Признаюсь, что когда я получил редакционное задание написать что-нибудь «историческое» ко Дню защитника Отечества, то некоторое время пребывал в замешательстве. Энциклопедические труды за день не пишутся, да и в объём газетного номера не вписываются. Растерянность прошла, когда вспомнил как раз последние годы существования «непобедимой и легендарной», а именно: поток обливающих её грязью газетных и журнальных публикаций. Поэтому и решил вспомнить некоторые из особо навязываемых широкой публике в то время клише о РККА и её преемнице Советской Армии.
А победа всё-таки была!
Одним из них было повторявшееся из уст в уста утверждение, что праздник 23 февраля-де вымороченный. Что в этот день в 1918 году никого Красная Армия не побеждала. Более того, сама была бита немцами. Также дотошные адепты этой точки зрения заявят, что Декрет Совнаркома РСФСР «О Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (см. фото) был издан 28 января 1918 года, то есть к 23 февраля Красная Армия уже была образована. И всё-таки 23 февраля 1918 года РККА одержала победу над иностранными интервентами. И связана она с Приднестровьем. Зимой 1918 года румынские войска оккупировали Бессарабию. К началу февраля 1918 года линия фронта проходила по реке Днестр. С советской стороны реальной военной силой были лишь разрозненные части 4-й и 6-й русских армий распавшегося Румынского фронта. Сосредоточившиеся в районе Тирасполя, они самоорганизовались в «Особую армию» с выборным командованием. Её численность едва достигала 5-6 тысяч человек. Назначенный 14 февраля командующим фронтом бывший царский подполковник Михаил Муравьёв получает телеграмму от Владимира Ленина, в которой говорится: «Действуйте как можно энергичнее на Румынском фронте». Также в ней сообщается, что в Бессарабию идут верные большевикам части 8-й армии. Муравьёв в течение суток перебросил имеющиеся 2 тысячи бойцов к Днестру в район Бендер, а сам отправился в Одессу, где располагается штаб фронта, чтобы собрать дополнительные силы. 20 февраля 1918 года войска под командованием Муравьёва начинают наступление под Бендерами. Здесь разбит румынский полк, захвачены три орудия. Подошедшим частям 8-й армии дана команда наступать на линии Бельцы–Рыбница. Организованным частям Красной Армии в районе западнее Днестровского лимана удалось задержать наступление противника, а несколько севернее, после боя у Бендер, нанести поражение румынским войскам. Между тем, руководимые Муравьёвым части 23 февраля 1918 года сокрушили румын у Рыбницы. Красной Армией в том бою было захвачено около 40 орудий. Также румыны получили серьёзный отпор в районе Слободзеи, на линии Резина–Шолданешты и у села Кицканы. Почему о победе под Рыбницей принято вспоминать только в специальной исторической и военной литературе, посвящённой гражданской войне? Дело в том, что Михаил Муравьёв был одним из тех авантюристов с бонапартистскими замашками, которых немало воевало в противоборствующих армиях. В июле того же года он, уже будучи командующим Восточным фронтом, решил, что ничем не хуже Колчака в плане не только повоевать, но и поправить. При попытке разоружить Муравьёва он был убит. Его имя осталось исключительно в специальной литературе, и среди участников гражданской войны в более популярных изданиях он, как правило, не упоминался.
Ещё одна легенда, которую столь усиленно пытались внедрять в умонастроения масс, – о «рыцарях белого движения», составлявших элиту уничтоженной большевиками прежней армии. Правда, есть данные о численности офицерского корпуса на момент Февральской революции – порядка 160 тысяч человек. Есть также списки лиц командного состава РККА времён гражданской войны с высшим военным образованием. В нём чуть более 75 тысяч фамилий. Сопоставьте первую и вторую цифры, придёте к неожиданному выводу, что на стороне большевиков воевала половина офицерского корпуса дореволюционной России.
Дальше Кушки не пошлют.
Меньше роты не дадут
Эту обиходную среди советских офицеров фразу часто приписывают генералу Востросаблину. Его действительно за отказ стрелять в восставший крейсер «Очаков» заслали командовать гарнизоном пограничной с Афганистаном крепости Кушка, состоявшим всего из роты солдат-ветеранов, отслуживших положенный срок, но обзаведшихся там семьями и оставшихся на «сверхсрочку». В этой должности генерал Востросаблин и оставался в постреволюционные передряги. Трудно сказать, симпатизировал ли он красным или нет. Он просто был командиром малочисленного гарнизона крепости, когда её сдачи вместе с хранящимися в ней арсеналом и частью российского золотого запаса потребовал осаждавший цитадель конгломерат из отряда «деникинцев» полковника Зыкова, «фунтиковцев» (отряды эсеровского Закаспийского временного правительства), местных и афганских басмачей, подразделений регулярных афганских, индийских и британских войск. После ответа от Востросаблина о том, что он не получал из Петрограда никаких на сей счёт указаний, последовало несколько безуспешных штурмов крепости. Крепость держалась ровно месяц – с 20 июля по 20 августа 1918 года. К обороне Кушки было привлечено всё мужское население постепенно разраставшегося селения. Общее число защитников крепости составляло около 400 человек. Им противостояло порядка 1600 сабель и штыков разномастного воинства. Пришедшие из Ташкента части Красной Армии достаточно легко разогнали по пустыне собравшийся у стен Кушки «интернационал». Бывший царский генерал стал одним из первых кавалеров ордена Красного Знамени. «Истинные же патриоты России» отплатили Александру Павловичу Востросаблину за его подвиг тем, что выбросили на полном ходу с поезда… Он стал одним из четырёх бывших генералов царской армии (генерал-лейтенант барон Александр фон Таубе, генерал-майор Александр Николаев, генерал-майор Андрей Станкевич), погибших в белогвардейском плену.
Кстати, одним из защитников Кушки был бывший царский поручик Сергей Тимошков. Весной 1944 года генерал-майор Тимошков, будучи командующим 38-й стрелковой дивизией, примет участие в освобождении севера Приднестровья. За форсирование во время Ясско-Кишинёвской операции Днестра 38-я дивизия получит почётное наименование «Днестровская».
Вообще тема бывших царских офицеров на службе у «красных» никогда не была секретной. Её сознательно подзабыли во времена перестройки, когда надо было показать, что большевики подчистую истребляли враждебные им классы. Всегда хотелось спросить, глядя в глаза автору очередного опуса о «поручиках Голициных и корнетах Оболенских», а как же быть с десятками тысяч офицеров как военного времени, так и кадровых, служивших в рядах Красной Армии? Из двадцати комфронтами семнадцать были бывшими царскими генералами и офицерами. Из 100 командующих армиями таковых было 82. «Бывшими» были все начальники штабов армий и дивизий.
Кстати, в Красной Армии впоследствии служили не только бывшие царские офицеры, а даже воевавшие с ней офицеры белогвардейских и национальных армий. Откровением для многих может стать, что прославленные Маршалы Советского Союза Леонид Говоров и Иван Баграмян в гражданскую войну были соответственно офицерами колчаковской и дашнакской (дашнаки – армянские националисты) армий…
Произошло легкое недоразумение: они тоже за «Единую Неделимую»
(В.В. Шульгин)
Ну а уж сколько в перестроечные времена было сказано о том, как большевики спали и видели, как рушится Россия. Приведу всего две цитаты.
«Около полудня мне пришли доложить, что отряд матросов находится в саду, и посты выставлены у входа в усадьбу. Я прошел в сад и увидел человек пятнадцать матросов и вооруженных штатских, столпившихся у балкона:
– Кто здесь старший? – спросил я.
Вышел какой-то матрос.
– Вот, заявляю вам, что я генерал, а это, – указал я на моего шурина – тоже офицер, ротмистр. Знайте, что мы не скрываемся.
О нашем присутствии матросы, видимо, уже знали.
– Это хорошо, – сказал назвавший себя старшим, – мы никого не трогаем, кроме тех, кто воюет с нами.
– Мы только с татарами воюем, – сказал другой, – Матушка Екатерина еще Крым к России присоединила, а они теперь отлагаются…
Как часто впоследствии вспоминал я эти слова, столь знаменательные в устах представителя «сознательного» сторонника красного интернационала».
Ну или вот ещё…
«– В бою, это дело другое. Вот мы несколько дней назад с вами дрались… Ещё вы адъютанта Котовского убили… Ну бой, так бой. Ну, кончили, а расстреливать пленных – это безобразие…
– Котовский хороший человек?
– Очень хороший… И он строго-настрого приказал… И грабить не разрешает… Меняться – это можно… У меня хорошее пальто, приличное.
Не знаю, почему разговор скользнул на Петлюру. Он был очень против него восстановлен.
– Отчего вы так против Петлюры?
– Да ведь он самостийник.
– А вы?
– Мы… мы за «Единую Неделимую».
Я должен сказать, что у меня, выражаясь деликатно, глаза полезли на лоб. Три дня тому назад я с двумя сыновьями с правой и левой руки, с друзьями и родственниками, скифски-эпически дрался за «Единую Неделимую» именно с этой дивизией Котовского. И вот, оказывается, произошло легкое недоразумение: они тоже за «Единую Неделимую».
Стоит сказать, что оба отрывка – это не строки из каких-то романов, написанных людьми, знавшими о гражданской войне понаслышке. Это цитаты из мемуаров барона Врангеля (наверное, не стоит расписывать, кто это такой. Правда, во время описываемых событий он ещё не был «крымским правителем», а «красные» тогда в Крыму ещё не воевали с «белыми», а занимались разгромом крымско-татарского мятежа и разгоном Курултая) и одного из главных идеологов белого движения Василия Шульгина. Врангелевские «Записки» и шульгиновский «1920» без труда можно найти в Интернете, причём даже в сканах с первых изданий, вышедших в эмиграции. К слову, «1920» Шульгина я рекомендую прочесть всем, кто увлекается историей нашего края. Ведь приведённый автором диалог с одним из «котовцев» происходил не где-нибудь, а в Тирасполе. В книге вообще на фоне реальных исторических событий хорошо описана нынешняя приднестровская столица в те времена и её окрестности.
Да, кстати, ещё из того же Шульгина: «В Тирасполе мы жили десять дней под чужими фамилиями. Старорежимные паспорта оказывались хорошими документами пока. Мы ходили свободно по улицам, иногда встречая кое-кого из офицеров, участников нашего совместного похода. За это время мы присмотрелись к тому, что происходит в городе. Увы, пожалуй, сравнение (а его делали местные жители) было бы не в пользу «белых»; судя по рассказам, наши части, которые стояли здесь раньше, произвели обычный для этой эпохи дебош. А дивизия Котовского никогда не обижала – это нужно засвидетельствовать – ни еврейского, ни христианского населения». Заметьте, что Шульгина, издавшего в 1921 году в Софии свои мемуары, тогда было трудно заподозрить в симпатиях к «красным». Он писал то, что было на самом деле…
- Извините за «кусочность» изложения. Я не собирался переворачивать то, что зовётся ныне «историей», с ног на голову. Просто опирался на факты из энциклопедий (никогда не были закрытыми) и первоисточники (в эпоху Интернета для любопытствующего человека не представляет больших трудностей найти даже отсканированные архивные материалы), а не на «огоньковские» публикации перестроечных времён. В заключение же хотелось привести ещё одну небольшую цитату, опять же «красного военспеца», бывшего генерал-лейтенанта Императорской Армии Михаила Бонч-Бруевича, адресованную эмигрировавшим за рубеж собратьям по офицерскому корпусу: «История осудит не нас, оставшихся на Родине и честно исполнивших свой долг, а тех, кто препятствовал этому, забыл интересы своей страны и заискивал перед иностранцами, явными противниками России»…
александр никитин.