Во Франции очень ревностно относятся к алкоголю. Напитки, прародиной которых являются провинция Шампань, город Коньяк и департамент Кальвадос, являются национальным достоянием Франции, и за рубежом не имеют права использовать эти названия. По международным соглашениям так оно и есть: в соответствии с Мадридским договором 1891 года, в Европе и большинстве других стран использование названий французских национальных напитков защищено законом.
Что же получается: мы не имеем права называть шампанское шампанским или коньяк коньяком? Почему же, имеем. Но наш «КVINT», например, производит не коньяк, а дивин. Согласно истории, родоначальник производства коньяка в Российской Империи Николай Шустов получил от французов право называть ее словом «cognac». Возможно, что история – вымысел самого Шустова, известного использованием изобретательной и агрессивной рекламы. В любом случае, в 1909 году зону производства коньяка делимитировали, а позже коньяк законодательно утвержден и защищен как Appellation d’Origine Contrôlée (название, контролируемое по происхождению). Тем не менее в Советском Союзе продолжали так называть свои коньяки.
Так и появилось применительное к приднестровским и молдавским коньякам слово «дивин» – сокращение от «дистиллят винный». Различия между коньяком и дивином есть: если минимальная выдержка для французского напитка составляет два года, то для нашего – три. Похожая ситуация случилась в Сербии, и там своему напитку дали название виньяк. Во многих странах ограничиваются общим названием для этого семейства напитков – бренди.
Та же история и с шампанским, которое стало именем нарицательным. Ан нет, если оно не произведено в Шампани, то это всего лишь «вино игристое». Шампанское чаще всего производится только из 6 сортов винограда. Игристые вина не имеют жестких ограничений и могут быть изготовлены из урожаев практически любых сортов. Хорошо, что на Новый год высокомерные французы не запретят нам говорить слово «шампанское»…
Кстати, недавно в Бургундии прошел ХХ ежегодный международный конкурс лучших игристых вин, в котором приняли участие образцы из 25 стран мира. Жюри из более чем 80 судей (из них 50% из Франции, 50% – международные эксперты из других стран) оценили сотни вин, присудив награды самым выдающимся. Игристое вино KVINTESSENCE (розовое, брют) ТВКЗ «KVINT» наградили серебряной медалью. Есть ли разница, как его называть за праздничным столом?
Что же до самого «литературного» напитка кальвадоса (впрочем, романтичным флером он обязан Ремарку и Хемингуэю, герои которых только его и пили), то его официально можно называть только яблочным бренди. Кстати, обожала его и Айседора Дункан. А вы говорите, что женщины не пьют крепкое…
Выпив по рюмочке-другой, некоторые интеллектуалы могут пуститься в бурную полемику: а можно ли запретить использовать слово, которое стало именем нарицательным? Оказывается, вполне можно, если представить суду все необходимые доказательства. Чай не в пещере живем. Если бы итальянцы заморочились и заявили права на слово «газета» (по наименованию мелкой итальянской монеты газетты, которой оплачивали за листок новостей), то нам бы тоже пришлось что-то новое выдумывать. Однако не все такие дотошные, как житель города Коньяк, чему можно только порадоваться.
Доходит до смешного. Депутаты Европарламента проголосовали против запрета называть «бургерами» и «сосисками» продукты из растительного мяса. В случае принятия поправок производителям, возможно, пришлось бы использовать слова «диск» и «палочка». По мнению фермеров, необходимо было разграничить продукты животного и растительного происхождения, так как названия продуктов вроде «веганская колбаса» или «растительное мясо» вводили потребителей в заблуждение.
Историк Вильям Похлебкин утверждал, что якобы в 1978 году Польша, борясь за долю в алкогольном рынке, заявила, что водка – она вовсе не русская, а польская. И слово не русское, и напиток придумали в Речи Посполитой. Подали в Международный арбитраж. Советскую сторону представлял Похлебкин, который обнаружил, что водку на Руси стали делать в XV веке. Первым технологию придумал некий монах Исидор, и так дело было выиграно. Впрочем, эта история подвергается немалой критике, и многие исследователи считают, что Похлебкин вообще все выдумал. Иначе бы водка сейчас была бы такой же обособленной, как и коньяк.
Что тут скажешь? Если у вас на уме вертится какой-то популярный мотив, услышанный по радио, из новых, вас может взять и осенить: «Ба! Да это же похоже на Моцарта!». Так устроен мир: формы в нем перетекают и повторяются. А если памятовать, что вся наша жизнь – большой текст, то без тавтологий точно не обойдешься.
Никита МИЛОСЛАВСКИЙ.