Эта женщина всегда умела «заваривать» вокруг себя жизнь, события, страсти, как бурю на море или, если угодно, как крутой кипяток в чайнике.
Не созданная для покоя, Вера Сергеевна с детства была энерджайзером. Так уж получалось: стоило ей попасть практически в любую компанию, как она очень быстро становилась ее центром, неформальным лидером, точкой притяжения. Беззаконной кометой среди расчисленных светил, по выражению Пушкина. Хотя ей самой всегда больше нравился неистовый Лермонтов: «Клянусь я первым днем творенья, клянусь его последним днем… Клянусь свиданием с тобой и вновь грозящею разлукой…». А главным поэтом ее жизни была и осталась Марина Цветаева. Настоящее внутреннее родство: все сверх меры, жизнь через край. Если захватит страсть, то огромная и яркая, не какая-нибудь заурядная страстишка. Тогда весь мир для нее заслонял образ любимого человека, а за спиной она реально чувствовала крылья. И летала на крыльях любви. Не раз такое случалось в ее бурной жизни, но все жизненные бури по сравнению с горящим неземным счастьем казались ей серой рутиной. Ну а когда большая любовь кончалась, Вера умела страдать. К счастью, до попыток расстаться с жизнью ее душевные муки никогда не доводили. И не только потому, что любила она эту жизнь, конечно же, страстно (по-другому у нее просто не получалось), но и потому, что был у Веры якорь, самый прочный для женщины: двое детей, мальчик и девочка, почти погодки. Как любила она говорить, совершила в ранней молодости такую глупость, слишком рано стала матерью.
Но, тем не менее, к материнским своим обязанностям Вера относилась с полной серьезностью, детей очень любила, много времени и сил им уделяла, пока не выросли, да и потом тоже. Друзья и знакомые только диву давались, как у нее на все хватает времени и энергии. Как удается ей совмещать трудный, плохо налаженный быт с духовно-эмоциональными взлетами. Одним словом, как хрупкая на вид Вера умеет так совмещать несовместимое, жить в двух мирах: суровой прозы и высокой поэзии. Притом что женская харизматичность, притягательность и яркая индивидуальность хотя и обеспечивали Веру Сергеевну повышенным мужским вниманием, но создать прочного гнезда не помогли. Что поделать, не умела она жить с расчетом, не вмещалась ни в какие тесные рамки. Притом любой мужчина в ее судьбе, претендующий на роль рыцаря на белом коне, вскоре начинал чувствовать себя неуверенно. Равный по силе, да еще и всесторонне развитый возлюбленный – ну кто мог дотянуть до этого идеала, о котором мечтала Вера? В те годы, когда она самой себе казалась безразмерной, то есть никогда не устающей, полной стремлений и планов, практически бессмертной, Вера Сергеевна решительно отметала все варианты своего будущего, связанные с унизительными, по ее понятиям, компромиссами.
Конечно, сегодня многое изменилось, как говорится, годы сделали дело. Особенно пресловутые «лихие девяностые», обрушившие на плечи уже не очень молодой женщины не только чудовищные трудности выживания, но и растоптавшие все романтические иллюзии. Но вот кто мог предположить, что настанут такие суровые времена, когда тот якобы цинизм стал казаться наивным и романтичным, каким-то книжным и поэтическим. Только тут люди, еще недавно жаждавшие перемен, клявшие вовсю застой и рутину «совдепии», впервые по-настоящему узнали, почем фунт лиха. Почти никто из них не был к этому готов.
Началось время трагедий. Блестящие, яркие, остроумные, начитанные люди, всю жизнь окружавшие Веру Сергеевну, вдруг превратились в жалких, растерянных, испуганных неудачников. Многие не выдержали, и тем или иным путем ушли из жизни – хочется верить, что в лучший мир. Вера Сергеевна в те годы тоже нередко выла от горя и отчаяния. Но в итоге все-таки выжила и детям помогла выжить. Конечно, не без потерь: такие стрессы не проходят даром, они отзываются теперь многочисленными, все умножающимися с каждым годом хворями. Но душа Веры Сергеевны каким-то удивительным образом выстояла, пройдя свозь ад. Пусть силы уже далеко не те, что когда-то, душа остается стойкой, живой, восприимчивой. В маленьком доме этой великодушной женщины сегодня не так шумно и весело, как раньше. Ряды старых друзей поредели, их место заняли кошки: Вера Сергеевна с годами особенно полюбила этих животных, восхищаясь в них той гармонией, которой так остро недостает в мире человеческих отношений. А еще благодаря Интернету она открыла для себя и полюбила некоторых новых, современных поэтов. Например, Наталью Захарцеву, «широко известную в узких кругах» под псевдонимом «Резная свирель». Погружаясь в поэзию, Вера, как прежде, обретает крылья, возвышаясь над трудной, бедной и унизительной рутиной повседневности, с которой ей каждый день приходится воевать. И если бы не целительное волшебство поэзии, дающаяся столь дорогой ценой жизнь наверняка давно потеряла бы для нее смысл.
А чайная фея умеет
заваривать чай,
Смотреть на чаинки,
рассказывать и молчать.
И звезды приходят
по крыше её стучать,
Приносят туман, бархатистый,
как мех волчат,
В саду созревают малина и алыча,
И все исчезает.
Есть только она и чай.
Для грустных добавит мед,
для усталых – ром,
Дорогу из желтой коробочки
со слоном,
И что отдает – возвращается
к ней добром,
Приветливым ветром, уютом,
лакричным сном.
Фонарь леденцовый
на палочке янтарем,
И все расплывается.
Только она и дом.
Валерий Каширин.
Фото: Bernard Peltriaux (French,1921-1999)