Но разве устранены все камни преткновения? Разве кто-то попросил прощения у вдов и детей погибших защитников республики, признал вину перед мирными жителями, теми, кто никогда не держал в руках оружия, но стал жертвой в ходе т.н. «наведения конституционного порядка»? Увы, ошибается господин президент парламентской республики: в том-то и дело, что ситуация осталась неизменной. В Молдове, подобно тому, как это было в 1992-м, не хотят признавать за «сепаратистами» элементарных общечеловеческих прав, не говоря уже о правах гражданских и политических.
Нас просто не слышат, за нас решают, о чем нам нужно забыть, чего нужно желать. И прямо говорят: приднестровцы желают того-то и того-то: «легализоваться, быть на правом берегу, учиться за рубежом, экспортировать свои товары…». Но там, на столь заманчивом, по версии г-на Додона, «правом берегу», почему-то упрямо не замечают очевидного: для того, чтобы строить совместную жизнь, нужно, как минимум, говорить на одном языке. И речь вовсе не о языке «государственном», языке «титульной нации» (в отношении его мы уже высказались и выбрали три официальных). Речь о взаимопонимании. По правилам любого конструктивного диалога, участвующим в нем необходимо согласовать понятийный аппарат. Например, выяснить, что имеется в виду под словами «наведение конституционного порядка», кого называть «сепаратистами», какое государство считать «правовым»?
И вот тут-то выясняется, что никакой ясности нет. Вернее, есть две полярные точки зрения. И за 25 лет ровным счетом ничего не изменилось. Почему? Неужели для наших оппонентов не столь очевидно, что нельзя стрелять в мирных жителей – женщин и детей. Неужели непонятно, что, если трагедия стряслась по чьей-то вине (алчности, глупости, злобе), виновных нужно назвать, обратиться к пострадавшим, выразить соболезнование семьям погибших и сделать соответствующие выводы. У приднестровцев же никто не просил прощения, более того, то и дело на берега седого Днестра накатываются волны воинствующей риторики из Кишинева, совершаются откровенно враждебные действия. А про навязчивое желание «убрать российских миротворцев» и говорить нечего. Зачем бы это?
Что в такой ситуации должен думать рядовой приднестровец? Он понимает, что его просто не считают за человека и, в принципе, считают допустимым «решать вопросы» так, как они решались в 1992-м, с помощью военной техники и озверевших националистов. Не случайно и Конституционный суд РМ недавно «напомнил руководству страны об обязанности принимать все необходимые меры, в том числе военные, для защиты Молдовы». Какое будущее ждет приднестровцев в стране, представители которой и сегодня видят в нас лишь препятствие (или средство) для осуществления собственных замыслов?
Циничными при подобном подходе выглядят призывы «забыть», «не поминать былого», «жить сегодняшним днем». Нет, забывать уроки прошлого нельзя, иначе история может повториться. И если не хотят делать выводы одни, то и другие не должны терять бдительности.
Мы ни на кого не нападали. Трагедия стряслась в Бендерах. Поэтому и 25 лет спустя приднестровский народ мог бы сказать нераскаявшемуся агрессору: «Я не участвую в войне – война участвует во мне. И отблеск Вечного огня дрожит на скулах у меня».
Николай феч.
