Великий Устюг по-приднестровски

Задавались ли вы вопросом: где живет приднестровский Дед Мороз? Про Санта-Клауса, например, всякий знает, что обитает он в Лапландии или где-то «в ближайших окрестностях Северного полюса». Про российского Деда тоже, в общем-то, всё известно: живет на русском Севере, в Великом Устюге, где официально находится его вотчина. А приднестровский?

Совершенно очевидно, что приднестровский и российский – одно лицо. Но почему бы Деду Морозу не иметь и у нас своей резиденции, филиала… Или, ввиду наличия большого количества дел (Россия-то большая! Russia is big!), не направить в Приднестровье хотя бы меньшого брата? Думается, в дипломатическом отношении это сделать не так сложно, если, конечно, Кащей с Бабой Ягой не возражают…

Но шутки шутками, а мысль-то вполне здравая. Только представьте: в Приднестровье появится новый туристический центр, излюбленное место для семейного отдыха, первый волшебный маршрут. Неужто у нас своего Севера нет?

В общем, рассуждая примерно в таком ключе, мы с коллегами фотопутешественниками в очередной раз решили попытать счастья. Ведь искали же мы как-то на берегу у с. Тея рог единорога. И нашли! Отправлялись в Ташлык в поисках зимней сказки – и снова в точку. А что? Кто ищет, тот, как известно, всегда найдет, хоть и, по известному предупреждению Дж. Р.Р. Толкина, не обязательно то, что искал.

Не мудрствуя лукаво, решили выбрать на карте самую северную точку республики, так сказать, наш Крайний Север. Пункт назначения – село Фрунзовка.

Интернет обещал пасмурную погоду, временами дождь: птицы летали низко. Но мы всё же тронулись в путь. Несмотря на то, что на носу Новый год, снега днем с огнем не было видно. Но это для нашей приднестровской зимы нормально. Жаль только, что в газете мне сказали: без зимнего пейзажа не возвращайся. Пришлось запастись сухарями на случай, если придется ждать снега…

Выехали рано утром, задолго до рассвета. Всё-таки путь предстоял неблизкий. От Тирасполя до Каменки – 170 км. Потом ещё километров 20 до Фрунзовки. Команда подобралась проверенная: все путешественники по Приднестровью со стажем. Фотограф Алексей Юрковский, к примеру, каждый год по Днестру от Грушки до Тирасполя под парусом ходит. Во Фрунзовке (в административном плане она относится к Грушке), однако, никто из путешественников не бывал. Так что представления об этом селе мы не имели ровным счетом никакого.

Пили кофе под Дубоссарами. Заря не занималась: небо сплошь затянула серая пелена. Унылый пейзаж никак не походил на то, чего от меня ждала редакция. С грустью мы говорили, что нет, в Приднестровье Дед Мороз жить не может – уж очень у нас зима капризная. То где-то, понимаешь, она ходит, то вдруг в конце апреля, когда тюльпаны, нарциссы и фруктовые деревья цветут, возьмет и заявится: встречайте!

Подъезжая к Рыбнице, заметили на обочинах узкие полоски снега, которые больше походили на дорожную разметку, чем на новогодний снег. Но это уже что-то. Я подумал: если дорисовать в фотошопе… Кто-то с тоской произнес: «А в Лапландии теперь, наверное, макароны дают…».

Зато въехав в пределы Каменского района, воочию убедились: Приднестровье – пусть не говорят, что страна у нас маленькая! – охватывает разные климатические пояса и географические широты. На полях лежал настоящий снег. Фотографы с грустью посмотрели на свои кроссовки, заметили, что ботиночки, таки да, на тонкой подошве. Но было поздно. Приднестровский север не терпит панибратского отношения.

И это был не предел! По мере приближения к Грушке ещё похолодало. «Тепло ли тебе, девица?» Лента дороги вилась между живописными селами и холмами, как в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».  Не зря Каменский район называют приднестровской Швейцарией. Заснеженные дали, видневшиеся кое-где полосы чернозема, щетки сосен на гребнях холмов, близкое соседство с Рашково – всё это постепенно вводило нас в измерение зимней сказки. Но главная встреча была ещё впереди.

Поднялись в гору. Увидели темные зеркала озер, схваченные ледком. Метрах в ста юркнула в лес косуля. В воздухе парил коршун, а может кто-то и покрупнее. Потом справа от дороги вдруг появились лебеди. Эти, правда, были неподвижными, вырезанными из автомобильных покрышек. В Тирасполе мне такие попадались в некоторых дворах. Но ещё ни разу я не видел столь искусной работы. Лебедь был аккуратно раскрашен, у него были и глаза, сделанные из пробок от пластиковых бутылок, и клюв. Но самое удивительное, что стоял он не на детской площадке, а просто у дороги. Лебедь словно указывал дорогу. Приятным голосом JPS-навигатора он отчетливо произнес: «До резиденции Деда Мороза осталось 800 метров. Продолжайте движение».

Метров через пятьдесят нам попался ещё один лебедь, потом ещё… Мы переглянулись. А когда въехали в село, потеряли дар речи. Гуси-лебеди, Змей Горыныч, сказочные  рыбки с накачанными губами (как в мультфильме про «оставайся, мальчик, с нами…»), слоны, аисты, павлины, совы, цветы… Некоторые дома были расписаны затейливым, в духе Матисса и нашего Ларионова, узором. На стенах иных были целые панно с северными оленями.

Складывалось впечатление, что нас здесь ждали, готовились. Но не как в свое время Потемкин к приезду Екатерины, а по-взрослому. Мистика! А ведь о наших планах никто не знал…

Проехали всю улицу. Всё. Дальше дороги не было. Впереди, за посадкой, – государственная граница. Крайний Север – крайнее некуда. Кругом снег, сугробы, пласты льда. Ну точно, здесь проходил Мороз Иванович собственной персоной.

Начали собирать информацию, наводить справки. Разговорились с местным жителем по имени Сергей. Мужчина, судя по взгляду, не видал ещё во Фрунзовке столько приезжих. А фотографов – точно. Но он не сробел и выложил всё как на духу: то есть, что село сказочно красивое и место волшебное. Оно и правда: маловероятно, чтобы в Лапландии или в Великом Устюге косули да зайцы чуть ли не в хату заходили. Весьма недурна зимняя рыбалка во Фрунзовке. А снега-то, снега, как гуталина…

Жаль, что рейсовый транспорт во Фрунзовку не ходит. Только до Грушки. А оттуда ещё километра четыре. У кого нет машины – ни свет ни заря приходится вставать, идти пешком. Идешь, положим, а дорогу тебе переходит кабан, похрюкивая, или филин три раза прокричит. Значит, маршрутка опоздает, можно не торопиться – это примета такая.

А ещё жаль, что жителей в селе не так много. В последних выборах, говорят, участвовало человек семьдесят. Молодежь, как и везде, уезжает. Но есть и многодетные семьи. Сергей познакомил нас с мамой семерых детей, Олесей. Мы рассказали Олесе о том, что искали вотчину Деда Мороза, и вот, кажется, нашли: лучше не придумаешь! Всё это не иначе как Промысел. «Представьте только, – говорил я с воодушевлением Остапа Бендера, – во Фрунзовку будут ходить маршрутки, автобусы, сюда будут приезжать туристы, появятся магазины, будут развиваться народные промыслы. Благо, умельцы у вас есть…».

Олеся слушала, но, в отличие от васюкинских шахматистов, кажется, не шибко верила: здесь, во Фрунзовке, на краю мира, в глуши, в деревне… Чудной вы, барин, какие туристы? А я глубоко убежден: скептицизм делу не поможет! В сказку нужно верить. Стыдно только мне стало, что с пустыми руками приехал. Не по-дедморозовски получилось.

Попадавшиеся нам на улице сельчане не переставали удивляться: с чего бы такое внимание к их малой родине? А мы спрашивали: «Кто же у вас такую красоту сотворил?». По всему селу сказочные персонажи. Заботливо украшена и детская площадка, и остановка. Въезд в село тоже выполнен в манере Михаила Федоровича Ларионова.

«Это всё наш Саша Мойсеенко!» – отвечали местные. Дом кудесника, раскрасившего обычное село во все краски французских фовистов и русских авангардистов, найти оказалось немудрено. Он прямо-таки бросался в глаза. И, думаю, если бы в Приднестровье проводился конкурс на самый живописный, затейливо украшенный дом, усадьба Александра, безусловно, заняла бы первое место. Не потому, что дорого, не потому, что пестро, а потому что с душой. Не дом, а феерия. Позже в Интернете я посмотрел ролик, который наверняка сняли сами сельчане. Оказывается, виденная нами красота ночью ещё и светится, переливается всеми огнями, почище столичной иллюминации. Не верите – сами посмотрите!

К сожалению, хозяина путешественники дома не застали. Но мы уже знали, что вернемся во Фрунзовку. Потому что нельзя не захотеть вернуться, не пообщаться с этим удивительным человеком, который не удовольствовался положением «на краю мира», а украсил как мог свой маленький мир.

Так, задолго до нашего во Фрунзовке появления, родилась сказка. Остается лишь придумать легенду о приднестровском Деде: как он там, во Фрунзовке, поселился. Кстати, вот и тема для республиканского конкурса на лучшую легенду. Подарим и мы приднестровским детям сказку, а Фрунзовке – новую жизнь (не путать с селом Новая Жизнь в Рыбницком районе).

Первый визит приднестровских фотографов во Фрунзовку серьезной кампанией, конечно, не назовешь. Это, скорее, рекогносцировка. Теперь нужно подключаться стратегам покрупнее.

Прикоснувшись к сказке с самого края, мы решили на обратном пути заглянуть ещё в Грушку, в Кузьмин, в Рашково. Здесь были не раз. Но, шутка ли, снова нашли много для себя интересного. Хотя это уже совсем другая история…

Так совпало, что в этот самый день был католический сочельник. В рашковском костеле, словно пропечатанном на иссиня-черном небе золотыми лучами заходящего солнца, готовились к праздничной службе. Остап подумал: у нашего Севера есть все основания, чтобы стать курортом международного уровня…

Зимний день короток. Когда под Рыбницей мы, покормив лебедей, решили сделать привал – благо, снега здесь было значительно меньше! – закат уже догорел. Но ещё долго над Днестром виднелась шафранная прореха, к которой ночь не торопясь пришивала латку с месяцем.

Путешественники развели костер, поставили на огонь чайник. Дрова с треском выбрасывали снопы бенгальских огней… У всех, несмотря на мокрые ноги, было новогоднее настроение. Тост поднимали за Фрунзовку.

Николай Феч.

Фото Александра Паламаря и автора.