В 1971 году на экраны вышел итало-франко-советский фильм «Подсолнухи» режиссера Витторио Де Сика. В первый же год проката в СССР его посмотрели более 41 миллиона зрителей. Кинокартина, в которой в главных ролях играли Софи Лорен и Марчелло Мастраянни, рассказывает о судьбе итальянских солдат, воевавших во Вторую мировую на Восточном фронте. На местах былых сражений простерлись подсолнечные поля. Отсюда и название фильма. Если кто-то когда-нибудь захочет перенести на экран драматические события, о которых пойдет речь в нашем рассказе, то лучше, чем «Незабудки» в качестве главных титров, фильму не придумаешь. По аналогии с «Подсолнухами».
Через несколько лет после битвы при Березине, кульминационному моменту ее как раз сегодня исполняется 210 лет, на месте сражения побывал известный военный теоретик, русский генерал от инфантерии, военный советник двух российских императоров Генрих Вениаминович Жомини. В своих воспоминаниях он, непосредственный участник тех событий, написал, что оба берега Березины, где происходили ожесточенные бои, поросли незабудками. Вот уж, воистину, превратности судьбы, звался он тогда барон Анри-Антуан Жомини и сражался в… наполеоновской армии. И не просто сражался, а, будучи бригадным генералом, занимал посты французского губернатора сначала в Вильно (нынешний Вильнюс), а потом и в Смоленске. Именно благодаря собранным им сведениям об окружающей реку местности, а заодно и о гидрологии самой Березины, остаткам «Великой армии» во главе с самим Наполеоном удалось спастись. К слову, Жомини, а также двое главных участников сражения при Березине с русской стороны бывали в наших краях. С Приднестровьем связано и имя Михаила Илларионовича Кутузова, чья армия подошла к Березине уже к финалу тамошней мясорубки.
В 1895 году польские художники Юлиан Фалат и Войцех Коссак создали грандиознейшее полотно «Панорама сражения при Березине». До наших дней целиком она не дошла, ибо ее уничтожил собственноручно один из авторов. Оказавшись «на мели», Войцех Коссак решил разрезать панораму на куски и продать их по отдельности. Подзаработал… Сегодня в музеях разных стран хранятся 10 фрагментов. Где находятся остальные, никто не знает. Среди сохранившихся «обрезков» панорамы есть и картина, которая символизирует крах многонациональной «Великой армии» – перед успевшим переправиться на правый берег Березины Наполеоном сжигаются знамена уже не существующих частей, чтобы они не достались в качестве трофеев противнику. Войцех Коссак назвал этот фрагмент «Так проходит слава мира сего». С тех пор во Франции, если хотят сказать о полнейшем крахе, провале чего-либо или просто о затруднительной житейской ситуации, то употребляют выражение «C’est la Bérézina» – «Это Березина!». По экспрессивности и эмоциональности оно полностью соответствует русским непечатным фразам об аналогичных обстоятельствах.
Сражение при Березине – это победа русской армии. Правда, и современники тех событий, и сегодняшние историки считают, что дело не было доведено до конца, мол, упустили «Бонапартия». Виновного нашли с ходу. Им «назначили» командующего Дунайской армией, бывшего морского министра адмирала Павла Васильевича Чичагова. Вверенная ему армия прикрывала юго-западную границу империи от возможного вторжения Турции и союзницы Наполеона Австрии. Когда по разведывательным каналам стало известно, что этого не случится, армию Чичагова двинули на север.
Иван Крылов по поводу сражения при Березине напишет басню «Кот и Щука». Там шла речь о том, что щука решила помочь коту Ваське в ловле мышей. Закончилось это тем, что грызуны объели рыбине хвост, а «усатому-полосатому» пришлось тащить полуживую «помощницу» снова в пруд. Смысл басни уже в первых же строках:
Беда, коль пироги начнет
печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад.
Действительно, назначить флотоводца командовать сухопутной армией многие тогда воспринимали как какое-то недоразумение. «Заклеванный» со всех сторон Павел Васильевич в 1813 году навсегда покинет Россию, «по болезни». Будет жить то на Апеннинах, то во Франции. Правда, среди ветеранов Отечественной войны 1812 года у него было немало защитников. Например, герой той войны и поэт Денис Давыдов публично через прессу выступил в защиту адмирала. Он обратился и к императору, и к подвергшим обструкции Чичагова военачальникам, намекая на то, что в той ситуации они поступили бы так же. В чем же была ошибка командующего Дунайской армией?
Многие до сих пор воздвигают на пьедестал военную гениальность Наполеона. Дескать, обманул русского флотоводца-полководца. Прямо скажем, в данном случае наполеоновский военный талант был за гранью добра и зла. Французский император с целью отвлечь русских от места, где собирались переправляться остатки его воинства, послал в обратную сторону громаднейший обоз с ранеными. Это со стороны выглядело, как отступление остатков «Великой армии». Эту колонну и настиг Чичагов. Сопротивления не было. Практически все попали в плен. Тогда-то и понял Павел Васильевич, что клюнул на приманку, оказавшись вдалеке от реального места переправы. Быстрый маневр обратно запоздал. Часть наполеоновской армии с «самим» успела перебраться на правый берег Березины, после чего и начался заключительный акт трагедии. К Дунайской армии Чичагова к месту переправы присоединилась армия Петра Христиановича Витгенштейна.
Наполеон Бонапарт всегда старался сохранить именно французские части своей армии. На союзные войска, грубо говоря, ему было все равно. Он их и бросал в разного рода передряги. Чего стоила одна лишь самоубийственная атака саксонских кирасир на русские пушки во время Бородинского сражения. Побоище при Березине – яркое тому свидетельство. Переправу по пояс и по горло в ледяной воде строили голландские пионеры (тогда так звались инженерные части. – Прим.). Из более чем четырехсот голландских саперов в живых осталось только восемь. Остальные умерли от переохлаждения. Уже после того, как построенный голландцами мост был сожжен, на левом берегу Березины Наполеоном были оставлены «второсортные» воины империи – поляки, хорваты, разномастные немцы и итальянцы, португальцы и швейцарцы. Дрались достойно, но безуспешно. Там, где они полегли, по словам Генриха Жомини, через несколько лет выросли незабудки…
В Дунайской армии были и добровольческие формирования. Помещик из Херсонской губернии Виктор Петрович Скаржинский сформировал из крестьян и казаков кавалерийскую часть. В нее набирались исключительно доброхоты. Удалось привлечь 180 человек. В историю Отечественной войны 1812 года это добровольческое формирование и вошло как эскадрон Скаржинского. Одевал и обувал он воинов за свой счет. А вот вооружались «скаржинцы» в арсенале Тираспольской крепости под непосредственным присмотром все того же Чичагова. Эскадрон неплохо проявил себя в боях в составе Дунайской армии. Участвовал и в заграничном походе. Проявил себя эскадрон и в сражении при Березине. Насколько доблестно сражалась эта добровольческая часть русской армии, судите сами. Двенадцать «скаржинцев» были награждены Георгиевскими крестами. К слову, Виктора Скаржинского с полным правом можно назвать основоположником внедрения в нашем Отечестве полезащитных лесополос. Выращенные в его угодьях деревца стали основой аллей во многих городах юга России. Например, он постоянно пополнял Одесский ботанический сад саженцами. В Одесском горсаду в 1872 году был установлен его бюст, но, увы, время его не пожалело… О Петре Христиановиче Витгенштейне, пришедшем на помощь армии Чичагова, мы писали уже не раз. Санаторий в Каменке – его детище. Он же является основоположником культурного виноградарства в наших краях. В Отечественную войну 1812 года войска под его командованием защитили от наполеоновского натиска Санкт-Петербург. Его по праву тогда называли спасителем столицы.
Что же касается Генриха Жомини, то он по происхождению был швейцарцем. Швейцарская конфедерация, будучи союзницей Франции, пообещала Наполеону выставить под ружье сто человек от каждого кантона. Вышла неувязка. После того, как до 1812 года в боях сначала за революционную Францию, а затем и в наполеоновских войнах полегло немало граждан конфедерации, рекрутировать новых воинов стало очень сложно. Пришлось идти на всяческого рода уловки. Потенциальным наполеоновским солдатам обещали баснословные жалованья. В сельской глубинке участились празднества по любому поводу с обильными застольями, в расчете на то, что подогретые винными парами мужики нетвердой рукой распишутся под контрактом. Из 16 обещанных конфедеративными властями тысяч рекрутов удалось собрать только 9, которых и направили в Россию в составе четырех швейцарских полков. До Березины добралась тысяча с половиной. На перекличке на правом берегу реки в первый же день после окончания бойни отозвалось только триста швейцарцев. После войны были опубликованы мемуары нескольких из этих счастливцев, в которых они рассказывали о том, как французы скидывали с моста в реку повозки с ранеными и гражданскими, как пробивали себе путь среди толпы небоеспособных солдат штыками, как останавливали союзнические войска огнем и заставляли тех уходить обратно на левый берег, как люди тонули и замерзали. Эти воспоминания оставили глубокий след в народе.
Сражение при Березине стало последней битвой, в которой за всю последующую историю участвовали швейцарцы, если, конечно, не считать небольшой гражданской войны в 1847 году. На швейцарцах мы остановили внимание не только потому, что после опубликованных воспоминаний участников того сражения народ потребовал у властей вечного нейтралитета, но и потому, что упоминавшийся в самом начале статьи Генрих Вениаминович Жомини тоже был родом из Швейцарии. При переправе через Березину он чуть было не утонул, после чего заболел лихорадкой. Парадоксально, но факт: портрет этого французского генерала висит в Военной галерее Эрмитажа вместе с другими работами Джорджа Доу, Александра Полякова и Василия Голике, изображающими российских военачальников Отечественной войны 1812 года и Заграничного похода 1813-14 годов, включая Павла Чичагова и Петра Витгенштейна. Дело в том, что, рассорившись в пух и прах с маршалом Луи Александром Бертье, строптивый швейцарец послал «куда подальше» и его, а заодно и самого императора и перешел на сторону антинаполеоновской коалиции. Жомини взял на службу Александр I. Надо отдать должное порядочности Генриха Вениаминовича. Он знал о дальнейших наполеоновских планах, но не раскрыл их. В свите русского царя бывший французский генерал 31 марта (по новому стилю) 1814 года въехал в Париж. Мы выше писали, что Жомини бывал и в наших краях. В 1828 году, почти сразу же после объявления Россией очередной войны Турции. Биограф Николая I Николай Карлович Шильдер: «Желая скорее явиться среди своей армии, император Николай ехал день и ночь и остановился только ненадолго в Могилеве (имеется в виду Могилев-Подольский), Елизаветграде (будущий Кировоград и нынешний Крапивницкий) и Вознесенске для осмотра войск (во всех этих городах тогда оставались резервные части Второй армии). Испорченные продолжительными дождями дороги весьма затрудняли переезд. Тем не менее с 5 (17) и на 6 (18) мая государь имел уже ночлег в Тирасполе». Из Тирасполя Николай I 6 (18) мая прибыл в Бендеры. Император направлялся в действующую армию. Его сопровождал Генрих Вениаминович Жомини.
Кирилл Нефёдов.