Знаете, каким было у моего отца самое ругательное слово в адрес мужчины? «Бухгалтер». Этим он отнюдь не умалял профессию, а лишь подчеркивал факт, что мужчина занят исключительно бумагами, цифрами и никак по-другому себя не проявляет. Сам же глава семьи методично ходил с друзьями на охоту, в молодые годы объездил на мотоцикле половину Советского Союза и, таким образом, был вне подозрений. Поэтому, когда в перестройку запели «Бухгалтер, милый мой бухгалтер…», папа от души смеялся, воспринимал это в качестве последней степени деградации (он и распад Союза объяснял примерно в этом ключе; историкам на заметку).
Я изо всех сил всю жизнь старался соответствовать высокой отцовской планке. Но его понимание «мужественности» с годами все-таки скорректировал. Чуть ниже дам свое определение, а пока лишь замечу, что особой любви охота и прежде не вызывала.
Отец нередко брал меня с собой. Мы могли прошагать километры по заметенным снегом полям, по колючей, однообразной стерне. Как правило, с нами был еще кто-то из папиных друзей – я застал всю их компанию и хорошо помню атмосферу дружеских перепалок, подтруниваний, а затем справедливого дележа добычи, невзирая на индивидуальные способности и удачу.
Охота и явилась первым моим окном в природу. Иногда всё общество ночевало в Первомайске, у дяди Юры на недостроенной даче. Укрытый несколькими одеялами, я лежал на панцирной кровати и через стропила наблюдал звездное небо. В другой раз остановились в домике на Кучурганском лимане. Спустили на воду лодку – кругом протоки, заводи, густо поросшие камышом; по сути, целый лабиринт, где охотники, рыбаки, разделенные стеной рогоза, могли часами не видеть друг друга. Помню землистый, сырой запах крови свежеубитых водяных курочек (лысух), изумрудные переливы на головах диких уток.
В одном из таких лабиринтов отцу дробиной выбили глаз. Напарник пожадничал и стрелял влет, параллельно воде, – заряд прошил заросли насквозь. Довольно распространенная история.
Иной бы счел это знаком: убивать братьев меньших, насколько понимаю, у большинства нет никакой нужды. И нечего тут «первобытным инстинктом» оправдывать. Да отец и не гнался за добычей, воспринимал охоту исключительно как способ поддерживать форму. Он ведь любил природу, много читал, обожал Бианки, Пришвина, из журналистов – Василия Пескова. Быть может, природа (это я сегодня так думаю) мстила за недостаточно «молитвенное» к себе отношение?
Упрямый (как говорила прабабушка, «дуже впертый»), отец, понятно, не внял предостережению. Едва поправившись, снова стал ездить на лиман, ходил на голубя. Я скитался вместе с ним и, вроде бы, неплохо справлялся с обязанностями подружейной собаки. Джек, тот предпочитал охранять рюкзак с пирожками и бутербродами. Удача охотника, так спаниель рассуждал, – дело ненадежное, а вот взятые из дому припасы могут и умыкнуть под шумок или забыть где-то по недомыслию. Так что, в подсолнухи и кукурузу, в случае меткого выстрела, приходилось нырять автору означенных строк.
По секрету от мамы отец не раз предлагал пострелять. Но, странно, я почти всегда отказывался, вообще не проявлял интереса. Уже тогда, наверное, меня куда сильнее занимал пейзаж, так сказать, созерцательный аспект. В зрелые годы пробудилась любовь к художественной фотографии, которая, как и в случае с Шариком из Простоквашино, прекрасно удовлетворяет тягу к природе, помогая избежать ненужного кровопролития.
Что касается мужественности, рецепт такой: есть много доступных, законных способов (тех же спортивных секций), чтобы проявить себя. Но, по большому счету, мужчина, так думаю, пропорционален степени ответственности, которую способен на себя принять.
Петр ВАСИН.
Фото: www.ustilimsk24.ru