшись прекрасным зимним утром (для меня это дни, когда солнце светит ярко, а снежной атмосфере аккомпанирует хруст снега), мы вышли на балкон, где из окна нашей съёмной, по-домашнему уютной квартиры увидели странную снежную фигуру.
Фигура эта, по всей видимости, была творением, где главное не качество, а результат. Такой вот рудимент Советского Союза, чьи корни так сильно вросли в сознание, что продолжают давать плоды в людях, родившихся спустя 20 лет после его распада.
Вероятно, конечной целью кручения этого незамысловатого снежного «рулета», скорее всего, должна была стать нижняя часть торса создания, в какой-то параллельной вселенной напоминающего снеговика.
Правда, мы с ней нашли в этом что-то сакральное, пусть и не сразу…
Этот «рулет» был слишком вызывающим, ибо позволил себе нарушить гармонию зимы и чистоты: оставляя за собой полосы голого чернозёма, он открывал завесу лживости идеального мира, демонстрируя то, что каждое действие сказывается не только на объекте, но и на всём внешнем.
В отражении ставшего нашим после месяца соседства «рулета» мы сумели разглядеть трансформации личности. Эта фигура являла собой принципы, возникшие вследствие внутренней революции человека. Принципы, появившиеся в результате внезапного просветления, осознания и очищения (как выпавший за ночь снег кардинально меняет интерьер всего города), и желания вынести из этого пользу и изменить себя.
Это был первый такого рода опыт, эти испытания давались настолько болезненно, что оставляли за собой колоссальных размеров следы, срывая клочьями толстую кожу социальной слепоты, точно так же как «рулет» оголял землю. Несмотря на то, что этот концепт родился в моей голове, он как нельзя больше описывал Её душевное состояние. Каждое утро, начинавшееся слезами и тащившее Её в густоту депрессии, было нижним (землевым) слоем «рулета», который последовательно укрывался белейшими, как снег, внутренними практиками, планомерно ведущими её к развитию и укреплению свежепоявившихся принципов.
Наступила весна, и весь снег, за исключением Рулета, растаял. Он как бы показывал истинную силу внутреннего, силу того, что сотворено усилиями человека. Однако весна, разогреваясь, входила в кураж, а для Рулета менялась эпоха. Снова под воздействием внешнего ему приходилось трансформироваться (на этот раз плавно): он становился меньше в своих размерах, а светлого в нём убывало… Это была боязнь перемен, боязнь неизвестности… Которой он, в конце концов, покорился, и, оставив всю боль Земли, всё тёмное и выстраданное, слился с весной, чтобы вновь прийти к нам в какое-то засушливое лето кристально чистой H2O, в которой можно будет разглядеть своё настоящее отражение.
Анна ОЛЕЙНИК.
На каждый день
Ворота инженерно-технического института. Видеть их в это утро особенно приятно – туман, мокрый снег, и скорее хочется в теплую аудиторию, хоть мне еще делать целых три лабораторные работы. К сожалению, с утра я не успел позавтракать, но это ничего – схожу в обед в столовую!
Сказать, что нам нравится в нашей столовой, – не сказать ничего. Здесь всегда уютно, а от поваров всегда можно ждать вкусный обед. Первокурсники толпятся около буфета – когда ты только-только поступил в институт, всегда почему-то думаешь, что первое и второе заказывать не комильфо, обходясь пирожками. Сосиски в тесте и плацинды – это, конечно, хорошо, но хочется чего-то более состоятельного!
На первое сегодня предлагают гороховый суп за 2.40 и борщ за 3.80. Цены – очень демократичные. Наверное, поэтому в нашу столовую ходят и взрослые из тех, кто работает здесь неподалеку. Пообедать здесь стоит на порядок дешевле, чем в любом другом месте. Борщ я люблю побольше, так что соблазняюсь его аппетитным видом.
Я только с «халтуры» (помог переустановить на компьютере систему знакомым), поэтому могу позволить себе хороший обед. Заказываю борщ. Выбираем гарнир на второе. Когда мои карманы оказывались близки к вакууму, я всегда был неизменно сыт: брал двойные макароны. Не менее грамотным вложением «пятерки» было купить три плацинды с картошкой, но теперь мне такая пища кажется слишком уж сухой. Сейчас порция стоит чуть больше двух рублей, гречка – на 20 копеек дороже. На 5 рублей в столовой вполне можно наесться! Дальше выбираем салат. Винегрет стоит 3 рубля, салат с капустой и сосисками – 3.20. Если пошиковать и взять котлету, средняя обойдется в 6-7 рублей. И компот за 90 копеек, куда же без него!
Я заказал себе первое, второе с мясным, пирожок и кофе. Все вместе стоило мне 15 рублей. Кушаем мы за одним столом со знакомым из нашего потока. Игорь – сирота, поэтому ему положен бесплатный обед. Вообще он очень интересный человек, занимается тепловыми насосами и неплохо в них «шарит», а еще читает много книг по средневековой истории. В отличие от меня, Игорь живет в общежитии круглый год, но не воспринимает это как трагедию. Говорит, что летом, когда все разъезжаются по домам, в корпусе становится намного тише – в такой обстановке легче сосредоточиться. Да и не один он такой – Новый год в общежитии всегда отмечают 5-6 человек, которым поехать некуда. Вот и отмечают все вместе – где наша не пропадала.
Давно заметил, что Игорь ест быстрее меня. Он допивает чай и торопится дальше, не любит сидеть и болтать без дела. А мне даже за обедом любопытно оглядеться. За соседним столиком сидят наши преподаватели, еще за одним – ребята из соседнего института искусств. Их сразу можно отличить от наших студентов – инженер и внешне не похож на музыканта! Впрочем, это не запрещает мне заниматься музыкой, тем более, что в школьные годы пять лет отдал «музыкалке».
Специфика посетителей общепита в инженерном институте поварам давно известна: здесь едят много мужчин, а потому порции должны быть сытными, да и готовить надо явно побольше, чем для филологического факультета. И самое интересное, что в нашей столовой можно встретить и выпускников! Встречаю Артема, который уже два года, как окончил магистратуру. Он приехал по работе и решил заскочить перекусить. «Комплексный обед в городе стоит минимум 25 рублей, а здесь я могу поесть за 15, – говорит он. – Так что в альма-матер прихожу не только с преподавателями повидаться, но и в «столовку». Не только за духовной пищей, но и за физической».
Расспрашиваю его еще немного о дипломной работе, которую мне тоже предстоит выполнять, и прощаюсь. Мне тоже надо поспешить, три лабораторные работы сами собой не решатся. Столовая дала мне тепло, добрый разговор, хорошее настроение и сытость – пора вершить большие дела! А завтра придем сюда снова – за супом и пирожками!
Денис ГОНЧАРЕНКО.
С синяком на Новый год
До Нового года оставалось всего ничего. Но Сергею столько еще нужно было успеть сделать! С подарками младшей сестренке и маме уже определился, оставалось их только купить. Он должен был закончить курсовую работу, которую толком не начинал. И еще обещал хозяйке, у которой снимал комнату, помочь наклеить обои – ее муж возвращался с заработков.
Но вернемся к подаркам. Помочь с деньгами обещал однокурсник Семен. Он достал костюмы Деда Мороза и, по протекции мамы, которая работала каким-то начальником над детскими садами, предложил Сергею присоединиться к нему и провести несколько утренников.
Дел у Сергея накануне Нового года действительно было немало, и везде и во всем ему хотелось успеть.
Парень он был ответственный – со всем бы справился, только вот одно «но». Вечером, отзанимавшись в университете и написав страниц десять курсовой работы, он спешил домой, чтобы, как условились с хозяйкой, сегодня нарезать обои, а завтра, кровь из носу, их наклеить.
Город предпраздничный, народ вывалил на улицы… На маршрутки – очереди, троллейбусы переполнены. Спешащая молодая женщина, поскользнувшись на остановке, отпустила руку малыша, и тот чудом не угодил под колеса.
Сергей первым оказался рядом, успев толкнуть малыша в сторону, сам ударился головой о дверь машины.
Троллейбус ушел дальше по своему маршруту, а Сергей остался стоять на переполненной людьми остановке. Кто-то его похвалил, а совсем рядом послышался голос старушки, осуждавшей маму-раззяву в сапожках на высоких каблуках, которая больше за собой смотрит, чем за ребёнком. Сергей поднес комок снега ко лбу и понял, что кровь остановить непросто. Всё та же виноватая мамаша настойчиво повторяла, что ему надо срочно обратиться к врачу.
Так для нашего героя закончился этот грустный вечер, а вместе с ним и все его «наполеоновские» планы. В травмпункте доктор только дважды буркнул. Первый раз ему: «Кажется, зрачки у тебя узкие. Не пил?». Второй – своей помощнице, медсестричке Татьяне: «Подай ниточку самую тоненькую, попробуем зашить так, что видно не будет».
А после все началось. Хозяйка, увидев на лбу Сергея повязку, тут же, не дав ему даже слова сказать, выпалила: «Все, Сереженька, хватит, после Нового года ищи себе квартиру. Я думала, помощником мне будешь. Один раз попросила, и то не получилось. Ужас, что с твоим лицом, и за что так тебя? Стыд-то какой, что соседи скажут».
Утром Сергея действительно узнать было трудно. Синяк под одним глазом, под другим, лицо перекосило, надлобье вспухло. Но ничего не поделаешь, надо идти на лекции. В группе попытался рассказать о мальчишке, который чуть не попал под колеса троллейбуса, и о том, как сумел его спасти, но парни смеялись, допытывая, с кем дрался, за кого, за что и почему… Девчонки вроде как ему и сочувствовали, но к разговору о случившемся относились с подозрением. А декан сразу начал стыдить, предупреждать, что если из милиции будет звонок, к нему отнесутся по всей строгости.
Не захотели с ним разговаривать и в детсаду. Напрасно убеждал заведующую, что, налепив на лицо усы и бороду, наложив больше грима, скроет синяки, и ничего не будет видно. «Нет, нам такой Дед Мороз не нужен, – категорично отвечала она. – Мы уже договорились с одним мужчиной. Самостоятельным и серьезным».
Наступило 31 декабря. Сергея разбудил приехавший муж хозяйки: «А ты, оказывается, молодец, о тебе по телевизору говорили: мальчишку спас, благородный поступок совершил. И как ни в чем не бывало пошел своей дорогой. Скромняга парень». «Интересно, а откуда они узнали, что это был я?» – спросил Сергей. «Так ты студенческий обронил, вот вся и разгадка», – объяснил хозяин.
Позже позвонил Семен – он носился по утренникам: «Я бы тебя еще раньше набрал, но пришлось твой детсад выручать. Там, кстати, узнав о твоём поступке, сожалеют и извиняются. В общем, я горжусь тобой, дружище!».
К вечеру, как было предписано врачом, Сергею нужно было идти на перевязку. И он пришел в знакомый травмпункт. «А ты, оказывается, скромный парень, – произнесла медсестричка Таня. – Вчера о тебе узнала. Доктору ты не понравился, драчуном показался. А я вот почему-то тебя пожалела, мне сразу подумалось, что ты не такой, а ушибся случайно. С кем не бывает. К Старому Новому году заживет, вот увидишь».
Сергей ушел, но ненадолго. Вернулся. Таня продолжала увлеченно смотреть в свой мобильник. Увидев Сергея, оторвалась от любимого занятия: «Что-то не так?». «Все нормально, – ответил он. – А ты что, и на Новый год будешь здесь? А можно я к тебе приду? Просто так. С такими синяками, как у меня, одному только дома и сидеть». – «Приходи!» – улыбнулась Татьяна.
Лилия ТЕРЕНТЬЕВА.