Мне попалась миниатюра Михаила Жванецкого, и в который раз вспомнила бабушку, задумалась о возрастной маме, о себе и уже взрослых детях, о том, как ценна любовь близких, и как важно любить их самому и вовремя. Ну как, могли не затронуть такие слова:
«Что же это за поколение такое? Родились в 1908-10-17-м. Пишут с ошибками, говорят с искажениями. Пережили голод двадцатых, дикий труд тридцатых, войну сороковых, нехватки пятидесятых, болезни, похоронки, смерти самых близких. По инерции страшно скупы, экономят на трамвае, гасят свет, выходя на секунду, хранят сахар для внуков. Уже три года не едят сладкого, соленого, вкусного, не могут выбросить старые ботинки, встают по-прежнему в семь и всё работают, работают, работают не покладая рук и не отдыхая, дома и в архиве, приходя в срок и уходя позже, выполняя обещанное, выполняя сказанное, выполняя оброненное, выполняя все просьбы по малым возможностям своим.
Пешком при таких ногах. Не забывая при такой памяти. Не имея силы, но обязательно написать, поздравить, напомнить, послать в другой город то, что там есть, но тут дешевле. Внимание оказать. Тащиться из конца в конец, чтоб предупредить, хотя там догадались, и не прилечь! Не прилечь под насмешливым взглядом с дивана:
– Мама! Ну кто это будет есть? Не надо, там догадаются. Нет смысла, мама, ну, во-первых…
Молодые – стервы. Две старухи тянут из лужи грязное тело: может, он и не пьян. А даже если пьян… Молодые стервы: «Нет смысла, мама…».
Кричат старухи, визжат у гроба. Потому что умер. Эти стесняются. Сдержанные вроде. Мужественные как бы… Некому учить. И книг нет. А умрут, на кого смотреть с дивана? Пока еще ходят, запомним, как воют от горя, кричат от боли, что брать на могилы, как их мыть, как поднимать больного, как кормить гостя, даже если он на минуту, как говорить только то, что знаешь, любить другого ради него, выслушивать его ради него, и думать о нем, и предупредить его.
Давно родились, много помнят и всё работают, работают, работают, работают. Наше старое солнце».
… Решила записать миниатюру, чтобы не потерять. Хорошо, что решила.
Мы забываем говорить друг другу маленькие, но теплые приятности, хвалить без повода и ободрять по мизерной причине.
Мы закрываемся в скорлупе, боясь растратить последние силы на то, чтобы спросить удрученного человека, сидящего на лавке у дома, всё ли у него в порядке. Боимся, что не найдется возможности помочь делом, а просто словом не привыкли. Или отвыкли. Мало кто хочет помочь так, чтобы об этом никто не узнал. И не у всех есть время. И все хотят благодарности. И каждый опасается резкого ответа. И на слуху «хочешь проблем, сделай доброе дело».
Да, зачастую людям не нужны слова поддержки, нужна материальная составляющая.
Но один мудрый человек сказал: «Самое лучшее лекарство для человека – любовь и забота». Кто-то переспросил: «А если не поможет?». «Увеличьте дозу», – ответил мудрец. Значит всё-таки важно, и у слов ободрения и приветствия бесконечное эхо…
На самом деле, это бездонная и бескрайняя тема, и говорить о ней можно всю жизнь, точнее, все наши жизни. Но сейчас мне так услышалось, и так по-думалось. И так сказалось…
Лилия ПЕТРЕНКО, член союза журналистов Приднестровья.
