Михаил Иосифович Блонштейн (17 мая 1951 г. – 9 ноября 2020 г.) – приднестровский фотохудожник, вписавший свое имя в историю светописи черно-белыми фотографиями старого Тирасполя. Пожалуй, вторым после художника Михаила Ларионова он сделал известным, узнаваемым образ Тирасполя далеко за пределами нашего края. В 80-е годы работы Блонштейна экспонировали в различных городах и странах. Фотограф не раз становился участником международных выставок, обладателем престижных наград.
Фотография как «искусство решающего момента» – дело всей его жизни. Михаил Иосифович – ученик известного советского и российского знатока теории фотоискусства Александра Иосифовича Лапина, автора бестселлера «Фотография как». Лапин читал лекции в Заочном народном университете искусств (ЗНУИ), где учился 25-летний студент и начинающий фотограф Блонштейн. Михаил Иосифович всю жизнь гордился своим учителем (с которым они, к слову, родились в один день), глубоко переживал его безвременный уход.
Родился М.И. Блонштейн в семье тираспольчан, рабочего и медсестры. Родители были для него неизменным ориентиром; в числе наиболее известных работ мастера – портрет отца, парный портрет отца и матери. Вообще, все работы зрелого Блонштейна – это так или иначе портреты, даже если формально определимы как репортаж, жанр. Портреты родного Тирасполя принесли Михаилу Иосифовичу заслуженный, признанный ещё в 80-е годы успех. И очень жаль, что до сих пор нет фотоальбома с рабочим названием «Старый Тирасполь М. Блонштейна». Будем надеяться, что найдутся меценаты, влюбленные в родной город, его историю не меньше Михаила Иосифовича, готовые показать Тирасполь миру без прикрас, живым, волнующим, настоящим…
Блонштейн-ученик и Блонштейн-учитель всегда апеллировал к мировой художественной культуре, в отрыве от которой не представлял себе искусство фотографии. Михаил Иосифович много читал, знал классический кинематограф, считал, что нельзя создать по-настоящему значительное произведение, будучи необразованным, поверхностным человеком. На протяжении всего творческого пути он следил за тенденциями в мировой светописи, отслеживал развитие интересных ему авторов, сам осваивал новые технологии, развивался. Однако, как представляется, золотым его веком всё же остался именно уходящий Тирасполь, снимки, сделанные в 70-е – 80-е годы; здесь его душа.
Михаил Иосифович – из тех, кто умеет находить общий язык со всеми. Однако в ближний круг допускал он далеко не каждого. Умел дружить. Ещё будучи совсем молодым человеком, познакомился с увлеченным фотолюбителем Юрием Нечаевым, с которым дружил всю жизнь.
Отличаясь повышенной требовательностью к себе, Михаил Иосифович не спешил делиться результатами творчества с широкой аудиторией, нередко недооценивал некоторые из своих работ, иные дошли до нас лишь благодаря тому, что были сохранены близкими друзьями.
Есть человек, которому дороги все фотографии мастера, – это первая жена Михаила Иосифовича Марина Гендлер. Она с любовью наблюдала развитие его таланта, была свидетелем первых побед на конкурсах, с ней он делился впечатлениями о встречах с известными фотографами, такими мастерами, как Антанас Суткус, Ромуальдас Ракаускас, Янис Глейздс…
Накопленный опыт (в первую очередь – зрительский) Михаил Иосифович вплоть до самого последнего времени (он вел фотошколу при Приднестровском государственном художественном музее) передавал ученикам, отличаясь внимательностью к успехам каждого. Однако был способен и на критику, стараясь дать недвусмысленный ответ: что хорошо, а что – плохо. Кому-то его суждения могли показаться слишком резкими, категоричными, но того, кто не обижался, а впитывал каждое слово, прямота мастера мотивировала.
У Михаила Иосифовича немало регалий, заслуг. Однако сам он любил рассказывать, как прекрасный позднесоветский фотожурналист Владимир Семин при встрече с коллегами рекомендовался обычным любителем фотографии. А ещё Михаил Блонштейн говорил: когда меня не станет, я хотел бы, чтобы на моем памятнике было написано, помимо имени, всего одно слово – фотограф.
Споры о фотографии в его присутствии не утихали и тогда, когда Михаил Иосифович лежал в больнице, находился в тяжелом состоянии. Люди приходили проведать его, а говорили, говорили о… фотографии. И думается, в этом есть тоже нечто симптоматичное: он всем сердцем любил фотографию и окружал себя людьми, которые были способны разделить эту страсть, кто был занят в этой сфере, имел к ней хоть какое-нибудь отношение.
В его работах хорошо видны такие качества, как чуткость, глубокое понимание природы жизни с её тяготами, лишениями, но и радостями. Именно таким – мудрым, всегда с легкой грустинкой, но при этом не ушедшим в себя, не замкнувшимся в себе, а открытым, честным мы его помним.
Ученики.
Фото: www.novostipmr.com
*********************************************************************************
Я побывал на выставке фотографий Михаила Блонштейна, и не раз. Но на этой уже не было самого автора. Вернее, он незримо стоял за каждой своей работой, жил в ней: грустил, улыбался, философски задумывался, удивлялся, любил…
Михаил Иосифович трепетно и, я бы даже сказал, ревностно относился к фотографии. Большинству нефотохудожников такой подход не вполне понятен: «Подумаешь, фотография!». Эстетика светописи ещё только требует популяризации; можно констатировать, что рядовой зритель имеет о ней весьма поверхностное представление, воспринимая фотодело как некий атрибут комбината бытового обслуживания; ну там свадьбу сфотографировать или на документы.
Для фотохудожников (не путать с фоторемесленниками) язык светописи – целый мир. Блонштейн жил в этом мире и старался передать любовное отношение к фотоискусству ученикам, которых у Михаила Иосифовича немало. Они-то и организовали выставку. Подчеркиваю: не своих работ, «памяти Блонштейна», а именно: выставку работ учителя.
И кто бы из мастеров тут ни позавидовал приднестровскому светописцу. Я не слышал о столь многочисленных учениках даже в связке с именами мастеров первой величины, мирового уровня. Значит, Михаилу Иосифовичу удалось то, что не удалось им. Но как? Я думаю, не только благодаря профессионализму, авторитету, наличию своего подхода, узнаваемого почерка… Но, в первую очередь, в силу человеческих качеств. Об этих качествах лучше расскажут сами ученики. Я же просто добавлю, что люди к нему тянулись, не оставляли в самую трудную минуту, когда нужно было не на словах, а на деле признаваться мастеру в любви.
Откровенно говоря, были у Михаила Иосифовича и отрицательные качества – не будем всё же идеализировать человека до неузнаваемости (тем более, что это только отдаляет его от нас). К таковым я бы отнес, как ни странно, ту же черту, что раньше занес в список со знаком «плюс» – наличие своего подхода, понимание того, как должно быть.
Увы, когда человек достигает, становится мастером, это неизбежно накладывает на него отпечаток; теперь он знает, как надо. Здесь есть большой соблазн. Впрочем, и без этого тоже нельзя – не было бы мастеров. Блонштейн – классик, стал таковым ещё при жизни, о чем, к слову, писала наша газета (см. «Блонштейн классический, Тирасполь ностальгический»). И у него было право на свою, притом – авторитетную, точку зрения.
Блонштейн – величина, это вершина, это ракурс; это навсегда. И чем больше таких вершин, тем лучше. Остается лишь пожелать ученикам Михаила Иосифовича самим стать мастерами, увековечив память об учителе в осмысленном, авторском творчестве, которому предстоит стать искусством. Михаил Иосифович прошел этим путем. Его фотографии отличаются отточенной, судя по многим примерам, безукоризненной формой.
К такому результату (в смысле качества, а не в плане слепого подражания), безусловно, стоит стремиться. Блонштейн – маяк, ориентир. Без таких величин не было бы «приднестровского фотоискусства», вернее, оно было бы лишено корней, моталось бы от одного модного веяния к другому, от одной версии «фотошопа» к другой, как перекати-поле.
Спасибо вам, Михаил Иосифович! Спасибо за ваши фотографии, за ваших учеников, за строгость к себе, за трепетное отношение к фотоискусству.
Работы мастера можно (нужно) посмотреть в Приднестровском государственном художественном музее (Бендеры). Не откладывайте.
Николай Феч.