Они только что отпраздновали свою золотую свадьбу и уже не умели жить друг без друга ни минуты и ни минуты не думать друг о друге…
Габриэль Гарсия Маркес
«Здравствуйте! Я Ольга Бояршинова, родилась и живу в Тирасполе, воспитываю двоих детей. Хочется, чтобы они помнили о своих предках», – представилась посетительница нашей редакции. Она принесла обширные материалы о жизни своих бабушки и дедушки, которые, как миллионы других людей, испытали все тяготы войны и соединили свои сердца уже в мирное время. Изучая биографии этих людей, я осознал простую истину: истории эти не столько о войне, сколько о семье, о любви к ближнему. И записанные рассказы оказались настолько красноречивыми, что мы не сочли лишним добавлять в них какую-нибудь «отсебятину». Итак, нальем чашечку чая и углубимся в чтение.
Артиллерист и парашютист
Николай Корнилович Бояршинов родился 4 декабря 1925 года на Урале, в деревне Уварово (Пермская область) в большой дружной семье. Когда началась война, он работал в колхозе трактористом и, как все мальчишки того времени, рвался на фронт. В Красную Армию попал в 1942 году, но вначале находился в резерве, проходил обучение прыжкам с парашютом, осваивал навыки связиста.
На фронте Николай стал артиллеристом. Боевое крещение принял в начале марта 1945-го, в районе озера Балатон (Венгрия). Он служил наводчиком орудий в 346-м стрелковом полку, который держал в те дни жесткую оборону. У семьи остались воспоминания дедушки. «Ранним утром началась неистовая бомбежка наших позиций, – вспоминал Николай Корнилович. – Я вел наблюдение за полем боя. Сознание не воспринимало последовательность развернувшихся событий. Вдруг раскаленный упругий воздух ударил в грудь. Меня ослепило, бросило на землю, я потерял сознание. Время словно остановилось… В чувство меня привела команда лейтенанта Гришина: «Расчет! К бою!». Я вскочил, глянул в прицел и увидел ползущих «тигров». Грянул выстрел из нашего орудия, и передний танк густо задымил».
Особенно ожесточенные бои развернулись в ночь на 7 марта: «Мы стояли насмерть, отражая одну за другой танковые атаки фашистов. Из расчета нашего орудия в живых остались только я и мой командир. С болью в сердце переживал я гибель своих товарищей». Утром 16 марта дивизия, где служил Николай Бояршинов, в составе 9-й гвардейской армии начала наступление на столицу Австрии.
Николай Корнилович награжден медалями «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне» и многими другими.
К сожалению, в 2007 году Николая Корниловича не стало. Близкие родственники попросили бабушку, его жену Раису Александровну Бояршинову, написать своеобразные мемуары о своей жизни и жизни ее супруга, чтобы потомки узнали о событиях давних лет из самого достоверного источника – записок родного человека. Во время войны Раиса Бояршинова была узницей фашистского режима. Но сначала перенесемся в довоенное время…
Дядя Леша, вещий сон и венгерское восстание
«Я помню себя с четырех лет, фамилия нашей семьи была Михайловы. Помню, как родилась моя сестра Оля, где ее положили. Пришла ее крестная, тетя Оля Рыжова, и подарила ей отрез ткани на платье, я даже помню, какого цвета была ткань. Детство мое было счастливым, я думала, что вырасту и все равно буду играть целыми днями, как ребенок. Я помню наш большой сад, помню, где какая яблоня росла. Когда яблоки созревали, они бренчали как погремушки. Нигде таких яблок не ела, как у нас в Псковской области: ни в Молдавии, ни в Венгрии, ни на Украине.
Родители уходили на колхозную работу, а нам давали задания, которые мы должны сделать за день. У меня было три сестры и два брата, с нами жили дедушка и папин брат Алексей, он был холостяком. Дядя Леша работал бригадиром по охране. Однажды во время уборки урожая он лег спать, но уснуть не мог. Тревога заставила его пойти на склад после полуночи, где он увидел такую картину: председатель колхоза и охранник взвалили на плечи мешки с пшеницей и понесли к дому. Дядя Леша задержал их и заставил вернуть зерно. На следующий день воры стали угрожать ему. В то время «насолить» было просто, на него могли «накатать» ложный донос, силком собрать подписи. Мы жили недалеко от Эстонии. Его и папины сестры жили в Эстонии (недавно установленная граница разделила родственников), вот злодеи и указали причину, якобы дядя Леша переправлял какое-то добро через границу. Ночью приехал «черный ворон» с обыском. Перевернули дом вверх дном, забрали дядю Лешу и увезли в тюрьму. Потом взялись за папу, допросы устраивали всегда ночью. Потом надолго его задержали, и мама уже начала готовить вещи, но папа неожиданно вернулся. Сколько у нас было радости! «Живи спокойно, товарищ Михайлов. Вас никто не тронет. Разведка доложила, что ваши родственники состоят в компартии», – сказали в итоге ему.
А вот дяде Леше не повезло: суд вынес ему суровый приговор в 10 лет. Он писал папе, что попал на стройку на Урал, и за хорошую работу ему сократили срок. Перед началом войны мы ждали, что он вернется, и вдруг получили извещение о том, что он на стройке якобы упал со второго этажа и разбился насмерть.
Только успели пережить одну печальную весть, как началась Великая Отечественная война. Эвакуация проходила пешим ходом, даже моя беременная мама шла пешком. Мне тогда исполнилось 13 лет. Шли по заминированной территории, ночевали в заброшенных домах, но чаще – под открытым небом. Когда наш обоз двигался по дороге, налетали немецкие самолеты. У нас было ужасное состояние – мы идем в страхе неизвестно куда… Помню, я нашла какую-то небольшую канаву и спрятала туда голову, а тело было снаружи и пули свистели совсем рядом. Так продолжалось две недели.
Страшные картины видели мы. Сожженные танки, а на них – обгоревшие танкисты со вздутыми животами. Нам не разрешали останавливаться, но эти ужасные вещи врезались в мою память.
Хлеб, который мама купила в Пскове, простояв за ним целый день (а давали полбуханки), быстро кончился. Спасали нас молоко и мясо без соли. Скот был брошен, мы могли подоить любую корову. Мясо без соли было невкусным, но когда хочется есть, то всякому рад будешь. В лесу появились два солдата-связиста, наматывавшие провода на катушку, они сказали нам, что отступают и здесь скоро будут немцы. Через время мы попали в окружение и вернулись домой. В нашем крае появились немецкие карательные отряды.
Один из таких отрядов решил забирать не только продукты, но и вещи. Было у нас одеяло, в нем мама крестила всех детей. Мама, которой спустя месяц подходило время родов, умоляла немцев вернуть одеяло. Фриц толкнул ее и бросил на нее это одеяло. 7 сентября родилась сестричка Нина.
У сестры Марии образовалось на глазу бельмо, и мама отправила нас в эстонское село, где знахарка могла ее вылечить. По дороге мы встретили немца и страшно испугались. Он спросил, что у нас в карманах, сестра показала ему клюкву. Он ударил ее по руке, и клюква украсила белый снег красными точками. «Цурюк нах хауз!» – сказал немец («назад, домой»). Видать, человечный попался.
Когда папа поехал в Псков и взял меня с собой присмотреть за лошадью, увидела еще одну жуткую картину. Немцы везли наших военнопленных на дровнях, лежащих вдоль и поперек. Некоторые еще шевелились. Женщины говорили, что за городом вырыта большая яма: когда наполнят, тогда закопают.
В то время захватчики выселили из своих домов наших родственников и поселили к нам – всего у нас жили 12 человек. Ночью прилетали наши самолеты и бомбили, а это было опасно тем, что крыши в то время были крыты соломой и мог случиться пожар.
Самое страшное началось, когда молодежь начали принудительно увозить на работу в Германию. Из нашей семьи взяли меня и двух сестер. Сколько было слез со стороны родителей… Мы ведь не знали, куда нас везут и чем это все кончится. Первоначально нас привезли в город Юрьев (нынешний Тарту, Эстония). Работали мы на рыбном заводе, кормили нас плохо – два кусочка хлеба и чай с сахарином, а вечером – баланда. Когда мы выходили с завода, нас проверяли, и если обнаруживали у кого-то рыбу, то сразу отправляли в лагерь смерти.
Как-то повели нас в колодках в кинотеатр смотреть фильм на немецком «Девушка моей мечты». Вдруг начали бомбить Тарту, одна бомба угодила в кинотеатр. Первые ряды пострадали больше, а так как мы лучших мест не были достойны, нас посадили назад. Кругом царила паника, и мы с сестрой убежали. К нашему удивлению, в первом же хуторе нас накормили. Вообще-то эстонцы не особо жаловали русских, потому мы и удивились. Неожиданно нас встретил военный в советской форме. Обе-щал, что поможет, а привел… немцев с собаками. Он оказался власовцем, ловившим таких беглецов, как мы.
Мне приснился вещий сон: вроде бы у нас в лагере на стене висит портрет Сталина. Вдруг генсек поворачивается и говорит: «Недолго осталось вам мучиться, потерпите до мая месяца». И действительно, 9 мая нас утром никто не будил на работу, удивительная тишина стояла. В каждом окне были вывешены белые полотнища. Через полчаса пришли американцы с переводчиком и сообщили нам о Победе. Мы обнимались, радовались концу наших бед, а гости угощали нас вином, которого нам, впрочем, по глотку хватило, потому что мы никогда не пили и были истощены. В тот день была гроза, да такая сильная, что хотелось прятаться.
Когда нас переправили на другой берег Эльбы к нашим, они встретили нас недоброжелательно, смотрели как на изменников Родины. А в чем мы были виноваты? Я приехала в родную деревню и увидела лишь пепелище. Родители жили в шалаше, потом отстроили клеть. Помогла нам тетя Марина, которая предложила отправить меня помогать по хозяйству в город Пярну, где ее муж работал первым секретарем горкома партии. После этого голодной я уже никогда не была. Позже, в Валге, я встретила будущего мужа, Николая Бояршинова, и через три месяца, 26 марта 1951 года, мы расписались. Во время его учебы в Киеве у нас родилась дочь Люда.
В 1954 году я поехала с ребенком к мужу в Венгрию. А спустя два года там начались военные события. В Будапеште на улицы вышли студенты: у каждого в кармане лежали американские сигареты и деньги. Ясно, чьими руками делался переворот. Мы две недели находились в части, пока наше правительство договаривалось с Чехословакией о том, чтобы провести поезд по их территории. Союзная страна очень хорошо нас встретила, продумали прием до мелочей: кормили в ресторанах, маленьким детям раздавали теплое молоко и разовые пеленки. Одной ночью поезд надолго остановился – оказалось, что дорога заминирована в четырех местах. «Кто-то счастливый в вашем составе ехал», – сказали тогда пограничники.
Вторая дочь, Таня, родилась в Житомирской области. Помотала военная судьба мужа и меня вместе с ним по разным городам, и когда он вышел на пенсию, мы приехали в Тирасполь. Коля устроился на завод имени Кирова, а я – на завод имени Ткаченко, и проработала там до 70 лет. В городе на Днестре началась уже совсем другая история…»
…На пути молодой семьи случайно встретились знакомые из Молдавии. Они так хвалили Тирасполь, что вскоре Раиса и Николай не только посетили маленький южный городок, но и всем сердцем полюбили его. Так здесь появилась еще одна крепкая семья, которая своим трудом поднимала наш город. Рассказ о своих бабушке и дедушке завершает их внучка Ольга: «Помню с детства, как дедушка надевал пиджак с медалями, как звенели они при каждом шаге, как на 9 Мая мы с ним шли возлагать цветы павшим на войне солдатам. Я очень благодарна им, моим бабушке и дедушке, за их нелегкие военные годы, за то, что им хватило мужества и стойкости духа не сломаться, выжить. И встретить друг друга, создать семью. Они прожили вместе 56 лет».
Андрей ПАВЛЕНКО.
