Григорий и Наталья Поповы с сыном Ильей из Екатеринбурга (Свердловска) в Григориополь приехали осенью 1977 года. Их позвали друзья по университету, тоже выпускники филфака Виктор и Ольга Хатунцевы, первыми прибывшие сюда по окончании учебы. Манил наш южный край, богатый солнцем и фруктами. Григорий устроился корреспондентом в районную газету «Дружба», а Наташа – учителем русского языка в русско-молдавской школе. В жилгородке консервного завода им выделили комнату в рабочем общежитии, и началась новая жизнь.
В небольшом райцентре практически все жители знают друг друга. Быстро стали здесь своими и Поповы. Наталья Николаевна познакомилась с родителями, бабушками и дедушками своих учеников, а Григорий Николаевич как журналист каждый день пополнял редакционный блокнот новыми именами. Писал много и обо всем, колеся на видавшем виды «УАЗике» по полевым и сельским дорогам района. Скучать было некогда. А вечерами его можно было увидеть на станции юных техников, где он вместе с Володей Митковским часами проводил свободное время, собирая гоночную машину, «карт»: варил раму, крепил миниатюрный двигатель, сиденье, колеса…
За работой говорили о жизни, которая, как во всей стране, так и в Григориополе, становилась совершенно иной. СССР рухнул, Советская Молдавия провозгласила себя независимым государством, и многое было чуждо устоявшимся взглядам и принципам большинства людей. Не мог согласиться Попов с тем, что заявляли народнофронтовцы и примкнувшие к ним некоторые руководители государства.
В газете «Дружба», в которой к тому времени Григорий работал уже ответственным секретарем, стали все чаще печатать статьи, где люди высказывали недовольство по поводу стремления ограничить в правах русскоязычное население, а заодно увести молдаван из семьи братских народов. В райцентре вслед за Тирасполем, Бендерами и Рыбницей прошли митинги, а на автобазе (АТБ-38), промкомбинате и шахте – забастовки. Не все руководители приветствовали эти мероприятия, находились и те, кто всячески препятствовал этому, и тогда их организаторами становились рядовые, но неравнодушные люди. Таким лидером, например, на автобазе стал водитель Георгий Усов… Руководство района и города вначале просило, а потом даже требовало от Попова (он тогда замещал редактора) об этих событиях в «Дружбе» особо не распространяться, но Григорий Николаевич не скрывал правды. Публикации читали и обсуждали, а его приглашали к себе сотрудники КГБ, прокуратуры и вели долгие разъяснительные беседы по недопущению публикования подобных материалов.
А в это время отдельные номера газеты «Дружба» с описанием событий, происходящих в Григориополе, отправляли в Москву к приятелю студенческой поры Хатунцеву, который уже жил в Белокаменной и работал корреспондентом «Комсомольской правды».
Григорий Николаевич знал, что Виктор правильно оценит обстановку и даст нужный совет. «Ему небезразличен наш край, ведь он здесь жил и начинал журналистскую деятельность в «Дружбе», – как-то делился Попов с председателем ОСТК Григориопольского района Василием Боднаром. – А что касается меня, так я в Москву не уеду, хотя звал не раз и сейчас приглашает. Много у нас своих проблем, которые надо решать. Все только начинается…».
Да, в 1989 году все началось. В Григориополе, как и в других уголках Приднестровья, велась охота на народных лидеров, тех, кто был не согласен с построением нового общества по дискриминационным законам Республики Молдова. Все чаще и чаще на телефон Попова поступали угрозы, запугивания шли в адрес семьи, в квартиру была брошена граната, которая, к счастью, не разорвалась, в отместку в его саду даже спилили молодые деревья. Он уже привык к разговорам с местным начальством, порой не знающим, чью сторону занять, и представителями власти новой Молдовы, жаждущими найти повод сурово расправиться с ним.
Председатель союза женщин района Любовь Владимировна Косарева вспоминает: «В Буторах шла подготовка к референдуму. Собрали сельский сход. Из Кишинева на мотоциклах приехала группа народнофронтовцев, целью которых было помешать агитаторам. Попова провоцировали на драку, но он выдержал все словесные унижения, даже плевок в лицо… Конечно, мог по-мужски ответить, еще и как, но этого не сделал, так как инцидент сорвал бы работу агитаторов».
Василий Боднар, оставивший, надо отметить, заметный след в формировании Попова как патриота края и лидера борьбы с молдавскими националистами, поделился такой историей: «На площади Григориополя закончился митинг в честь Дня Победы. Люди расходились, но кто-то из толпы направил сначала несколько человек, потом десяток к отделению полиции, над зданием которого развевался триколор. Раздавались призывы его снять и захватить участок. Попов смекнул, что такие действия могут повлечь серьезные последствия: на крыльцо уже выскочили вооруженные полицейские. Толпа росла, а вместе с ней и агрессия. И тут перед ней встал Григорий, которому немало стоило убедить людей остановиться и предотвратить беду. «Покажите мне того человека, который толкнул вас на это! – кричал он во весь голос. – Это провокация, специально разыгранный план, нужно действовать иначе». Кровопролития не произошло, но его задержали полицейские, обвинив в организации бунта».
«Попов мог влиять на людей. Такие обычно являются лидерами, и, если они правильно ведут за собой других, любое полезное дело только выигрывает, – писала в одном из своих очерков о Григории Попове бывший редактор газеты «Дружба» Ольга Кондорская. – Григория Николаевича боялись приспешники новой власти в Молдове, ведь он мешал им устанавливать свои, так называемые конституционные порядки. В августовскую ночь 1991 года в его дом ворвались бандиты-народнофронтовцы и подняли хозяина с постели. На глазах у жены и малолетнего сына избили, поломали ребра и, надев наручники, с кровоточащими ранами отправили в кишиневские застенки. В ту же ночь так же поступили опоновцы и с другим лидером – Василием Боднаром. Им в вину вменяли… признание действий ГКЧП. Но это было так абсурдно, над такой масштабной проблемой они не задумывались, их беспокоили свои, приднестровские. Ясно было одно: непокорных Кишинев боялся за правду, за то, что за ними шли люди».
В то же время в кишиневской тюрьме рядом с ними больше месяца томились другие приднестровские и гагаузские народные избранники: И. Смирнов, Г. Пологов, И. Мильман, А. Чебан, С. Топал, М. Кендигелян. Добиться их освобождения удалось только после «рельсовой войны» – политической забастовки, организованной женщинами в конце августа – начале сентября 1991 года.
Вернувшись домой, Попов собрался было написать о происшедшем, просил московского коллегу Хатунцева помочь опубликовать его материал в одном из центральных печатных изданий России, но начавшиеся военные действия в Дубоссарах и будущая война в Бендерах заставили отложить перо. «Но я все равно об этом обязательно расскажу, дай только время», – говорил жене Наталье. «И не забудь еще о том, как ты создавал, а потом руководил территориально-спасательным отрядом района, был депутатом, сопредседателем ОСТК, во время войны в Бендерах возглавлял народное ополчение по защите нашего Григориополя, командовал мотострелковым батальоном миротворческих сил, был комендантом пограничной комендатуры «Григориополь».
К большому сожалению, мемуары Григорий Попов так и не написал – 4 декабря 1993 года внезапно остановилось его беспокойное сердце. Он не успел узнать о том, что в его память назван погранотряд, которым командовал, и одна из улиц города. Республика, которую он создал и защищал, живет. Жизнь продолжается.
Александр ДОБРОВ.
Фото Валерия Кругликова.