Николай Феч любит цитировать Егора Летова и смотреть фильмы Квентина Тарантино, печеная картошка нравится ему куда больше, чем суши, а его дочери совмещают тягу к искусству с занятиями дзюдо. В его наушниках в разное время суток играет классическая музыка и экспериментальный нойз, джаз и металл. Дружеской беседе, когда один дополняет другого и хвалит за интересные мысли, он предпочтет бурную полемику вплоть до обид и сарказмов, будь его визави приятели вроде фотохудожника Александра Паламаря или журналиста-историка Александра Корецкого. И если Феч не будет делать что-то из вышеперечис-ленного, он просто перестанет быть Фечом.
Николай из тех, кто предпочитает приходить на работу пораньше, а уходить – попозже. Если у редакции заметили его велосипед, значит, сегодня он поедет на дамбу или в Кицканский лес искать фактуру, вдохновение или цветок папоротника. Или просто фотографировать жестяные банки, изъеденные ржавчиной, на закате у Днестра. Это своего рода фечишизм.
«Фотографировать жестяные банки» – это без тени иронии. Художник рождается тогда, когда выучивается видеть космос в ближнем. На его счету три концептуальные фотовыставки. Первая, «Пролог», по его словам, это «природа, пропущенная сквозь мою душу». В «Другой земле» его локация существенно сузилась – это окраина Ближнего Хутора. Наконец, в «Солярисе», представленном в прошлом году в бендерском музее, Николай Феч продемонстрировал, что космос можно найти и не выходя из собственной квартиры. Потому, когда кто-то, придя на его очередную экспозицию и видя его фото жестяной банки на лоне природы, ехидничает: «Что это? Натюрморт?», мы лишь с удивлением пожимаем плечами. Мир не придуман так, чтобы вам все разжевывали и раскладывали по полочкам.
Только сейчас пришла пора коснуться темы «Феч-журналист». Все-таки вручаемая премия называется «Человек года», а потому на первом месте всегда должно быть человеческое. По образованию он историк, но не классический: тем присуща привычка смотреть назад и не замечать ничего перед собственным носом. Нет, это неплохо, это и есть задача классического, годного историка – обращать наше внимание на длину пройденного нами пути. Наш коллега скорее исследователь, который ищет эпическое. Никогда не быть ему классическим историком, как автору этих строк не быть объективным журналистом. С другой стороны, достигни он этой вершины, он просто перестанет быть Фечом.
О журналисте лучше всего скажут его проекты – это правда, но в первую очередь он должен быть просто интересным. Из последнего – наш коллега в литературном ключе препарировал «Гагарина и миф о Прометее». «Джазовые эксперименты с «Мичуринцем» (это о газете «Мичуринец», выходившей в Ближнем Хуторе, которую в 60-е годы прошлого века редактировал отец автора, известный в наших краях Юлий Феч). Там действительно много «джаза», который и перенял Николай Юльевич. Не знаю, ведет ли сын заочную журналистскую полемику со своим отцом или, наоборот, старается в литературном и культурном плане продолжать заложенные им традиции. Ему виднее. В официальном ключе это звучало бы так: «Николай Феч продолжает династию». Полагаю, у него есть собственное видение этого процесса, а задавать подобные вопросы напрямую – дело неблагодарное. Какой бы открытой ни казалась наша профессия, у нее намного больше потаенных углов, чем вы можете сосчитать в комнате.
Сейчас Николай Феч занят новым проектом «Шкатулка самоцветов», суть которого – поиск неограненных алмазов, историй из приднестровского фольклора. Фактуры – непочатый край, но при этом ее кроме него мало кто исследует вообще, во всяком случае, в роли исследователя и, что важно, патриота, а не культуролога.
На его счету много других проектов. В «Милой малой родине», запущенной нашей газетой и задуманной главным редактором Александром Карасёвым, он выступил автором-составителем. Кому интересно – два тома коллективного труда уже на полках библиотек. «Имя на камне» – многослойный полемичный труд о погребальных традициях нашего края в соавторстве с ученым Игорем Четвериковым и фотографом Александром Паламарем. «Моя семья в истории края» – еще одна книга, которую можно найти в приднестровских библиотеках. Так еще много можно перечислять, тут читать надо.
Не скажу, что тем студентам-практикантам, которые приходят в нашу газету и в наставники которым определяют Николая Феча, везет. Если он в плохом настроении, он обязательно раскритикует их пробную статью. Если в хорошем – тоже раскритикует и расскажет о матчасти. Как минимум – для будущих журналистов это сотворчество полезно, а как максимум – они поймут, что в такой профессии тебя вообще никто не обязан гладить по голове. И уж точно – если ты пришел в такой классический вид медиа, как газета. Если нашего коллегу называют «Человеком года», значит, нас читают, значит, не зря печатают на бумаге. Ведь мы делаем несколько по-другому, чем это делают в интернет- и аудиовизуальных СМИ. Или нам только так кажется?
Андрей ПАВЛЕНКО.
