Тренировка юных танцоров шла полным ходом. По залу между ребят мелькала ее фигура – точеная, с идеальной осанкой. Фактурность ног и рук говорила о том, что здесь проработана каждая мышца, каждый миллиметр тела. Она наклонялась к ребятам, присаживалась на одно колено, корректируя их движения. И спокойным, но твердым голосом вела счет. За этим действом, признаться, можно было наблюдать бесконечно.
— Ольга, наблюдать за вами – одно удовольствие. Вы такая грациозная, такие у вас красивые линии тела. Танцы в вашей жизни как появились?
– С детства я прошла все виды танцев, пожалуй. Совсем в маленьком возрасте были бальные, потом цирковая студия, после которой уже и акробатика. Меня хорошенько побросало по разным секциям. Сначала родители отдали на танцы. И помню, как мы, юные танцовщицы, стояли у станка, это было сложно. Воспитывали нас строго. Мне было лет пять тогда, и помню отдельные фрагменты: чешки, коврики, занятия на растяжку. Но потом втянулась, мне начал нравиться процесс, и дальше я шла уже сама. В подростковом возрасте появилось желание найти коллектив современных танцев. Познакомилась с ребятами, которые занимались брейк-дансом. Но до этого был большой перерыв в 4 года, когда я вообще ничем не занималась.
– С чем это было связано?
– Я ушла из акробатики. Родители были против того, что я нижняя. Это был период моего физического формирования, и мама переживала, что буду некрасивой (смеется). Но акробатика заложила желание танцевать по-спортивному и воспитала во мне бесстрашие. Позже я танцевала брейк-данс, а это достаточно травмоопасный вид. Наша команда потом преобразовалась в федерацию брейк-данса. Возникла мысль попробовать что-то новое. Так появился театр танца. Мы хотели создавать спектакли. Не просто маленькие шоу, соревнования, а прямо большие перформансы, где можно рассказать историю. Это было мечтой, и мы объединили самых крутых учеников, которые показывали хорошие результаты. Сегодня я это дело продолжаю. Театр танца открыли в Бендерах на базе ДК им. П. Ткаченко.
– Вы здесь обрели свой дом, ДК стал вашим пристанищем?
– Да, здесь у нас сразу был свободный доступ к сцене. Нам разрешали «химичить» и «вытворять». Дали полную свободу, нам доверяли, и мы очень благодарны за это. Наш костяк всегда состоял и из мальчиков, и из девочек, поровну. Сейчас какое-то поколение, что мальчиков в танцах очень мало, девочек много. Сегодня в детской группе лишь один мальчик, и мы его бережем.
– Ольга, если танцы были изучены вдоль и поперек, то откуда появился наш драматический театр в вашей творческой жизни и вы стали его балетмейстером?
– Главный режиссер театра Дмитрий Ахмадиев увидел мои постановки и предложил поработать в театре. На тот момент я оканчивала обучение на кафедре социально-культурной деятельности в университете, почти став режиссером культурно-массовых праздников. То есть моя специальность не была связана с тем видом деятельности, которым сейчас занимаюсь, но, в принципе, была близка. Хореографического образования у нас в Приднестровье, к сожалению, нет. А балетная школа нужна, потому что прародителем театра танца являются балетные постановки, и, конечно, без азов никуда. Модерн, контемпорари, джазовый балет – это все относится к формам театра. Однако сейчас много информации можно получать и онлайн, и покупая программы, и посещая мастер-классы. И впитывать все то, что дают другие хореографы, более образованные в этом смысле.
– А когда выезжаете на классы, как чувствуете себя в другой среде? Сравниваете нас и их?
– Хочу сказать, что для уровня Молдовы мы довольно сильны, а для мирового, конечно, отстаем. Говорю в целом о танцевальной культуре. Если брать народные танцы, фольк, то тут мы сильны. А вот модерн, контемп, как и другие направления современного танца, уже не наша специфика, мы только ныряем в это, пробуем. В Приднестровье создаем эту среду и в ней же «варимся». А когда я уезжаю на мастер-классы, то понимаю, насколько мы далеки от того, что происходит в мире. И сознанием, и телом. Но для меня всегда чистый кайф попадать на такие классы. Хочется забрать максимум информации.
– И совсем нет страха?
– Понимаете, там особенная атмосфера. Когда собирается большой круг творческих людей, ты не чувствуешь себя в опасности. Не чувствуешь, что тебя осудят, не поймут. У нас достаточно зажатые люди. И закрытые, в принципе, от искусства. И когда мы ставим какую-то современную программу, то кому-то она может показаться даже дикой. Многие не готовы. Наверное, вкус и понимание искусства тоже должны воспитываться. Когда появился проект «Танцы» на ТНТ, многие стали разбираться в танцевальных направлениях.
– Выходит, вы образовываете приднестровцев в танцевальном плане, в том числе работая с детьми…
– И с их родителями. Убеждаем их, что мы творим свою стилистику, свое искусство. И это стимулирует. Заставляем их поверить сначала в нас. А потом они сами закидывают меня вопросами: «Ольга Владимировна, а когда у нас следующий проект?». Родители порой участвуют и в пошиве костюмов, и в организации мероприятий, помогают мастерить реквизит для спектаклей. Дети их репетируют в зале, а родители в коридоре на полу творят проект «очумелые ручки». Так дети получают свою сказку. Потому что участие в большом спектакле в роли какого-то персонажа, который тебе нужно раскрыть на сцене, – подарок для артиста. А родители наши большие молодцы, потому что мы вместе пережили пандемию. Нужно было в этот сложный период сплотиться. Да, какие-то семьи уезжают, и тогда мы теряем талантливых детей. И приходится набирать новых ребят, которых нужно ввести в коллектив.
– Ольга, скажите честно, случается, что вы отсеиваете детей?
– Сейчас – да. Я поняла, что не всесильна. У меня теперь самый главный критерий – это трудолюбие. Все. Если у ребенка есть трудолюбие, я могу сделать, что угодно. Если даже нет особых данных, но ребенок горит, значит, результат будет. Есть одаренные, но бездарные в плане использования своего дара. Понимаете, талант – это трудолюбие, я в этом убедилась. И тот, который был неодаренным, но работал, в результате переплюнет одаренного бездельника. В танцах нужно быть выносливым, упорным: не получилось, но не бросаешь, делаешь снова и знаешь, что справишься. А родителям нужно научиться детей подбадривать. Тренер может поругать, но мама с папой – нет. От них должны звучать только такие слова: «Ты справишься, ты – молодец!». Родители должны быть тылом. И я проговариваю это с ними.
– И они вас слушают?
– Конечно (смеется)! Это должна быть работа в тандеме: трудолюбие от ребенка, от меня индивидуальный подход и поддержка от родителей. Если родители мне не доверяют, ко мне не прислушиваются, то ничего путного не получится.
– Ваши ребята все такие талантливые, я наблюдала за ними на тренировке…
– Мне нравится наше направление тем, что каждый может раскрыться в чем-то своем. Это не спорт, где нужно «быстрее, выше, сильнее». Есть дети, которые подкованы технически, но более слабы в импровизации. Что-то им мешает раскрыться творчески. А другие не так сильны физически, но легко раскрываются, оригинальны и танцуют как-то по-своему. Кто-то проявляет себя в актерском плане, и они становятся главными персонажами номера. И в этом особенность нашего коллектива. Мы ищем для каждого уникальную танцевальную лексику. Да, кого-то можно посадить на шпагат за три месяца, а кого-то можно «растягивать» и не «растянуть». Сейчас мир танца настолько поменялся, столько в нем намешано. Ценятся думающие танцоры, а не те, которые просто выполняют. Таких обычно берут на контракт. А вот персонажи пользуются особой популярностью.
– О чем мечтает педагог по танцам и балетмейстер Ольга Якимченко?
– Самая большая мечта, чтобы наши спектакли-перформансы были на таком уровне, чтобы мы смогли вывозить их в другие страны и показывать на большой сцене. Чтобы это было качественное представление, чтобы мы смогли собрать танцоров, которые будут удивлять выступлениями. Очень хочу гастролей. Конечно, это высокая планка, но я к ней иду.
Татьяна АСТАХОВА-СИНХАНИ.
Фото Виктора Громова.