Парканская школа № 2 известна многим своим музеем болгарской культуры села.
Его руководитель Любовь Дмитриевна Обручкова в интервью нашей газете рассказала о работе кружка «Школьный музей», о том, чем занимаются кружковцы.
По словам Любови Дмитриевны, очень важно, когда в поисковых работах принимают участие дети, которые не только на страницах школьных учебников, но из первых уст узнают правду об истории приднестровской земли. Своими впечатлениями от общения с человеком, в полной мере познавшим в детстве всю тяжесть военного лихолетья, поделился с нами шестиклассник Саша Мокан. Вот его рассказ:
«В прошлом году мы с несколькими одноклассниками стали посещать кружок «Школьный музей». В рамках поисковой работы у нас состоялась встреча со старожилом села Ириной Кирилловной Карниз, урождённой Обручковой, 1932 года рождения. К слову, это мама нашего классного руководителя Валентины Михайловны Балан.
При нашей встрече первым делом Ирина Кирилловна показала своё свидетельство о рождении, которое называлось тогда метрикой. В этой ветхой бумажке вся информация о новорожденной изложена на двух языках – украинском и молдавском (кириллице), к тому же там было указано, что территория нашей нынешней Приднестровской Молдавской Республики входила в МАССР в составе Украины.
Великая Отечественная не обошла стороной никого, лишила детей детства, обрушилась на них тяжким грузом. Они не видели радостей, которые привык видеть каждый ребёнок. Напуганные войной, они оказались оторваны от мира. Какова она, война глазами ребенка? Я записал рассказ Ирины Кирилловны, которой на начало войны ещё не исполнилось и 9 лет, чтобы память о войне жила как можно дольше в памяти её внуков, правнуков и будущих праправнуков.
Рассказ Ирины Кирилловны
«Весной 1941 года я заканчивала 1-й класс. Моего отца, Обручкова Кирилла Сергеевича, 1908 года рождения, призвали в армию, и наша мама осталась одна с тремя дочками, старшим на то время было 12 и 9 лет, младшей – 2,5 года. Папа находился где-то неподалёку в части, и иногда вечером их отпускали в увольнительную увидеться с семьёй. Наша школа как раз была расположена рядом с трассой Одесса-Кишинёв. И я помню, как на переменах мы, дети, бегали посмотреть на наших отцов, которых провозили мимо на учения. Я была ещё ребёнком, но очень хорошо помню, как было тревожно в то время, и хотя официально никто ничего не объявлял, все ждали войну, не представляя себе, что это будет и как.
Была тёплая летняя ночь, вдруг мы проснулись от непонятных глухих звуков. Оказалось, что наше село бомбили, это было в ночь с 21 на 22 июня 1941 года. А утром со двора во двор передавалась страшная весть: «Война. Началась война!». И в душе поселилась какая-то щемящая тревога, которая ни на минуту душу не отпускала….
Через несколько дней в село вошли румыны, и мы оказались на оккупированной территории. Оккупационные войска румын очень быстро навели строжайший порядок, по вечерам и ночам улицы патрулировали «полицаи», так мы называли между собой патрульных. Они сразу почувствовали себя хозяевами, разделив землю между сельчанами и обложив их налогами. Румын не интересовало, был урожай или нет, налог обязывали платить в любом случае. Надо было как-то выживать, мужчины в доме не было, и обязанности были распределены между женской половиной семьи. Мама со старшей сестрой работали в поле, а я с младшей находилась дома, присматривала за хозяйством. А когда мама возвращалась, я уходила пасти корову, нашу кормилицу. Это было моей главной обязанностью.
Осенью я должна была пойти во второй класс, но учиться мне не пришлось. Некоторые из моих ровесников всё-таки в школу пошли. Они рассказывали, что учили их румынские учителя. Дисциплина была жёсткая. За малейшую провинность били линейкой по рукам, а если что-то посерьёзней, то и на кукурузу могли на колени в угол поставить.
Но самым тяжёлым испытанием было то, что мы ничего не знали о нашем отце – писем на оккупированную территорию не приходило. Я очень хорошо запомнила, как мы с мамой ходили на трассу, по которой вели наших пленных, и надеялись хоть что-то выяснить о нашем отце. Однажды из толпы выкрикнули, что Обручковы (их было три брата) ушли дальше, и у нас затеплилась надежда, что папа жив. В 1943 году после Сталинградской битвы все заговорили об отступлении фашистов. В начале 1944 года ушли румыны. После их ухода пришли немцы, но ненадолго, так как война гнала их на запад.
Весной 1944-го войска Красной Армии начали наступление, нас ждало долгожданное освобождение. Сразу после освобождения левобережных районов и захвата плацдармов на правом берегу Днестра началась подготовка Ясско-Кишиневской операции. Оставаться в селе становилось опасно, потому что оно подвергалось ежедневным обстрелам со стороны Бендерской крепости. Все семьи с детьми должны были эвакуироваться. Нашей семье выделили солдатика с телегой и лошадьми, мы привязали к ней корову, погрузили наши пожитки и поехали в село Гребеники, что на Украине, в 30-35 километрах от нашего села. Шли полями, по очереди менялись местами: кто – пешком, кто – на телеге. Добирались почти целый день. Когда дошли до села, зашли в первый попавшийся дом. Нам выделили место в сарае. Мама устроила нас со старшей сестрой и почти сразу вернулась в Парканы, так как дом без присмотра оставлять не решалась.
Со временем хозяева нас переселили в «хату», выделив в комнате место под столом, так как другого не было. Как и дома, обязанности мы распределили между собой «по-честному»: старшая сестра готовила еду, а я, как обычно, отвечала за корову. Поначалу не знала, где на новом месте животину можно пасти, но со временем освоилась. Вместе с нами в этом доме жило ещё 8 семей. Можете себе представить, в каких условиях мы жили: спали на улице, каждый имел своё местечко, а если шёл дождь, то забегали в дом и там располагались сидя, потому что места было мало, и о том, чтобы прилечь, и думать не приходилось. Кстати, дождь был для нас одновременно душем. Помыться было негде. А одеты мы были в платья, сшитые мамой из брезента, выменянного на продукты у солдат. Ходили мы и вовсе босиком: обуви никакой не было.
И вот что мне ещё запомнилось: в конце дня, когда корову нужно было напоить перед возвращением домой, к колодцу, который служил своеобразным водопоем и находился в другом конце села, подошли солдаты и стали поить верблюдов. Это было незабываемое зрелище! Иногда приходилось долго ждать своей очереди, потому что эти животные пили очень много воды. А ещё они ссорились иногда между собой и начинали плеваться. Так что про эту привычку верблюдов я знаю не понаслышке. И хотя прошло много лет, мне до сих пор интересно, откуда взялись тогда эти животные в наших краях?
Наша мама приходила к нам раз в неделю, приносила домашний хлеб, который пекла сама, другие продукты. Однажды она осталась с нами на ночь. Мы легли в сарайчике, корова была привязана рядом с домом за дверью. Ночью мы услышали звук самолётов и страшный грохот, как оказалось потом, от сброшенной бомбы… С нами было всё в порядке, но наша кормилица, корова, была убита. Мама очень расстроилась, но ей подсказали, что нужно делать. Она обратилась к солдатам на кухню, чтобы они пришли и забрали тушу коровы в пищу солдатам. Пришли солдатики, убедившись, что корова здорова, забрали её, а взамен нам дали живую годовалую тёлочку. Хоть на тот момент она ещё молоком нас порадовать не могла, но мы хоть не остались ни с чем. И ещё я помню, что шкуру от нашей коровы отдали нам, моя сестра высушила её и потом, разделив её на небольшие куски-порции, варила из неё холодец.
В конце августа, после освобождения Молдавии, мы вернулись домой. И самая главная радость – в это же время мы получили весточку от папы, он был жив и работал вместе со своим братом на заводе в Сибири.
У моего поколения не было детства. Мы пережили страшный голод. Пока шла война и люди были в эвакуации, на оккупированных территориях никто ничего не сеял, поля не обрабатывались… 1946-й был самым голодным годом.
Война принесла беды многим народам. Страдали невинные дети. Лишились детства, которое уже никогда не вернуть…».
Я слушал рассказ Ирины Кирилловны и невольно подумал, что в то время, когда освободили наше село, ей было столько же лет, сколько мне сейчас, – 12.… Удивительное всё-таки свойство памяти – прошло 70 лет, а человек помнит всё, что с ним происходило в те далёкие годы до мельчайших подробностей. И очень жаль, что зимой так быстро темнеет, и нам нужно было спешить домой, а ей хотелось рассказать про то, как они жили после войны, работали, строили жилища, растили детей. Ирина Кирилловна пригласила нас ещё раз в гости, а может быть, она придет к нам в музей, и мы её обязательно выслушаем. Но это уже будет совсем другая история».
Подготовила
Валентина Михайлова.
