Сейчас мне чуть больше сорока, но я отлично помню, как много лет назад в начале учебного года классный руководитель у нас, школьников, спрашивал, кто какой национальности. По очереди называл фамилии, в алфавитном порядке. И мы должны были во всеуслышание назвать свою национальность, которую педагог тут же записывал напротив наших фамилий в журнал.
В классе было много русских, украинцев, молдаван и болгар. Евреев – я одна. И мне всегда казалось, что мой голос звучал в стенах класса как-то особенно, произнося буквы в особенном, редком порядке. Получалось «еврейка». Этот порядок привлекал внимание всех, в классе воцарялась тишина. Я не слышала ничего обидного в свой адрес, но уже само это пристальное внимание жутко смущало меня. Это была обычная общеобразовательная тираспольская, тогда, разумеется, советская школа.
Прошли годы. Я всегда знала, помнила, что еврейка по папе и русская по маме. Относилась и отношусь к этому, как к такой же данности, как и то, что я женщина, что у меня голубые глаза с карим родимым пятнышком. Однажды, увидев на моей шее крестик и зная, что мой отец еврей, знакомый спросил меня… Нет, скорее он сделал вывод, не подразумевающий подтверждений или опровержений. Он заявил резко, с каким-то вызовом: «Вы стесняетесь своей национальности!». «Какой из двух?» – уточнила я…
Мне и сегодня не хочется, чтобы люди делили других людей по национальности или по статусу, навязанному обществом. По материальному достатку. По уровню приближенности к власти. Мне до сих пор верится, что в человеке важнее другое. Душа. Доброта. Умение подставить плечо тому, другому, оказавшемуся в сложной ситуации. Важна щедрость. Цельность. Склонность к эмпатии. Я в свои 42 года все еще верю, что это возможно – «сканировать» людей так. Словно из меня годы и испытания, опыт и разочарования не смогли вытравить этого подросткового максимализма. Который не о пылкости юношеской, а о справедливости вселенской.
Татьяна Астахова-Синхани.
Фото автора.
