До Нового года меньше двух недель. Люди готовятся к наступающему празднику, планируют, как проведут длинные зимние каникулы, покупают подарки, составляют меню праздничного стола…
Это была среда. Семнадцатое декабря. Аня с самого утра не находила себе места на работе. Накануне заболела дочка. Температура, кашель. С маленькими детьми такое часто случается. Алинке всего полтора. Совсем маленькая. Уходить на больничный – не вариант, нужны деньги. А супруг Максим, как и прежде, нигде не работает.
А ведь когда они с ним познакомились, было совсем иначе. Он говорил ей нежные слова, писал о планах на дальнейшую совместную жизнь, признавался в любви. Аня часто вспоминала то время.
Она еще училась в Тираспольском экономическом техникуме, когда ее сокурсник за какие-то темные делишки попал в места не столь отдаленные. Уже там, в колонии, он раздал номера телефонов девчонок, с которыми учился, соседям по лагерю. Заключенные от скуки и забавы ради завязывали романы по переписке.
Просьба добавить в друзья и следом сообщение от неизвестного молодого человека: «Привет, я Максим. Пообщаемся?». Аня ответила. Завязалась переписка. То, что Максим отбывает наказание в исправительной колонии, Аню не напугало. Максиму она верила. Осудили его по ошибке, он ни в чем не виноват. И он очень хочет начать новую жизнь, забыть об этой, как страшный сон. Ведь теперь у него есть она – Аня, и ради нее он горы свернет.
Они уже и планы на будущее строили. Но тут о романе с Максимом узнали ее родители. Мама почему-то говорила, что нет будущего с этим человеком. А однажды после очередной ссоры и вовсе заявила: не бросишь его – откажусь от тебя!
Но Аня была непреклонна. Она тайком от мамы продолжала общаться с Максимом. Ведь это была любовь. Сильная, настоящая. А она, по закону жанра, должна пройти испытания.
Поняв, что дочку угрозы не напугали, родители Ани сдались. Съездили на свидание в УИН, где Максим отбывал наказание. Познакомились с ним, потом и с его матерью.
Не дождавшись окончания срока заключения, Аня и Максим расписались. После его освобождения молодые решили жить у Аниных родителей в Рыбнице. Но тут Максим начал показывать себя совсем с иной стороны.
Аня вспоминала. На улице рано стемнело, шел нудный мелкий осенний дождь. Максим должен был вернуться с работы, куда его устроили родители. Понятно, работа тяжелая – на заводе по изготовлению тротуарной плитки. Но на другую рассчитывать Максиму не приходилось: ни образования, ни опыта, да и судимость…
Отец предложил поехать на машине за зятем, доброе дело сделать. Поехал. Вернулся один. Охранник сказал: нет здесь такого и не было никогда. Это был первый звоночек Ане. Но она простила, ведь под сердцем уже тогда носила их общего ребенка.
Аня, которая не привыкла сидеть на шее у родителей, поскольку зарабатывать начала рано, уговаривала Максима найти работу. Снова помогли мама с папой. По знакомству устроили его на мельницу. И работа рядом с домом, и не такая пыльная. Максим, как Ане показалось, даже обрадовался. Но в назначенный день и час на мельнице не появился. Снова подвел.
Как она тогда плакала, припоминала ему нежные признания, его же обещания, что отсидит срок, займется собственным делом, она и ребенок не будут ни в чем нуждаться. Вспомнила и обиды, и то, что распускал руки, когда выпьет. И тогда Аня приняла решение: больше терпеть она не хочет!
Максим уехал. Аня осталась. Да, плакала ночами украдкой. Но забота о родившемся ребенке заполнила пустоту.
Алинка росла на радость маме и бабушке с дедом. В девочке души не чаяли. Аня рано вышла из декретного отпуска на работу – не хотела потерять хорошее место в налоговой. Через какое-то время сказала маме, что ей предложили место в Тирасполе, а ведь она так хотела жить и работать там.
Мама опять начала уговаривать, мол, и тут хорошо, и они с папой рядом, и помогут всегда. Но Аня была непреклонна. Она решила. И все тут. Даже заранее уточнила все моменты перевода Алинки в столичный детсад. И жить ей на первое время есть где. У подруги трешка в центре. А там до новой работы рукой подать и несколько садов в шаговой доступности.
Уже через неделю с дочкой переехали в Тирасполь. Аня приступила к работе в частном обменнике. Алинка ходила в сад. Жизнь заиграла новыми красками. Каждые две недели приезжали родители из Рыбницы, привозили гостинцы, гуляли с Алинкой.
Через пару месяцев решила снимать квартиру. С подругой, конечно, хорошо. Но хотелось ни от кого не зависеть.
Узнав о том, что Аня с дочкой в Тирасполе, Максим сначала позвонил, а потом и начал приходить в гости. А однажды поздно вечером и вовсе заявился с вещами: дескать, мать выгнала, жить негде, приюти… Аня пустила. Ведь он отец Алинки, не может же она его выгнать.
Максим не просто жил. В съемной квартире, за которую платила Аня, он чувствовал себя хозяином. По-прежнему нигде не работал, а потом еще и дружков своих водить стал. Тогда Аня и познакомилась с Анатолием Черным и Александром Кокырлой (прозвище – Уфа). И если Черный был тихим, да его и не так часто видела, то Уфа стал частым гостем: то просто заходил от нечего делать, то сама Аня просила его выполнить кое-какую мужскую работу в квартире, ведь Максим не умел ничего. А иногда Кокырла приезжал к ней на работу. Для него Аня несколько раз получала переводы. В один из таких разов Уфа как-то спросил: «Много ли денег в кассе и в какой валюте?». Аню вопрос насторожил. А еще как-то Кокырла приехал в разгар рабочего дня и попросил срочно дать в долг довольно крупную сумму. У Ани не было таких денег. Тогда он ей предложил: «Из кассы возьми, потом вернем»… Уфа так и не отдал ей долг. Аня поделилась с мамой этой историей. И нужную сумму ей дали родители.
И вот в тот злополучный день, 17 декабря, снова позвонил Кокырла, сказал, заедет в обед, нужно снова перевод получить. А еще обещал подарить столик под телевизор. Может, за обеденное время все и получится сделать.
Аня снова написала Максиму, спросила, как Алинка. Тот сказал, что плакала, звала маму, но потом уснула. Аня рассказала, что в обед уедет с Уфой. Вечером будет, как обычно, к семи.
Вот и время обеда. Аня, как и положено, пересчитала наличку, все убрала в сейф, закрыла окно выдачи, закрыла дверь обменника и вышла. На стоянке уже ждал Уфа. Он позвонил, как и договаривались.
Возле машины курили Кокырла и Черный. Аня села в старенькую машину. И они поехали.
Аня с мамой созванивались несколько раз в день, а потом уже из дома общались по скайпу. Валентина разговаривала с дочкой с утра 17 декабря, но ей хотелось прямо сейчас еще раз услышать голос Ани. Она набрала номер. Не отвечает. Может, занята. Ладно, перезвонит, как сможет, пыталась успокоить себя. Но сердце отчего-то сжалось…
Инкассаторы приехали как обычно, под закрытие. Подошли к обменнику, постучали. Тишина. Постучали еще раз. Снова тихо. Тогда один из них заглянул в окно. Внутри было темно, но он смог разглядеть разбросанные бумаги. Первым делом – звонок руководству, после на 102. Милиция прибыла быстро. Уже через несколько минут смогли войти в обменник. Никаких следов борьбы. На полу документация, чеки и пустой сейф.
В УВД Тирасполя практически одновременно поступило два сообщения. Одно от руководства сети частных обменных пунктов: пропала сотрудница и крупная сумма из сейфа. Другое – от женщины: уже несколько часов на звонки не отвечает дочь. Фамилия, имя, дата рождения и другие данные по обоим сообщениям совпали.
Дело взяли под особый контроль: шутка ли, такого случая в истории приднестровской милиции еще не было. Начали проводить оперативно-розыскные мероприятия: опросили всех, с кем Аня общалась в течение дня, запросили распечатку звонков, изъяли переписку в соцсетях. Сообщение для Максима о встрече с Уфой стало зацепкой. Александра Кокырлу вызвали в УВД. Руководил раскрытием непростого дела полковник милиции Иван Бахчеван.
«Кокырла подтвердил, что Аня действительно попросила приехать, отвезти ее за какими-то документами. И да, он отвез ее, куда просила. Потом вернул на работу. А еще Кокырла неоднозначно дал понять, что у Ани на тот момент был мужчина, с которым она собиралась строить отношения и будущую жизнь. И сказал, что тихоня Аня оказалась умнее всех, сняла кассу и со своим любимым уехала, – делится воспоминаниями зам. начальника управления уголовного розыска МВД ПМР Иван Бахчеван. – Изначально как рабочую версию мы приняли показания Кокырлы, потому что выглядело все довольно правдоподобно. Да, неудавшаяся попытка создания семьи, маленький ребенок, молодой человек, с которым можно построить нормальную семью. Могла девушка поддаться соблазну, сумма приличная».
Не клеилось только одно. Ребенок. Аня не могла бросить дочку. Это говорили и родители, и те, кто знал ее хорошо. Оперативники проверяли все версии. Вокруг квартиры, где жила Аня, выставили засаду. Ждали, что если они на правильном пути, кто-то придет за ребенком. Если не сама Аня, то кого-то подошлет: маму, папу, подружку… Но никто за Алинкой не приехал.
«Я еще не верила, а муж сразу почувствовал… Я надеялась до последнего… Не хотела верить, что с Аней что-то случилось. Муж тогда сказал: «Господи, пусть бы она сошла с ума и взяла эти деньги, но была бы жива!». Но мы понимали, что это не про нашего ребенка!» – вспоминает события декабря 2013 года мама Ани.
Милиционеры параллельно отрабатывали показания Кокырлы. Настораживало, что как-то все выстраивалось у него гладко, без запинок: он с точностью до минуты помнил, где и с кем он находился. Это вызывало сомнения у опытных оперов. А ведь и правда, как часто вы запоминаете точное время выхода из дома, проезда по конкретной улице, входа в магазин?
Маршрут со слов Кокырлы проверяли раз за разом, изымали видео с камер наблюдения, сверяли с его показаниями. Прокололся Уфа, когда указал неверное время въезда на территорию «Мегатранса».
«Он не учел, что там есть видеокамера. Мы по маршруту движения машины вычислили, когда и куда они могли поехать. Перепроверили все камеры «Безопасного города». И в тот момент, когда Кокырла говорил, что он был с Аней, камера «пробивала» насквозь машину, и было видно, что в салоне только двое – Кокырла и Черный», – рассказывает Иван Бахчеван.
Про таких, как Александр Кокырла, впрочем, как и его приятель Анатолий Черный, говорят: ребята бывалые. Разговорить ни одного, ни другого не удавалось. У каждого за плечами уже были судимости. А у Черного еще и «горячие точки». Подход нашел полковник милиции Бахчеван.
«Я тогда долго говорил с Черным: «Толя, ладно, война, там убивали, потому что так было надо. На войне быстро привыкаешь к крови. А здесь за что вы убили человека? Ты же воин, бывший спецназовец. Не екнуло сердце? Девочка невиновная, и маленький ребенок, который остался. Это как?». И тогда Толя начал говорить…» – вспоминает Иван Бахчеван.
Черный согласился дать показания и на очную ставку, подтвердил все на воспроизведении.
Из показаний Анатолия Черного: «Мы забрали Аню с работы, поехали в дом к Кокырле. Аня с Сашей вошли внутрь, я остался в машине. Прошло минут десять, может, выходит Саша один, закрыл калитку и говорит: «Подожди меня тут, сейчас я подъеду». Сел в машину и уехал. Через минут 15-20 подъезжает, вышел из машины и зашел с пакетом (в пакете были деньги, за которыми Уфа съездил и забрал из обменника. – Прим. автора.). Потом вышел, и мы с ним уехали. Ездили по городу. Я видел, что он кому-то деньги отдавал. Сказал, что это старые долги.
Я ему в дороге задаю вопрос: «Где Аня? Что произошло?». Он мне: «Короче, ее уже нет, она готова. Не бойся, я все сделал гладко, все будет ровно. А ты уже все равно в теме, хочешь -не хочешь, мы уже вместе».
Мы вернулись в дом. Заходим, вижу, Аня лежит. Он мне говорит: «Выйди на улицу, посмотри, чтобы никто из соседей не зашел». Я вышел. Потом он меня позвал. Она была завернута в покрывало и завязана веревкой. Мы вынесли ее тело, положили в багажник и поехали на речку. Кокырла привязал к трупу сумку, которую достал из багажника (в сумке был аккумулятор от автомобиля, который использовали как груз, чтобы не всплыло тело. – Прим. автора.)».
О том, что произошло с Аней, не было известно больше недели. Тело хладнокровно убитой молодой женщины было найдено на девятый день. Экспертиза показала: Аню задушили, после сбросили в Днестр. Деньги в том самом черном пакете, с которым Кокырла вернулся в дом, нашлись.
Анатолий Черный получил год и 10 месяцев колонии строгого режима за укрывательство особо тяжкого преступления. Александру Кокырле суд назначил 18 лет лишения свободы. Только он свою причастность к убийству Ани не признает, считает наказание незаслуженным, а себя незаконно осужденным.
Ани нет уже девятый год. Подрастает ее дочка. И нет дня, чтобы девочка не спрашивала о том, какой была ее мама.
Судьба Ани – молодой красивой женщины, любимой дочери, матери маленького ребенка –могла сложиться иначе. В какой-то момент что-то пошло не так. Где был не тот поворот? Когда решилась на роман с человеком, отбывающим наказание? Или когда простила его и дала ему второй шанс? Или когда начала общаться с его приятелем? Так много вопросов. И один ответ. Аню убили. Девочка осталась сиротой. А у родителей забрали любимую дочь.
Ольга Петракова.
Фото автора.