В среду правительство Молдовы сообщило о том, что Спецпредставитель России по Приднестровью Дмитрий Рогозин объявлен персоной нон грата. О том, как это и другие принятые в последнее время официальным Кишиневом провокационные решения отразятся на дальнейшем диалоге Тирасполя и Кишинева, «Российская газета» беседует с Президентом Приднестровской Молдавской Республики Вадимом Красносельским.
– В чем причина столь резкого, неадекватного демарша правительства Молдовы и каковы могут быть его последствия?
– Я считаю, что объявление российского вице-премьера персоной нон грата – шаг, который прежде всего направлен против России. Он направлен на разрыв отношений между Кишиневом и Москвой. Этот шаг подчеркивает ориентир Молдовы на Запад. Но это не означает, что между Приднестровьем и Россией разорвутся какие-либо отношения, и не означает, что между Приднестровьем и Молдовой прервется переговорный процесс. Ни в коем случае. Конечно, лично у меня вызывает сожаление то, что Молдова отдаляется от России, и данное решение тому способствует. Но тем не менее диалог Приднестровья с Молдовой надо продолжать как в формате «один плюс один», так и в формате «пять плюс два», где Россия, Украина и ОБСЕ выступают посредниками, а США и Евросоюз – наблюдателями. Это в наших интересах. Мы не должны прекращать диалог, ссылаясь на противодействие с молдавской стороны.
Недопуск российского вице-премьера на мероприятие, посвященное 25-летию миротворческих сил, и объявление Дмитрия Рогозина персоной нон грата – следствие. Причина в ином. Она в том, что молдавский Конституционный суд принял решение о том, что миротворческим силам России необходимо покинуть Приднестровье. И потребовал от молдавских властей данный вопрос решить, задействовав любые политико-дипломатические ресурсы, вплоть до военных. Потом было решение молдавского парламента от 21 июля, где предлагалось поменять российское военное присутствие на гражданскую миссию.
– Вы упомянули принятые в Молдове решения. Но с аналогичными инициативами в отношении российского миротворческого контингента Кишинев выступал и прежде? В чем же новизна ситуации?
– Есть важный нюанс. Конституционный суд Молдовы еще не высказывался по российскому присутствию в Приднестровье. Решение Конституционного суда – это закон, который нельзя обсуждать, а надо в обязательном порядке исполнять всем должностным лицам Республики Молдова. По большому счету решением Конституционного суда Кишинев сжег мосты. Таких вердиктов ранее не было.
Но Приднестровье выступает за сохранение нынешнего формата миротворческой операции.
За 25 лет миротворчества Россия доказала эффективность данной миссии в Приднестровье. Помимо России в миротворческой миссии принимают участие бывшие противоборствующие стороны – Молдова и Приднестровье. Этот совместный формат оказался успешным. Возможно, поэтому в Молдове его пытаются дискредитировать, обвинить Россию, что она поддерживает напряженность в регионе. Но это не так. Россия поддерживает мир, и благодаря этому у нас не гибнут люди. Мы в Приднестровье разработали целый комплекс мер на случай осложнения ситуации. Посмотрим, как решение Конституционного суда Молдовы будет реализовываться на практике.
– Новейшая история не знает примеров, когда бы непризнанные государства добровольно возвращались в состав тех стран, из которых они вышли. Как Приднестровье намерено в дальнейшем сосуществовать с Молдавией?
– В Молдове работает пропагандистская машина, которая настраивает людей на то, что Приднестровье не любит Молдову и молдаван. Это неправда. Я с уважением отношусь и к Молдове, и молдавскому народу, но это не означает, что мы должны быть вместе. Это означает только одно: мы должны быть добрыми соседями. Ведь если говорить о независимости Приднестровья, то необходимо кратко напомнить, как эта независимость возникла. Приднестровье появилось во время развала Советского Союза. Молдова сама разделила государство на два субъекта. Это Бессарабия и Приднестровье. За 27 лет мы доказали свое право на самостоятельную жизнь. У нас есть все структуры власти. У нас есть Президент, Верховный Совет, исполнительная власть, судебная власть, Конституционный суд. У нас есть все необходимые правоохранительные структуры. Мы полностью контролируем ситуацию в республике. У нас хорошие экономические отношения и с Европейским союзом, и с Евразийским союзом.
– Уже объявлено, что следующая встреча вице-премьера России Дмитрия Рогозина с президентом Молдовы Игорем Додоном состоится в Иране. Ожидаете ли вы изменений в политике Молдовы по отношению к Приднестровью после предстоящих переговоров?
– Я не жду никаких изменений. Я встречался, и не раз, с президентом Молдовы, и предлагал ему продолжить диалог, но при этом уйти от политических тем. Но Молдова к этому не готова. Я предлагал обсуждать гуманитарные, культурные, экономические вопросы, от которых зависит жизнь простых людей. Мы в Приднестровье сделали пять шагов вперед. По миграционным процессам, по школам. По земле были спорные с Молдовой вопросы ранее. По налогам. Приднестровье прекратило уголовные дела в отношении должностных лиц Молдовы. Но Молдова за 8 месяцев не сделала ни одного шага вперед, навстречу нам. Стагнация переговорного процесса в формате «пять плюс два» происходит по большому счету из-за позиции Кишинева. Конечно, в таком режиме очень трудно вести переговоры и продолжать переговорный процесс как таковой. Но мы все равно идем на это.
– В прошлом Европа активно участвовала в переговорном процессе по молдово-приднестровскому урегулированию. Но сегодня складывается впечатление, что европейцы «умыли руки».
– Неверно обвинять всю Европу в стагнации переговорного процесса. Мы со своей стороны открыты для диалога максимально. Я лично направлял письма министрам иностранных дел всего Европейского союза по нашей проблематике, информировал их о предпринятых Приднестровьем шагах навстречу Молдове. Я предлагал продолжить переговорный процесс, призываю к этому и сейчас. Полтора месяца назад я посещал Лондон, выступал на площадке дискуссионного клуба «Оксфордский союз». Меня принимали в МИДе Великобритании. Естественно, мои собеседники также выражали желание продолжить переговорный процесс.
– Вы много лет занимали различные посты в министерстве внутренних дел Приднестровья. Но в качестве президента вы решаете вопросы, не только связанные с безопасностью. Приходится ли вам сейчас дополнительно учиться, в том числе изучать иностранные языки?
– Я люблю учиться. Даже будучи министром внутренних дел Приднестровья, я никогда не замыкался на узкопрофильном направлении. Я всегда развивал себя. Изучал отдельно экономику. Получил юридическое образование. У меня есть техническое и юридическое образование. Поэтому, в принципе, этого достаточно, чтобы развивать себя и далее.
– В прошлом вы упрекали вашего предшественника на президентском посту в недемократических методах управления государством. Как вы оцениваете нынешний уровень демократии в Приднестровье?
– Я действительно высказывал замечания тогда действующему президенту по поводу нарушений в вертикали власти. В каждом государстве должны существовать противовесы между всеми ветвями власти, и президентом в том числе. И сейчас мы все это наладили, все работает. У нас есть и президент, и правительство, и суды. И иные институты власти, они полностью самостоятельны. Нет давления ни со стороны президента, ни со стороны других структур. У нас полностью работают законы и все им подчиняются.
– Как вашей республике удается выживать в условиях практически полной блокады со стороны Молдовы и Украины? Я знаю, что у вас действует программа «Покупай приднестровское!». Удалось ли наладить импортозамещение?
– Приднестровье – это развивающееся государство. И развитие идет, в принципе, в нормальном темпе. У нас есть тяжелая металлургия, предприятия энергетики. Это Дубоссарская ГЭС, Днестровская ГРЭС. Есть газовая промышленность. В легкой промышленности занято примерно десять тысяч человек. У нас, например, работает предприятие, которое выпускает шесть миллионов метров ткани в месяц. Рынок сбыта – это Европа, Россия. У нас есть хороший кластер обувной промышленности. Сейчас эти предприятия перешли на трехсменную работу. Продукция экспортируется в Европу, Японию, Соединенные Штаты, Новую Зеландию. У нас очень хороший кластер агропромышленного комплекса. Мы сохранили землю за государством. Государство – собственник, но мы сдаем землю в аренду. У нас крепкие фермерские хозяйства. Мы производим все, по сути дела, на своей земле и можем быть абсолютно самодостаточными. Поставлена задача, чтобы Приднестровье полностью себя прокормило по всей потребительской корзине. Мы к этому идем.
Кстати, продукция агропромышленного комплекса экспортируется не только в Россию, но и в Европейский союз. У нас очень хорошо работает осетровый комплекс. Мы выращиваем осетров и получаем черную икру. У нас есть винно-коньячные заводы. Мы развиваемся. Конечно, нам необходима помощь, и Российская Федерация ее нам оказывает, за что ей спасибо. На состоявшейся моей встрече с вице-премьером Дмитрием Рогозиным было обещано, что помощь со стороны Москвы будет продолжена. Речь идет о разнополярной помощи. У нас, например, сейчас проводится реформа госуправления с точки зрения финансов. Мы сокращаем некоторые бюджетные траты на госаппарат. Есть помощь и агропромышленному комплексу, например, по программе, которая предусматривает, что до 2021 года будет покрыто орошением до 20 процентов обрабатываемых земель в Приднестровье.
– Но каким образом вам удается преодолевать сопротивление не слишком благожелательных соседей – Украины и Молдовы и продавать товары в Европу?
– Нам приходится непросто. Есть давление со стороны соседних государств. Мы, конечно, вынуждены учитывать те условия, в которых находимся. Наши приднестровские предприятия имеют двойную регистрацию. То есть предприятие, которое занимается экспортом продукции, обязано получать вторую регистрацию в Молдове. Это, конечно, затрудняет ведение бизнеса. Мы должны и сертификаты соответствия получать в Молдове. Но мы не должны опускать руки. У нас экспорт в Европу порядка 35 процентов на сегодняшний день. Экспорт в Российскую Федерацию снизился до восьми процентов, но мы его сейчас подняли до 13 процентов и динамика положительная. Поэтому мной поставлена задача, чтобы существовал баланс: где-то половина, грубо говоря, экспорта на Европейский союз и на страны западного мира, а другая половина – на Евразийский союз.
– 29 июля республика отмечала 25-летие миротворческой операции в Приднестровье. Как все прошло?
– На высоком уровне. Мы чествовали миротворцев, открыли памятник миротворческой операции. Наградили российских и приднестровских миротворцев соответствующими медалями. К большому сожалению, на праздник Молдова не пропустила российских представителей. Не только российского вице-премьера. Не пустили российских артистов, политиков, депутатов. К сожалению, в мероприятиях не приняли участие молдавские миротворцы. Это меня не обрадовало. Я напомню, что миротворческая миссия трехсторонняя. Ее участники – Россия, Приднестровье и Молдова. Мы надеялись, что молдавские представители примут участие в проводимых Тирасполем мероприятиях. Никто бы им не мешал. Мы бы их также поблагодарили за миротворческую операцию на Днестре.
– Видите ли вы в последних решениях молдавских властей скрытую военную угрозу для Приднестровья?
– Скажу откровенно – все принимаемые Кишиневым решения ведут к эскалации конфликта. Но пока есть миротворцы на берегах Днестра, войны не будет. Я в этом глубоко убежден. Поэтому мы выступаем за сохранение миротворческой миссии.
– И позвольте личный вопрос. Ваши дети учатся, работают?
– У меня трое детей. Сын работает в Тирасполе в компании по IT-технологиям. Дочка учится в Тирасполе в госуниверситете на медицинском факультете. А маленькая дочка, ей шесть лет, еще с нами, нигде не учится. Но будет учиться тоже в Приднестровье.
Евгений Шестаков.
