Игорь Тостановский: «Чем больше тяжёлых пациентов, тем сложнее обеспечить индивидуальный подход к каждому»
– Игорь Михайлович, не лечат врачи, кислорода не хватает, полтора-два часа человек может лежать, кричать: «Караул, я задыхаюсь, я умираю!», но врачи всё равно не реагируют.
– Но это неправда!
– Это люди пишут…
– Наверное, это отдельные люди пишут, абсолютно безосновательно. Потому что на самом деле пациентов лечат, но они тяжёлые, их очень много.
Так начался наш разговор с Игорем Тостановским, главным врачом республиканской клинической больницы, где сейчас развёрнут самый большой инфекционный госпиталь для больных коронавирусной инфекцией.
«Достаточно обидно это всё слышать. Все медработники работают на пределе возможностей. Они трудятся уже целый год, в не самой благоприятной атмосфере, бессонными ночами, они просто выполняют свой долг, – продолжает главврач РКБ. – Тяжёлых пациентов – 20%, это каждый пятый. Штат медперсонала укомплектован на 60%. Остальное перекрывается внутренними резервами. Врачи работают сутки через сутки. Средний и младший медперсонал – сутки через двое».
Инфекционный госпиталь. «Красная зона». Еще год назад эти слова вызывали ужас. Преодолевая себя, страх, иногда не говоря о принятом решении близким, большая часть медработников весной 2020-го осталась в родных стенах. Многие здесь и сегодня.
С начала пандемии в Приднестровье прошёл год. Непростой. Неоднозначный. И, вопреки нашим ожиданиям, весной 2021-го ничуть не легче. Особенно врачам. Больных много. Больные тяжёлые. Много умерших.
Съёмочная группа пресс-центра МВД ПМР впервые в «красную зону» вошла весной прошлого года. Тогда это был Слободзейский госпиталь. На неделе мы воочию увидели, как работает отделение интенсивной терапии инфекционного госпиталя при республиканской клинической больнице.
Здание бывшего отделения гнойной хирургии планировали под снос. Отделения, которые здесь размещались раньше, перебазировались в новый корпус. Но в конце 2020 года здесь развернули ПИТы – палаты интенсивной терапии ковидария. Условия как для пациентов, так и для самого персонала, прямо скажем, не самые лучшие…
Ремонта в помещениях не было давно. Старые окна и мебель, некрашеные стены и двери. Но развёртывание госпиталя в этом здании было единственным выходом.
«В настоящий момент в РКБ осталось два корпуса, которые не задействованы под коронавирусную инфекцию: главный корпус (в нём сконцентрирована вся хирургическая служба) и здание химиотерапии. Всё. Остальное – это ковидарий, – рассказывает главный врач ГУ «Республиканская клиническая больница» Игорь Тостановский. – Изначально зимой в бывшей гнойной хирургии было развёрнуто 10 коек реанимации и 15 коек интенсивной терапии. Сейчас их 55 – в старой гнойной хирургии и 30 – в отделении кардиологии. Это всё интенсивная терапия, и она заполнена почти на 100%».
По отделению нас сопровождают заместитель главного врача РКБ Ирина Чеколтан и завотделением интенсивной терапии Дмитрий Добров.
Возле каждой палаты – баллоны с кислородом, по 6-7. Вопрос о нехватке ёмкостей с жизненно необходимым для тяжелых больных содержимым задаём Игорю Тостановскому.
«Все пациенты, кому необходим кислород, им обеспечены. Да, есть сложность в том, что большой расход – в сутки не меньше пятисот баллонов, но и этот вопрос уже решается Оперативным штабом. Ни один пациент не остаётся без кислорода больше времени, чем необходимо на замену баллона», – ответил главврач РКБ.
В среднем одного баллона хватает на полтора-два часа. На замену требуется не больше минуты. Проверено! При нас на переключение системы у медбрата ушло 33 секунды. И эта работа не прекращается. Отделение заполнено на 97%, и кислород нужен всем.
«Крайне тяжёлых больных, кому уже не помогают кислородные концентраторы, мы переводим сюда, подаём баллонный кислород, – продолжает рассказывать об организации лечения в ПИТах Ирина Чеколтан. – После того, как их состояние стабилизировалось, переводим в обычное отделение. Вот в этой палате два пациента, которые сутки были без кислорода, мы их готовим на следующий этап».
Один из них – Александр из Тирасполя. Рассказывает, что сначала лечился дома, через 10 дней резко стало хуже.
«Состояние было ужасное: температура – 38-39, задыхаться начал, позвонил в «скорую», привезли сюда. Провели обследование. КТ показало около 50% поражения лёгких. Сразу лечение назначили, капельницы, – делится с нами мужчина. – Я насмотрелся за эти три дня, что здесь делается. Врачи борются изо всех сил за каждого. У меня такое ощущение, что они не ходят, а бегают по отделению. Очень много больных. Я обращаюсь ко всем, чтобы берегли себя, соблюдали дистанцию, маски носили и часто их меняли. Просто, кто не был здесь, тот не поймёт!»
«Пациентка 52 лет поступила к нам с 20% поражением легочной ткани. На фоне интенсивной терапии её состояние резко ухудшилось. Мы применяли и ремдесивир, и тоцилизумаб. И даже после этого содержание кислорода падало, – рассказывает заместитель главврача РКБ. – Пришлось уговаривать и саму женщину, и её близких, чтобы перевести в реанимацию и подключить к неинвазивному аппарату ИВЛ. Этот метод довольно специфический. На пациента накладывают маску, он должен слушать врача. Дело в том, что когда в лёгкие вдыхается большое количество воздуха, люди, у которых есть панические атаки, клаустрофобия, пугаются. Это сложно, когда ты в сознании, а за тебя дышит аппарат. Должен быть чёткий контакт между реаниматологом и пациентом. Эта женщина умничка, выдержала».
В ответ пациентка поблагодарила весь персонал: «Я так вам всем благодарна! Такие все чуткие, добрые, понимают, поддерживают, дают веру и возвращают к жизни. Спасибо докторам, медсёстрам и санитарам! Я хочу, чтобы все поняли, что болезнь очень страшная. Страх удушья и страх смерти».
На соседней койке в этой же палате женщина на инвазивном ИВЛ, она в медикаментозной коме.
«Это пациентка из Слободзеи, ей 45 лет. Процент поражения лёгких – 85-90%. Была переведена на ИВЛ ввиду прогрессирующего ухудшения. Она одна из молодых и, к сожалению, с прогнозом, не совсем благоприятным», – рассказала Ирина Чеколтан. (К сожалению, через двое суток после нашей съемки нам сообщили, что пациентка скончалась.)
Таких, с неблагоприятным прогнозом, много. Каждые сутки здесь «теряют» людей. Но пустовать койки в этом отделении будут недолго. В тот же день сюда были переведены другие тяжёлые инфицированные, нуждающиеся в интенсивной терапии.
«В первую волну больные были легче. Люди боялись: обращались раньше, не занимались самолечением, не реагировали на Интернет. Прошло время, люди привыкли. Сейчас поступают с 70% поражения лёгких, – делится с нами Дмитрий Добров, заведующий отделением интенсивной терапии инфекционного госпиталя II уровня РКБ. – Основная жалоба пациентов: «Я задыхаюсь». И это не при физнагрузках, ходьбе и беге, а в состоянии покоя. А это значит, поражение уже большое».
Дим Димыч, как называют завотделением и коллеги, и пациенты, на передовой борьбы с первого дня. Работал и в первую волну, и в пик заболевания осенью-зимой 2020-го, и сейчас. За это время чего только ни было, вспоминает, и благодарности выздоровевших пациентов, и обвинения родственников тех, кого спасти не удалось.
«Люди разные бывают. Кто-то настроен хорошо, с тем проще работать. Кто-то изначально – негативно: болезни нет, вы лечите меня неправильно, всё не так. Находим подход ко всем. И просто делаем свою работу, – говорит Дмитрий Добров. – Когда приходят родные и близкие пациентов, всегда говорим правду. Заболевание крайне тяжёлое, поэтому ложных надежд мы не даём никогда. Радуемся, когда пациент идёт на поправку. А каждый умерший – это не только горе в чьей-то семье, это и наша трагедия, потому что мы не смогли помочь этому человеку».
Смертность есть, и она выше, чем была в первую и вторую волну коронавируса в Приднестровье. Но всё же в разы больше выздоровевших. А это, безусловно, заслуга врачей. И когда убитые горем родные, тяжёлые пациенты, утратившие силы и надежду, или попросту недоброжелатели обвиняют врачей в бездействии, людям в белых халатах это сил не придаёт.
«Всем видно – увеличилось количество больных. И соблюдение минимальных мер безопасности как никогда актуально в нынешнее время. По двум причинам: во-первых, болезнь протекает в более тяжёлой форме, быстро идёт прогрессия заболевания; во-вторых, чем больше загрузка, чем больше тяжёлых пациентов, тем труднее обеспечить индивидуальный подход к каждому пациенту. Здесь идёт массовое поступление, а на войне, как на войне…» – резюмировал Игорь Тостановский.
Сегодня в РКБ целая армия – свыше тысячи человек (врачи, медсёстры, санитары, работники кухни, вспомогательных служб) борется с невидимым, но таким коварным врагом. А снизить количество заболевших можем только мы с вами. Давайте носить маски правильно и соблюдать дистанцию! Брать с собой дезинфекторы, обрабатывать и мыть руки! Ведь война с вирусом ещё не окончена…
Ольга Петракова.
Фото автора.
