Терпеть не могу свой день рождения! Всем сердцем. Настолько, насколько можно вообще не любить собственный праздник. И с каждым годом не люблю все больше и больше…
Наверное, это потому так, что детство давным-давно прошло. Настолько давно, что от него остались лишь обрывки воспоминаний. Например, о том, как мама дарит мне желанную юлу, как папа привозит подарки и зефир в шоколаде из Кишинева. Но не люблю свой день еще и по другой причине. Потому что я – интроверт. Смущаюсь, теряюсь, чувствую себя некомфортно, когда к моей персоне много внимания. Не слишком много, а просто много. О слишком и речи не идет. Но и если вдруг в этот день не будет внимания вообще (никто не поздравит, не позвонит, не скажет теплых слов, не подарит хоть какую-то безделушку), я расстроюсь. Так и живу. Сложно мне, конечно, в этом смысле…
Впрочем, примерно так было и в детстве. Мама в дни рождения членов нашей семьи собирала большую компанию из родных, накрывала в зале огромный стол, разложенный максимально, удлиняя его с помощью добавочной столешницы. На столе чего только ни было… Впрочем, сами застолья меня, маленькую, мало интересовали. Нам с братом больше всего нравилось «воровать» по ночам с балкона пирожные «Орешки» с заварным кремом в шоколадной глазури. Они, разложенные в огромных мисках, так соблазнительно пахли ванилью из-под белых полотенец, что устоять было бы невозможно и взрослым. А что уж говорить о нас, детях. Мы и не пытались бороться с соблазном, потому что мама никогда нас за такое «воровство» не ругала, а десертов хватало на всех с лихвой.
Утром дня Х пирожные перекочевывали в красивые блюда или вазы. И начиналось. Гости, к моему счастью, в большей степени были заботой взрослых: встретить, рассадить за столом, подать, унести, предложить… Конечно, была радость от подарков – кто из детей их не любит. Но вместе с этим было и так много суеты. Меня это утомляло. Виду, впрочем, я никогда не подавала. Так была воспитана, чувствовала, что ли, что подавать виду нельзя. И, о нет, не подумайте, людей я люблю. И родственники у нас хорошие. Хотя бы потому, что они семья. Да и потому, что, случись что, всегда приходят на выручку. Но я же не об этом, вы понимаете?
И вот буквально на днях мне исполнилось 43. Я спросила у мужа: «Почему мне уже целых 43, а мое самоощущение остановилось где-то на 27, в том году, когда мы с тобой сыграли свадьбу, а потом у нас родился сын?». Муж понимающе кивнул головой и улыбнулся. Грустно так улыбнулся. Потому что мы часто чувствуем одинаково. Мне было немного грустно. И ему. Мой день рождения проходит каждый год замечательно! Лучше не придумать! Муж, сын и мама с самого утра целуют и дарят всякие «всячести», а муж обязательно еще и цветы. Это всегда огромный букет моих любимых цветов – полевых или осенних ромашек. Ставлю их в вазу с водой, а вазу на подоконник. Яркие солнечные цветы на фоне нашего осеннего двора кажутся такими радостными. А потом я отправляюсь на работу и угощаю коллег тортом, и это уже традиция. А они меня каждый год в этот день балуют цветами и подарками. Тоже традиция, хорошая, должна признать, приятная. Мне с ними легко и весело. Но я куда больше люблю день рождения кого-то из них, чем свой. Люблю бежать рано утром перед началом рабочего дня за цветами. Люблю со всеми вместе вручать подарок, выдумывать самые искренние слова поздравлений и делать со всеми вместе большой круг с обнимашками.
…Я рассуждала об этом как-то. Почему не люблю свой день. Может быть, я в целом не люблю жизнь и не умею ей радоваться? Но нет. Гулять по осеннему парку одной или в компании мужа и сына – обожаю. Встретить в городе подругу, с которой дружим уже лет 10, с которой каждый день на связи, но видимся вот так, случайно и редко, – просто счастье. И можно тогда проговорить целый час обо всем на свете и не наговориться все равно. Собраться семьями с друзьями мужа и провести весь день на природе, болтая ни о чем, наслаждаясь шашлыками или просто бутербродами, вином, компанией, — верх кайфа. И как хорошо, что тогда и там ты не главный.
Тогда ты один из, один среди прочих, равных. Хоть и таких разных, таких непохожих. И нет лишней суеты, и нет лишнего внимания к твоей персоне. И тогда ты можешь быть тих, если так чувствуешь. А можешь – весел и шумен, если чувствуешь иначе. Можешь быть самим собой, естественным – в этот день, в это мгновение, в этих обстоятельствах и в данном настоящем ощущении себя. Без притворства, без необходимости непременно быть веселой, искрящейся, такой, какой тебя хотят видеть. Или какой положено быть. Или какой тебя, быть может, придумали. Ведь порой соответствовать чужим представлениям о тебе, а особенно в твой день рождения, – это настоящая ломка себя, издевательство над своим «я», насилие…
И куда больше собственно дня рождения мне нравится день после него. И все прочие дни. Потому что они наполнены невероятной свободой! И вот я подзываю своего пса, такого же рыжего, как глубокая осень, которая сейчас за нашими с вами окнами. Всевозможными нечеловеческими уловками все же надеваю на него шлейку. И, прыгающего его, толстого и приземистого, вывожу на прогулку. Мы идем знакомыми тропками, такими знакомыми, что каждая трещинка в асфальте уже родная. Я подставляю лицо ветру, собираю желто-красные листья, захожу в знакомые кофейни с уже давно знакомыми кофе-мастерами. А потом с чашечкой «Американо» с молоком и двумя ложками сахара и вместе со своей все еще прыгающей и тянущей сразу во все стороны света собакой шагаю дальше. Туда, куда глаза глядят. Куда ноги ведут. Куда подскажет настроение. Потому что – полная свобода. К реке или в город. Но чаще, конечно, к реке, на набережную, ближе к природе. И отстегнув карабин от шлейки, бросаю ошалевшему от такой удачи Пуджу палку, которую он принесет, но не отдаст. А я буду в голос смеяться над этим любимым дурачком. И буду вполне счастливой. Не в свой день рождения. А вообще. Каждый день.
Мила Иванова.
Фото автора.