Моей семьи война коснулась
Прошли праздники. Но у памяти нет праздников. Она живёт в человеке, пока он жив. Потому мои воспоминания вне временных рамок. Война действительно и основательно коснулась моей семьи. На фронтах Великой Отечественной воевали мой дедушка, мой отец и три родных дяди. И что самое печальное – двое из них не вернулись домой…
Низкий
поклон отцу
Вначале – о моём отце Михаиле Калиновиче Маркове. Родился он в селе Слободзея 23 февраля 1924 года, в семье колхозников. К началу войны ему исполнилось 17 лет. С приближением фронта вместе с другими ребятами он погнал через речку колхозное стадо, чтобы не досталось врагу. В пути их разбомбили, и юноша присоединился к отступающим частям Красной Армии, пошёл воевать…
От него долго не было писем, и бабушка очень переживала за него. На фронте был и её старший сын Иван, его она напутствовала другими словами: «Пришёл срок, и ты должен защищать Отечество».
Однажды часть, в которой служил отец, попала в окружение. Они долго пытались выйти из него, но не смогли. Тогда поступил приказ рассредоточиться и пробиваться через линию фронта небольшими группами или в одиночку. Солдаты собрали все документы, знаки различия и упрятали в окопе с надеждой: если кто-то останется в живых, вернётся сюда…
Шли только ночью, днём прятались, голодали… Худой, заросший, в оборванной одежде папа вернулся в родное село, оккупированное румынами. Когда немцы навещали Слободзею, все молодые люди и евреи прятались. Рассказывали, что в селе был хороший староста, и он, как правило, предупреждал о приезде немцев. Наша семья прятала у себя еврейскую девушку Фаню.
Папа пас корову далеко за селом. И однажды он наткнулся на раненого парашютиста. Под покровом ночи перенесли его в дом папиной двоюродной сестры Татьяны Марковой, которая жила на краю села, на Лиманчике, как раньше называли это место. Когда парашютист подлечился, папа с товарищами вывели его в безопасное место за селом. Больше о судьбе этого человека ничего не известно. По словам папы, его звали Сашей и он был из Москвы. Папа часто вспоминал о нём, ему очень хотелось знать, как сложилась его дальнейшая судьба.
С освобождением Слободзеи в апреле 1944 года папу призвали в армию, и он воевал до Победы. На фронте, в районе озера Балатон, у него была радостная встреча с соседом – дядей Илюшей Куличенко (по-уличному Макарёвым). Как они обнимали друг друга, смеялись и плакали от того, что увиделись, что живы!
Но с салютом Победы не для всех закончилась война. Нужно было добивать фашистские банды, и отец воевал дальше. Получил контузию и ранение. Но и это было не самое страшное. В августе 1945 года он заболел малярией и чуть не умер. Болезнь протекала очень тяжело, он сильно исхудал, несколько суток лежал без сознания, его посчитали умершим и вынесли в морг. Очнувшись, отец не мог понять, что с ним и где он: лежит голый, накрытый простынёй, кругом – мертвецы… Он с трудом встал, обернулся простынёй, вышел из морга и, держась за стенку, пошёл по коридору госпиталя. Дежурный врач, увидев его, очень испугалась. Но быстро сообразила: «Марков, ты жив?». Обняла его, и, поддерживая, отвела в палату… В госпитале папу выходили, и он снова вернулся в свою часть, дислоцированную в Венгрии. В сентябре 1946 года диверсанты тяжело ранили отца, когда он находился на посту. Ранение в локтевой сустав оказалось настолько серьёзным, что пришлось укоротить правую руку. Поражаешься мужеству этого человека, хотя бы тому, что отец быстро «перестроился» и научился всё делать левой рукой – писать и работать. На фронте отец был связистом. После войны выучился на агронома и работал в родном колхозе. Умер в 1982 году от инфаркта… Всю жизнь боролся за справедливость и не терпел лжи. Самым дорогим и любимым праздником для него был День Победы. В этот день он часто приглашал домой солдат и офицеров, разговаривали о воинской службе, а отец рассказывал им всё, что знал о войне…
У нас в доме хранятся четыре грамоты Верховного Главнокомандующего, Маршала Советского Союза И. Сталина на имя гвардии сержанта Маркова Михаила Калиновича за форсирование Дуная, за участие в операциях по освобождению важнейших центров Венгрии и удостоверения на медали «За отвагу», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Иваны,
помнящие родство
На фронте воевали старший брат моего отца Иван Калинович Марков. Перед самой войной он окончил Одесское артиллерийское училище и был направлен для дальнейшего продолжения службы в город Золотоноша. Перед выездом к месту службы Иван заехал домой, чтобы повидаться с родителями и невестой. Дома его встречала большая семья родственников: родители – отец Калин Фёдотович и мать Акулина Лукьяновна; старшая сестра Агриппина с тремя детьми; братья Михаил, Андрей и двухлетний Коля. Все были рады встрече. Особенно девушка Ивана. Он строил планы: обосноваться на новом месте службы, получить квартиру, приехать домой, сыграть свадьбу и вернуться на службу с молодой женой. Об этом и держал совет с родителями и невестой. Покидая родину, Иван со всеми обнялся, поцеловался, потрепал вихры младшего брата Коли и сказал напутственно: «Расти, братишка!».
Но планам не суждено было сбыться. Иван успел написать всего одно письмо родителям с фронта, в котором была и эта пронзительная строка: «Простите, уезжаю на другую «свадьбу». Останусь живым, увидимся…». Вскоре, в том же грозном 1941 году, пришло страшное известие: Марков И.К. пропал без вести. В семье знали, что он был в контрразведке армии. Больше никаких сведений. После войны родные долго искали его, писали в газеты, но всё безрезультатно. При каких обстоятельствах он погиб и где захоронен, только Богу известно. Теперь о нём напоминает только высеченная фамилия на обелиске, установленном в Слободзее. Да в семье хранится одна-единственная фотография дяди Вани, на которой он в форме курсанта военного училища, со следами клеточек: видимо, кто- таким образом хотел перерисовать его портрет.
Год назад мы вместе со старенькой женой брата Андрея перебирали семейные фотографии. Когда под руку попался портрет Ивана, она неожиданно спросила, почему мы не ищем его, на него же не было похоронки…
По прошествии такого времени трудно поверить, что он жив. Нет уже и надежды узнать, где он похоронен… Но мы чтим память о нём. Когда 1 января 1967 года в семье младшего брата Николая родился первенец, кажется, ни у кого не возникало сомнений, как его назвать. «Братишка» вырос и, памятуя о брате, не вернувшемся с войны, назвал своего сына Иваном. К 1992 году Иван Николаевич Марков тоже встал в ряды защитников Приднестровья…
Как и где воевал брат моей мамы Григорий Александрович Белинский, урождённый в 1921 году в селе Островка Одесской области, почти ничего не известно, но с войны он не вернулся, пришла похоронка. Бабушка сильно горевала и причитала: «Я вам такого орла отдала, а вы мне эту бумажку взамен прислали…». Погиб Григорий Александрович в Польше. Бабушка с дедушкой знали его место захоронения, были на его могиле после войны по приглашению братского государства…
Моей маме Надежде Александровне Марковой (в девичестве – Белинская), родившейся в Савранском районе Одесской области, когда грянула война, было 15 лет. Отец и старший брат воевали на фронте, средний брат Василий партизанил, (в тех местах – большие леса). Дома оставались бабушка, мама и жена брата Василия. Потом приехали родственники из города, и в маленьком домике поселилось 11 человек. Подвергая себя опасности, они помогали партизанам, пекли для них хлеб, были связными. Партизанский отряд действовал три года, пока лесничий не выдал их немцам. Фашисты окружили партизанский лагерь, и большинство партизан погибло. В отряде была Рая – девушка маминого брата Гриши. Ей чудом удалось вырваться из вражеского окружения, долгое время блуждала по лесу. Её, обессилевшую, в сумеречном состоянии, нашли случайные люди. Василий остался в живых, с освобождением села его призвали на фронт, и он провоевал до победного конца.
Мои дедушки (по маминой линии – Александр Маркович Белинский, по папиной линии – Калин Федотович Марков) – тоже ратники. Первый был уже в годах, но прошёл всю войну, служил в обозе и остался в живых. Второй уже не подходил по возрасту (1883 года рождения), да и слаб по здоровью. Зато прошёл все четыре года Первой мировой войны и завоевал три Георгиевских креста. Помнится, мы, будучи несмышлёными детьми, играли с этими крестами, не понимая, какой ценой это досталось деду. Бабушка рассказывала, как он был в германском плену, как пришёл домой в деревянных колодках, с длиннющей бородой, худой. Его с трудом узнавали односельчане, когда он шёл по улице. Да и он не опознал своих детей – сына и дочку, которые в тот момент ему шли навстречу. Дети тоже не узнали своего отца, поскольку были совсем маленькими, когда он ушёл на фронт. Они испугались этого старца и шарахнулись в сторону…
Помню волнующий рассказ бабушки о том, как жители Слободзеи провожали солдат, уходящих на фронт из нашей воинской части. Наша семья жила и сейчас живёт напротив расположения воинской части. Бабушка была свидетельницей того тревожного момента. Был жаркий июньский день. Из ворот воинской части выходила колонна солдат с поникшими головами, зная, что они идут не на учения, а на фронт. Наши женщины провожали их, как самых родных людей. Каждая из них принесла в своём фартуке-запоне (тогда их носили все сельские женщины) разную снедь: яблоки, груши, брынзу, хлеб, пироги – что у кого было. Всё это раздавали солдатам в дорогу. Женщины плакали и крестили их во след, желая вернуться живыми…
Как всё это напоминает стихотворение Константина Симонова, посвящённое собрату по перу Алексею Суркову:
Ты помнишь, Алеша, дороги
Смоленщины,
Как шли бесконечные,
злые дожди,
Как кринки несли нам
усталые женщины,
Прижав, как детей,
от дождя их к груди,
Как слёзы они вытирали
украдкою,
Как вслед нам шептали:
«Господь вас спаси!»,
И снова себя называли
солдатками,
Как встарь повелось
на великой Руси.
ВЕРА ТАРАСЕНКО
(МАРКОВА).
г. Слободзея.
