Вспоминаю, как Владимир Соколов, бывший командир взвода народного ополчения Тираспольского завода металлоизделий, знакомил с фотоснимками своих товарищей: «На память фотографировались. Уже когда к нам вошли миротворцы. Хотелось бы, чтобы дети и внуки знали и не забывали о тех событиях»
Теплым майским днем 92-го четырнадцать работников тираспольского завода металлоизделий записались в народное ополчение. Люди разного возраста и национальностей встали на защиту своей Родины. Бывший флотский старшина, электрик Владимир Соколов принял командование взводом.
– Работали на одном заводе, на разных участках, но все друг друга знали, – рассказывает Владимир Васильевич. – Вступили в ряды народного ополчения, когда прогремели выстрелы под Дубоссарами. В один день написали заявления и единым взводом отправились защищать родную землю.
И в разведку ходили, и на передовой сражались. Особо запомнилась позиция под «домиком», так условно называли колхозную весовую близ Кошницы, вокруг которой развернулись боевые действия.
Пришли и начали знакомиться с местом. А тут пустился ливень. Все окопы и блиндажи затопило. Мы стали воду откачивать насосами, вычерпывать ведрами.
Вечером дозорный сообщил, что с той стороны подъехало два бронетранспортера и еще несколько машин. Высадился десант: бойцы в маскхалатах проползли по земле подобно ящерицам. Похоже, спецназ.
Наша рота в тот день приняла огонь на себя, потому что другие подразделения шли в наступление на «высотку», а между «домиком» и ею образовалось как бы мертвое поле. Опоновцы полагали, что линию фронта прорвут свободно, ведь дело имеют с непрофессионалами. Но не учли, что мы бывшие воины Советской армии и можем сражаться не хуже гвардейцев.
Утром спустился туман. Стрельба стихла. Метрах в 150 я заметил бойца, поднявшегося во весь рост. Я мог бы его застрелить, но подумал: и его где-то ждет мать. Пусть живет. Стрелять в бою – другое дело, а просто так убить человека – подло, я так не понимаю…
Бой закончился. Мы были благодарны «кировцам» (батальон, сформированный из работников завода имени Кирова) за то, что они вырыли окопы, в которых мы находились, и накрыли их… обычными матрасами. Когда взрывалась очередная мина, ее осколки застревали в них. Это спасало нам жизнь.
А взвод наш был неполным, и батальон также был неукомплектован. Людей не хватало. Вначале нам на взвод выдавали всего три гранаты и по пять магазинов – 150 патронов на каждого. Это на час боя. Почти два месяца бились чуть ли не голыми руками, на счету был каждый патрон. Это уже потом, в середине июля, мы получили снайперские винтовки, пулеметы…
В условиях недостатка оружия и боеприпасов придумывали всякие хитрости. Казаки запускали «Алазань»: снимали взрывную часть и вставляли мину. Получалась своеобразная ракета-мина, вроде как новый вид оружия. Летела, правда на небольшое расстояние, но разрывалась!.. Мы и сами поначалу, наблюдая эффект казацкого изобретения, не могли понять, что же это такое.
Ну а наши ребята брали обычную металлическую трубу большого диаметра, вставляли в нее автомат, и… начинался утренний бой с наших позиций. Будто бы из нескольких крупнокалиберных пулеметов выходила стрельба. Противник просил подмогу в БТРах, а это был всего-навсего грохот!
Когда вошли миротворцы, «голубые каски», все оружие, кроме стрелкового, мы сдали, соблюдая условия перемирия. Но у противника почему-то остались и гранатометы, и минометы, и крупнокалиберные орудия. Обстрелы наших позиций продолжались, и на передовую линию они почему-то больше посылали молодежь.
– Ребята, давайте заканчивать стрелять друг в друга, – говорили мы противнику. – Зачем посылаете на гибель пацанов? – обращались к командирам. Ведь сами другой раз просите, чтобы мы не стреляли в ваших «желторотиков».
По Дубоссарской трассе невозможно было проехать – дорога обстреливалась со всех сторон. Даже почту нам выбрасывали из машины на ходу в окошко, чтобы не достали снайперы. А они, кстати, в последние дни уже начали предупреждать: «Я работаю». И тогда на дороге уже никто не появлялся.
Были случаи, когда кто-то из нас узнавал с той стороны своих родственников или знакомых. Нам, простым людям, делить было нечего. Разница между нами лишь в том, что они шли по принуждению, а мы защищали свою землю. Нас с неприятелем разделяло хлебное поле, но никто не посмел его поджечь.
Действуя методом так называемой «народной дипломатии», мы избежали многих потерь с той и с другой стороны. Политики приходят и уходят, войны заканчиваются, а нам, простым людям, вместе жить дальше.
А дома командира взвода ждала жена и четверо деток – старшей дочери иcполнилось пятнадцать, младшему сыну – пять. Семья Соколовых по примеру других не покинула родной город. Верили: муж и отец вернется с победой. Людмила Валентиновна, супруга командира, поддерживала жен боевых товарищей, передавала изредка доходившие весточки с фронта, вместе с другими женщинами собирала лекарства и вещи для госпиталя.
Обстановка складывалась тревожная. С боевых позиций доносился грохот орудий. В городе был установлен комендантский час. Проходя мимо недостроенных многоэтажек в районе «Кирпичей», Людмила заметила на крыше одного из этих домов человека, в руках которого был какой-то предмет, возможно, бинокль. Поведение его казалось подозрительным. Этим поделилась с пожилой женщиной, сидящей на скамейке у подъезда. Позвонили куда следует по телефону, и срочно приехали ребята. Они «сняли» с крыши подозрительного мужчину, который, понятно, в каких целях, обозревал окрестности. Домой Люда не шла, а летела. Сердце наполняла радость, что и она, находясь в тылу, смогла помочь мужу и его товарищам.
По возвращении ополченцев супруга командира накрыла праздничный стол. Все четырнадцать бойцов разулись в коридоре. Прибежавший вскоре домой младший из детей Юрчик удивился, увидев столько одинаковых сапог. Мама объяснила:
– Это обувь папиных друзей, они вместе защищали нас. Война закончилась. Вот они и пришли домой насовсем.
Малыш призадумался и переспросил:
– А как же дяди свои сапоги теперь узнают?
…Взвод в полном составе вернулся домой. Это была сила, которую не мог одолеть враг. Мужественные мужчины очень хотели жить в мире и дружбе и все делали для того, чтобы он наступил. И обязательно потом продолжился. Для них, их семей, для всех!
Луиза Дорошенко.
Фото из архива редакции.