И было все это вроде бы недавно, а ведь прошло 25 лет, четверть века с тех пор, как приднестровцы открыли первый номер республиканской газеты «Приднестровье».
Я тогда пятый год работал в газете «Днестровская правда». В 94-м она отдала новому изданию, кроме «днестровского» духа, пожалуй, самое дорогое – Владимира Серафимовича Масленникова. Он стал и первым редактором, и вдохновителем, и ангелом-хранителем новой газеты.
Владимир Серафимович ушел из «Днестровки», чтобы на пустом месте создавать новую газету. Именно вокруг него постепенно формировался костяк команды единомышленников. Сказать, что первопроходцам было трудно, значит, ничего не сказать – было неимоверно тяжело. Но поставленная руководством Приднестровья задача – выпустить первый номер главной газеты страны ко Дню Республики – была выполнена (я храню его в домашнем архиве).
Рад, что начиная с 1995 г., спустя всего полгода после образования новой газеты, и я вношу своими публикациями определенную лепту в ее содержание. Расставался я с «Приднестровьем» на долгих четыре года – с 2012-го по 2016-й. Поначалу, поскольку моим основным местом работы была «Днестровская правда», я освещал жизнь столицы. Постепенно перечень тем, редакторских заданий расширялся.
Первый редактор «Приднестровья» был богатым человеком, он был богат учениками. Это целая плеяда уже опытных журналистов, работающих ныне в СМИ республики. Причислить к этой когорте имею честь и себя. Первые шаги в журналистике я сделал при поддержке Масленникова. Для меня он был наставником не только в профессии, но и в жизни, а это значит еще больше. Еще учась в университете, все производственные практики проходил у Владимира Серафимовича. Это была настоящая лаборатория профессионального мастерства, бесценные уроки мэтра. Именно от него я по-настоящему «заразился» жаждой писать, причем на самые разные темы.
На определенном этапе, когда я уже, как говорится, «набил руку», Масленников, как герой Евстигнеева, обращаясь ко мне, сказал: «А не замахнуться ли нам на… аналитику». Первые мои пробы в этом направлении были, с одной стороны, мучительными, с другой – нерезультативными. Я то и дело опускал руки и говорил, что, мол, не мое это, лучше буду писать то, что умею. Но учитель был непреклонен.
Поначалу, конечно, доставалось от него, потому что он не терпел поверхностного отношения к творчеству. Учил читать и перечитывать материл, советовал «дать ему отлежаться» и снова редактировать.
Сейчас, с высоты трех десятков лет в профессии, вспоминаю и восхищаюсь одновременно: как ему хватало терпения возиться со мной. Да если бы только со мной одним, таких, как я, были десятки, а ведь он еще и преподавал журналистику в ПГУ. Вот это его упорство и меня постепенно «заводило». Я, словно Кашпировский, давал себе установку: я могу, неужели я хуже других? Тогда Масленников умело сыграл на тонких струнах моего тщеславия, амбициях, желании быть «не хуже других». Это был настоящий профессиональный урок, который со временем уже я как эстафетную палочку пытался «в стиле Масленникова» передавать практикантам, будущим журналистам.
…И даже когда его не стало, я все равно в работе над аналитическими материалами интуитивно чувствовал: где, в каком именно месте Серафимыч остановится взглядом и возьмется за ручку, чтобы сократить мое «словосложение».
Сергей МЕЛЬНИЧЕНКО.
Фото из архива автора.
