Как сообщали приднестровские СМИ, к 75-летию освобождения Тирасполя от фашистских оккупантов были изготовлены юбилейные медали для награждения инвалидов и участников войны, блокадников и узников фашизма. В редакцию газеты «Приднестровье» в связи с этим обратился житель столицы Александр Кравцов с неожиданным, но, как представляется, вполне резонным вопросом.
Мама Александра, восьмидесятипятилетняя тираспольчанка Раиса Бинчукова, будучи ребенком, пережила оккупацию. Война лишила её детства, отразилась на здоровье, поставила под угрозу жизни близких и только чудом не унесла ни одну из них. Раиса Александровна по праву относится к категории «детей войны» (имеется у неё и соответствующее удостоверение). «Так почему бы и «детей войны» не награждать юбилейными медалями? – задается вопросом сын Раисы Александровны. – Ведь эти люди стали свидетелями и жертвами оккупационной политики, видели все ужасы фашизма».
Повторим, вопрос, с нашей точки зрения, закономерный. Ветераны уходят. Но живы «дети войны», те кто в возрасте семидесяти лет, как Раиса Александровна, жил в оккупированных городах и селах. Их память ещё хранит свидетельства тех страшных лет. И, подчеркнем, свидетельства эти не менее ценны, ибо показывают, каким на самом деле был «новый порядок» Гитлера и Антонеску, как идеология фашизма реализовывалась на практике.
Мы встретились с Раисой Александровной. Женщина хорошо помнит, как в первый же день войны отец ушел на фронт. Как они, оставшись без папы, пытались с мамой эвакуироваться, ехали на подводе. Как потом вернулись, потому что кругом всё уже было занято врагом, и уходить было просто некуда.
Вернулись в отчий дом (переулок Восстания, 6а). Но кто-то из соседей донес, что отец был членом партии, ушел на фронт. Пришлось бежать, скрываться. Взяли только самые необходимые вещи и ночью с братом и мамой ушли из дому. В районе завода Ткаченко им повстречался пожилой мужчина. Звали его Иван Тубин. Он пожалел семью, оставшуюся без крова, приютил. Так они и прожили у дяди Вани (у которого была своя семья) до самого дня освобождения. Познали все «прелести» господства немецко-румынских захватчиков. Ели конский щавель и лебеду, водяные орехи. Орехи приносил с лимана брат Вася. Их делили на кучки, распределяли на несколько дней. А однажды в дом зашел румынский солдат. На него залаяла собачонка. Фашист разозлился и швырнул в неё скамейку. Один из обломков доски попал в голову восьмилетней Раи, рассек до крови.
Весной сорок четвертого румыны уже знали, что время их сочтено. Оккупационные власти пребывали в каком-то исступлении. Рядом с домом Ивана Тубина стояло общежитие завода Ткаченко. В нем находилась городская тюрьма. Оттуда массово вывозили заключенных, которых расстреливали в садах учхоза (на Кирпичной Слободке).
Раиса Бинчукова (в девичестве – Дмитриенко) пряталась с братом в подвале. Дядя Ваня завалил его проволокой, всякой рухлядью, так что снаружи совсем не было видно. Но сидеть там было страшно, они заплакали. И детский плач услышали… солдаты, наши солдаты, вошедшие в город. Они-то и вывели ребятишек из убежища.
Я внимательно слушал Раису Александровну, слушал, а сам думал: насколько важны для восприятия истории свидетельства очевидцев, живой рассказ. И мы, наследники Победы, обязательно должны дать «детям войны» слово, передать эстафету памяти, а значит – и заслуженное внимание со стороны общества.
Николай Феч.
