В давние-давние времена, на самой заре школьной поры тех, которым сегодня уже под «полтинник», жизнь текла так спокойно и стабильно, что сегодня даже верится с трудом.
Конечно, голубое небо и тогда местами омрачали тучи: в мировом масштабе шла «холодная война» между «капиталистическим миром» и «социалистическим лагерем» (выражение, позже ставшее мишенью для юмористов). Имелась еще сравнительно маленькая, но «горячая» война в Афганистане. На задворках сознания всегда присутствовал туманный страх ядерного апокалипсиса. Но все это, в целом, не очень мешало оптимистичному ощущению бытия, особенно в солнечной МССР, на берегах Днестра.
Утверждение, что в советские времена все люди были равны, конечно, мало соответствует действительности. Если сравнивать с нынешними социальными контрастами, то да, а вообще… некоторые из равных были «равнее». В школе это тоже чувствовалось. Например, к внучке директора прославленного завода относились иначе, чем к отпрыску «сложной» многодетной семьи, проживающей в какой-то «развалюхе» на Кирпичах. И все-таки все мы еще чувствовали себя прежде всего советскими школьниками, детьми самой счастливой и справедливой в мире страны. Что это не совсем так, мы узнаем гораздо позже.
Мальчик, о котором хочу рассказать, считался в классе «серым», как из-за отсутствия влиятельных родственников, так и ярких личных способностей. Во всяком случае, в школьной жизни Саша проявлялся мало. Троечник, довольно крепкий физически, не большой хулиган, но из тех, кто обычно сидит на «камчатке» (задних партах). Я, сидевший впереди, оригинал и «голова», которому только природная лень мешала стать круглым отличником, смотрел на него чуть «свысока» своего малого роста (Саша-то всегда был высоким). Начало нашей дружбе положил один памятный случай. Нам обоим было тогда примерно по 10 лет. Воскресным днем я отправился на базар с намерением купить корм для попугайчика. Так случилось, что в момент покупки пакет выпал из моих рук, зерно рассыпалось. Совершенно неожиданно оказавшийся рядом Саша тут же купил такой же пакет и вручил его мне – без всяких объяснений. И при социализме это был редкий поступок.
Впоследствии я не раз убеждался в хороших Саниных качествах: прямодушии, смелости, отсутствии бахвальства, а также верности в дружбе. Ближе к старшим классам, когда все кругом и в нас самих изменилось, я из «звезды брэйн-рингов» превратился в непопулярного тихоню-очкарика. Саша, гордый и независимый, тогда остался единственным из моих старых друзей-приятелей. Несмотря на многие различия, нам было интересно вместе. Например, мы оба тяготели к необычному и таинственному, по-мальчишески интересовались скрытым смыслом происходящего. А происходило тогда действительно много интересного, каждый новый день приносил какие-то сюрпризы. Перестройка наворотила в людских умах и душах что-то раньше вообще невообразимое, какой-то сюрреалистический хаос. «Титаник» советской идеологии уже тонул, на смену приходили не светлые идеалы гуманизма, а жестокость и чертовщина. «Связанные одной цепью» распались и с тревогой чего-то ждали.
Не знаю, какие мысли бродили в голове моего друга во время наших вечерних прогулок по Тирасполю на рубеже восьмидесятых-девяностых годов прошлого века. Такие прогулки тогда с каждым годом становились опаснее. Кажется, что сам воздух стал каким-то другим, с привкусом чего-то дикого, инфернального. Помню, как мы с Саней зашли в гости к знакомому старшекласснику, который с плотоядной улыбкой говорил о начале своей карьеры рэкетира, хвалился недавно приобретенным где-то длинным массивным ножом, при этом благодушно рассуждал, что ценного он бы снял с меня в темном переулке. Именно в ту пору я на короткий период почувствовал себя… ну, можно сказать, богатым. Маркерами богатства в те материально «тощие» годы служил, например, заграничный плеер с наушниками. Импортные джинсы-«варенки». Возможность регулярно есть бананы и апельсины, пить фанту и пепси-колу, жевать импортную жвачку. Все это появилось у меня, когда отец стал «фирмачом» (на ранней заре «дикого капитализма»). Мой друг оставался бедным. Теперь я понимаю, что тогда в нем постоянно шла внутренняя работа, зрели планы, с которыми Саша ни с кем не делился. Пугавшая многих бездна открыла ему, как теперь говорят, окно возможностей. Узкое, утыканное гвоздями и осколками битого стекла, на которых, при попытке пролезть, остаются человеческие кровь и мясо. Но все-таки окно.
Погруженный в свои мысли, я не сразу понял, что раздавшийся сзади автомобильный гудок адресован мне. «Молодой человек, куда вы спешите?» – услышал знакомый голос. Я обернулся и увидел за рулем «Мерседеса» своего старого друга. «Саня! Сколько лет, сколько зим мы не видались?! Лет десять. На дворе уже середина нулевых. Слышал, что ты занимаешься бизнесом».
– Да, вторсырье, в основном металлолом. Не в первом ряду, но на жизнь хватает. Еще пацаном понял, что будущее – это мусор (оба мы улыбнулись забавному каламбуру). Да, легко не далось, ишачил несколько лет в Москве, бывал в рискованных переделках. Конечно, было страшно, но повернуть назад уже не мог. Раз и навсегда решил выбиться из нищеты – пан или пропал. Ну, как видишь, мне повезло: живой и при бабках. Да ты не стесняйся, дружище, я такой же, как был.
Но я-то видел, что Саня немного лукавит. Из прежнего тонкого, подвижного юноши он превратился в «матерого», грузного мужчину (в те годы преуспевающие люди часто имели избыточный вес, фитнес еще только входил в моду). Что-то «хищное» проскальзывало порой и во взгляде, пристально-холодном, несмотря на видимую добродушную расслабленность. «Жизнь такая, надо смотреть в оба, если зазеваешься, могут спихнуть с места, желающие всегда найдутся», – подтвердил он мои догадки, многозначительно усмехаясь.
С тех пор мы периодически, всегда неожиданно, встречались и общались таким образом. Встречи наши никогда не длились долго. Поскольку Саша с детства был довольно скрытным, о жизни людей его круга я успел узнать мало. Порой рядом останавливались другие иномарки, из них выходили тоже грузные, обманчиво расслабленные мужчины – нашего поколения, еще молодые, но солидные. Обменивались с Сашей приветствиями, иногда приглашали на воскресное барбекю… Грузоперевозчик, директор строительной фирмы, ресторатор, объяснял мне Саша потом.
Его домашний зоопарк с экзотическими фазанами («Люблю птичек», – произнес Саня с искренней нежностью), его «умный дом» в районе Мечникова – эти и другие детали новой жизни старого друга, которые он все обещал показать, я так и не увидел. Слишком случайно и отрывочно было наше общение, мы уже принадлежали к разным социальным стратам. В одну из последних встреч Саня обмолвился, что назначение мужика – «завалить мамонта», не размениваясь на мелочи. Тогда и семья будет правильной. «Да уж. Я вот сегодня надеюсь мышку поймать, да попробуй – они ведь, заразы, такие юркие», – шутливо жалуясь, ответил я. И тут Саша расхохотался, но не обидно, а просто от души, да так заразительно, что скоро мы уже хохотали вместе. Такого не случалось очень давно: забыв все, что нас разделило с годами, мы безумно смеялись, как равные, мы снова были детьми. А вскоре Саша исчез, как говорится, «со всех радаров». Что стало с ним самим, с его бизнесом, ничего мне ровным счетом не известно. Надеюсь, что не самое худшее. Обрыв киноленты порой случается неожиданно, события за кадром иногда навеки остаются тайной. А может быть…
Олег Пихтов.
Фото: avatars.dzeninfra.ru