Мы, порой, даже не представляем, как тесно связаны с окрестным пейзажем, пространством. Ландшафт задает тон народному творчеству, формирует мировоззренческую канву. Но и преувеличивать его роль не стоит. Относительно небольшая территория края, казалось бы, должна предполагать нечто локальное, стесненное и в плане мировосприятия. На деле всё иначе. Этническая карта Приднестровья размыкает границы, вбирает в себя самые разные тенденции и влияния.
В нашем историческом прошлом, как и в нашей природе – всё лаконично, емко. Любое событие, явление всегда на виду. Отсюда и острота взгляда.
Кинематографичный дом
Главное – уйти то шаблонов, не думать, что всё знаешь и всё видел. Маленькая территория не исключает больших открытий.
Бывало идешь, продираешься сквозь заросли, и вдруг открывается небывалый простор, панорама во всю ширь. А говорят: «скромная, непафосная приднестровская природа». Тут и разлившийся привольно Днестр выше Дубоссар, и вид с Кицканского плацдарма, и каньон в Выхватинцах, и Башня ветров…
Спустя годы не перестаю удивляться этой многоликости. В некоторые места приезжаю снова и снова. Очень ценю простор в Рогах. Кто-то скажет: «идеальное место для медитации», я скажу по-другому: «небо здесь кажется близким, доступным». Поездка в Роги словно бы прочищает невидимые фильтры, вливает новые жизненные силы.
Стоишь ли на обочине, глядишь ли на Днестр из сосновой рощи… село упирается в небо, окаймляется гладью реки. Слово «гладь», может быть, не вполне подходящее. Движение воздушных масс, которым умело пользуются парапланеристы, создает рябь на воде или даже небольшие волны, так что иной раз, кажется, – шумит прибой.
Правобережное село Моловата как на ладони. И ветер в соснах, и рябь на воде…
Роги вне времени. Но появляются и какие-то новые штрихи на знакомой картине. Несколько лет подряд я не приезжал, и вот, приехав, испытал, что называется, когнитивный диссонанс. В живописном месте, на склоне вырос дом. Но в том-то и дело, что не настоящий, а бутафорский, «под старину». Не поверил, пока не постучал костяшками пальцев по гипсокартону. Его, как выяснилось, построили при съемках фильма «Молоко птицы». Недавно картина получила на «Кинотавре» приз за лучшую операторскую работу. Так что, думаю, в ленте муляж смотрелся органично, хотя самого фильма пока в интернете нет, можно посмотреть только нарезку, «подбор локаций».
Наш край, таким образом, получил отражение в художественном кино, что само по себе не может ни радовать (возникла новая грань восприятия маленького Приднестровья; новое измерение). Режиссера, уроженца нашего края, поздравляю с заслуженным успехом.
Однако сам дом, бутафорский, как элемент пейзажа, лично меня вводит в ступор. Это много хуже, чем дореволюционные здания со стеклопакетами. Говорят, народ приезжает смотреть; всем нравится.
Нет, я, конечно, понимаю, чем руководствовались кинематографисты – нужен живописный «задник», поэтому дом и появился именно в этом месте. Дело не в их, кинематографистов, «мотивации», а в моем сугубо личном восприятии. Есть в неубранных декорациях нечто противоестественное, абсурдное. С учетом, что настоящие дома, с которых снята копия и каких немало в округе, пустуют, никому не нужны.
Здесь же, в Рогах, чуть позже я заглянул во двор одной старинной усадьбы в молдавском стиле, с узнаваемыми витыми колонами, орнаментом, каменным крыльцом, верандой. Одна колона обрушилась, крыльцо заросло травой. Всё несет отпечаток времени и само по себе является историей, слишком ещё животрепещущей. Дому не меньше ста лет. Несколько поколений семьи жили в нем, чтобы потомки, в мирное, благополучное время оставили родовое гнездо, оторвались от корней… Ни один кинематограф не скажет больше, острее, чем эти полуразвалившиеся крыльцо и веранда. Огород с видом на Днестр, дом над обрывом…
Странно, совершенно непонятно, если рассуждать в исторической проекции, почему такая незавидная судьба у наших сел, почему прерывается традиция… Какие-то постсоветские трудности – ничто в сравнении с теми условиями, в которых жили предки в довоенные или послевоенные годы. А Дикое поле? Многовековое господство иноверных завоевателей, во времена которого в Рогах, тем не менее, теплилась жизнь.
Пустынь
Так я подхожу к теме скального монастыря, единственного в Приднестровье. Обитель вовсе не случайно возникла в неприступности местности; церковь и кельи вырублены в толще скалы. Слишком неспокойными, тревожными были годы. Монастырь появился «при татарах» или даже, как отмечается в одном документе ХIХ века, задолго «до завоевания края татарами».
А вот информация из другого документа (1810 г.): «Между Дубоссарами и устьем сухого Ягорлыка находится пустынь во имя Симеона Столпника. В горе иссечены пещеры, коих своды окружены капельниками (сталактитами), а стены покрыты селитрою, которую до того монахи собирали и продавали туркам. Сия гора на расстоянии семи верст покрыта вся разным лесом».
Относительно истории монастыря существует немало домыслов. Поэтому обращусь к наиболее авторитетному источнику, архиепископу Гавриилу, составившему «Историко-хронологического описание церквей епархий Херсонской и Таврической» (1848 г.). В «Описании» говорится: «Близ села Роги, именно не более как в двух верстах от него находился, ныне упраздненный, Роговский монастырь… В каком году основан, неизвестно. Однако жители Роговские и Муловатские сказывают, что устроен при праотцах их; следовательно, не раньше как за сто лет до настоящего времени, или немного более. Находился на крутом берегу Днестра, в каменной скале, где была и церковь во имя св. Симеона Столпника и имелось несколько келий; на стенах их иссечены кресты старинной формы, четвероконечные и шестиконечные, с подножиями…».
В последствии, как пишет архипастырь, монастырь сей был перенесен ближе к воде, где была построена деревянная церковь и кельи с садами, огородами, хорошим фонтаном и с запрудами. Произошло это потому, что «сквозь каменный свод церкви стала проникать вода».
Гавриил, лично осмотревший эти места, пишет: «…строений уже никаких не осталось, ни садов, ни огородов, а признаки и следы всего того ещё сохраняются. По оным водили нас жители села Рогов, добродушные молдаване, которые сохраняют ещё немало обычаев отеческих… Жители хотя и отзываются о себе, что живут скудно, но владеют весьма выгодными землями и достаточное имеют скотоводство… При том же монастыре течет хороший светлый ключ со свежею водой».
Согласитесь, очень показательный (и в том числе – в социальном, экономическом отношении) фрагмент. Тяжело было всегда и, притом, много тяжелее! Но люди, и не только монахи, стремились как-то обосноваться, обжиться в этих местах.
Для нас важно, что Гавриил уже в первой половине ХIХ столетия застал монастырь покинутым, не знал, когда он был основан. Мы, со своей стороны, можем сослаться на других дореволюционных авторов, полагавших, что скальные монастыри в Подолии и Бессарабии являются наиболее древними, уцелевшими едва ли не с раннехристианских времен. Об этом пишет Василий Курдиновский («Древнейшие типичные православные церкви Бессарабии», 1918 г.), указывая в качестве возможной даты основания некоторых монастырей по течению Днестра восьмой век, когда многие греческие монахи, столкнувшись с иконоборчеством в Византии, бежали в наши края. Хотя, по словам этого же автора, «пещерножительство» здесь было и раньше.
О существовании греческих поселений и монастырей по Днестру свидетельствует император Константин Багрянородный (Х в.). По его словам, распространение христианства к северу от Черного Моря в Великой Скифии происходило уже примерно с середины первого тысячелетия. «За рекой Днестром, на стороне, обращенной к Болгарии, – пишет Константин, –на берегу находятся города… В развалинах этих древних городов находятся и некоторые следы церквей и кресты, высеченные в известковых скалах. Вследствие этого некоторые (из местных) знают предание, что некогда там жили ромеи».
Другой автор («Материалы для истории православных монастырей Подольской епархии священника Е. Сицинского») совершенно справедливо отмечает: тяжелейший ущерб краю был нанесен многочисленными волнами завоевателей. После взятия османами Константинополя положение верующих в окрестных землях ещё более ухудшилось. Татары, находившиеся в вассальной зависимости от турок, совершают частые опустошительные походы. «Южнорусские поселения, достигавшие некогда устьев Днестра и Дуная, отодвигаются на северо-запад, укрываются у крепостей Каменец, Жванец, Сатанов, Зиньков, Меджибож, Бар, Винница. Туда же отодвигаются и русские православные монастыри».
Набеги турок и татар продолжались вплоть до конца XVIII столетия (так, Рашков был разорен в 1768 г.). В подобных условиях скальные монастыри оставались хоть каким-то укрытием, ставшим, как отмечает Сицинский, «нравственным средоточием русской силы, поддерживающим ослабевших своих борцов».
…Карабкаясь по крутому склону в обитель, приятно думать, что приблизительно этим же путем без малого двести лет назад шел и архиепископ Гавриил, видевший примерно ту же картину. К слову, при низком уровне воды можно видеть и фрагменты фундамента наземных монастырских построек. До сих пор пробивается из земли родник, о котором упоминает архипастырь.
Монастырь, вот что, без сомнения, является главной достопримечательностью села Роги, а отнюдь не бутафорский дом! Тема скальной обители открывает широкий простор для исследователя. Мы сделали в этом направлении небольшие шаги и не остались без открытий.
Многие путешественники обращают внимание на таинственные знаки, кресты на стенах келий. Один символ особенно примечателен (он представлен в двух, схожих вариантах). Это, как я писал в 2014 году: «Антропоморфная фигурка с треугольником в виде основания», вероятно – схематическое изображение Голгофы.
И вот, в книге Рене Генона «Символика креста», мною был случайно обнаружен практически идентичный знак, определяемый исследователем как «раннехристианский»: «сочетание мировой горы (в виде треугольника), креста и солнца в виде круга».
Так, возможно, косвенным образом подтверждается версия о древности монастыря в Рогах, генеалогически восходящего едва ли не к самым первым очагам христианства в Приднестровье.
Николай Феч.