О чём до сих пор жалею – мало я мать свою и бабушку пытала, мало вопросов задавала о моём родном селе Малый Молокиш. Казалось, и бабушка, и мама будут жить вечно, и ещё успею спросить. Хотя и того, что я узнала, хватит на целую книгу. Во всяком случае, на несколько рассказов – точно.
Каждое поле за селом имело своё название: «Три криницы», где неподалёку у лесополосы было три родника, «Попова» – понятно чьё, и Варварино поле – самое дальнее, на границе с Украиной.
Варварино поле запомнилось огромной раскидистой яблоней на обочине и небольшим, искусно сделанным металлическим крестом. Нередко путники, проходящие мимо, отдыхали в тени старой яблони, трава под которой всегда была усыпана падалицей.
Когда я спросила бабушку, почему у поля такое чудное имя, бабушка вздохнула:
– Это поле названо в честь несчастной любви, вернее, в честь девушки, которая стала жертвой необузданной страсти нелюбимого человека. Он-то думал, что раз он богатый, то девушка из бедной семьи будет рада за него выйти замуж. А получилось совсем по-другому…
– Расскажи, бабушка!
– Да что рассказывать? Было это при царском режиме. Мне моя мама, твоя прабабушка, рассказывала. Жила в нашем селе в бедной многодетной крестьянской семье красивая, но своенравная девушка, и звали её Варварой. Стройная, голубоглазая, коса – ниже талии. Засмеётся Варя – так вроде от смеха её тьма расступается, светлее становится, и смех её с соловьиными трелями смешивается. А уж работящая была!
И заприметил её Кузьма, сын приказчика. Для других, может, был завидный жених, а Варваре он не нравился – рыжий, шепелявый, глазки маленькие, зубы кривые. А уж характер противный – вынь да положь, коль ему чего захочется! И ходил Кузьма везде с нагайкой – рукоятка резная, плеть кожаная, а на конце – кожаный мешочек «шлепок», в котором был вшит кусочек свинца. Даже на танцы сельские ходил с нагайкой: как щёлкнет – звук эхом раздавался по округе. Девки охали, парни одобрительно хлопали в ладоши.
А Варя молодого кузнеца Данилу любила. Байстрюком он считался – мать его прижила от заезжего цыгана, а вырос Данила красавцем и кузнецом был знатным. Помещик-барин его тоже ценил – мог и коня подковать, и ограду красивую выковать, и борону или сеялку отремонтировать. Хороший кузнец на селе – на вес золота. Девушки Данилу любили – даром, что незаконнорожденный, а вид богатырский. Из всех девушек он выделял Варвару, к осени думал даже сватов засылать. Да не довелось ему мужем стать…
Сын приказчика Кузьма всё к Варваре в женихи набивался, знаки внимания оказывал, а она только смеялась. Дружки Кузьмы, видя это, надоумили его совершить тяжкий грех: «Ты её силой возьми. А потом она никуда не денется, останется с тобой жить – кому она после тебя нужна будет?».
Вот Кузьма и уговорил отца отправить Варвару жать пшеницу на дальнее поле. Отец пытался отговорить сына: «Зачем тебе эта голодранка? У неё всего-то богатства – коса длинная. Лучше я тебя на купеческой дочке Глафире женю – она хоть сейчас готова…». А Кузьма упёрся: «Нет, с Варварой хочу поговорить!».
…Варвара уже половину поля пшеницы выжала, когда прискакал Кузьма на взмыленном коне. Позвал её на разговор – отдохни, мол, да и поговорим заодно. А Варя раскраснелась-разрумянилась от работы, подошла к Кузьме, держа в правой руке серп, на лбу капельки пота – красавица! «Варвара, не доводи до греха, лучше выходи за меня замуж по-хорошему». А Варя рассмеялась ему в лицо: «Да лучше я в девках на всю жизнь останусь, чем за тебя пойду!».
Расстроился Кузьма, разгневался, вышел из себя: «Что же ты надо мной издеваешься? Или не видишь, что без тебя у меня жизни нет? По-хорошему или по-плохому, а будешь ты моей!». И, не помня себя от злости и отчаяния, замахнулся на девушку нагайкой. Плеть изогнулась и свинцовым кончиком попала прямо в висок Варвары. Вот такая беда: крови – всего капелька, а несчастная девушка упала бездыханная, как колосок срезанный…
Варвару похоронили, как у нас полагается, в наряде невесты. Кузьма, поняв, что натворил, лишился рассудка и тем самым избежал суда. А на месте гибели девушки Данила поставил выкованный своими руками крест – красивый, резной, с завитушками. А сам ушёл на войну (в то время шла Первая мировая), да там и сгинул…
– Не знаю, кто посадил яблоню возле креста, может, сама выросла, но она росла там, наверное, больше ста лет. Каждую весну яблоня, как невеста, надевала белый свадебный наряд, каждый год радовала урожаем сладких яблок – чтобы помнили красавицу Варвару, которая не захотела менять любовь на богатство, – бабушка закончила свой грустный рассказ.
Давно уже нет моей бабушки. И яблони той больше нет – время неумолимо. И креста нет – наверное, на металлолом сдали… А поле так до сих пор и называется – Варварино.
Дина Листюгина.
Рыбницкий район.